Читать книгу Психология - Роберт Семенович Немов - Страница 5

Следующий серьезный шаг в учении о природе психики и поведения человека был сделан во второй половине XIX в. Преобразования, о которых идет речь, оказались связанными со многими важными событиями той эпохи. В это время появляется и получает признание теория эволюции английского естествоиспытателя Ч. Дарвина. Она анатомически и физиологически сблизила человека и животных, доказав общность их происхождения и телесного устройства. В биологическом плане человек для науки перестал быть существом особого рода, не имеющим ничего общего с животными.

Дарвин сделал и первый решительный шаг в признании общности психологии животных и человека. В своей работе «Выражение эмоций у человека и животных» (1872), посвященной анализу проявления эмоций у обезьян и человека, он привел убедительные доказательства того, что эмоции есть не только у человека, но и у животных, причем у последних они выполняют примерно такие же функции, как у человека, и имеют общие способы внешнего выражения.

В свете данных достижений возник повышенный интерес к изучению общего между людьми и животными в других психологических проявлениях, например в интеллекте и поведении. Этот интерес был реализован в развернувшихся в последней четверти XIX в. исследованиях в новых областях психологии, таких как зоопсихология, сравнительная психология, детская и клиническая психология, которые развивались под ощутимым влиянием теории эволюции Ч. Дарвина.

В преобразовании психологии как науки существенный вклад внесла клиническая психиатрическая практика, обнаружившая тесную связь между душевными явлениями и телесными процессами при разного рода заболеваниях. Многочисленные наблюдения врачей-психиатров за больными людьми наводили на мысль о том, что между нарушениями в работе мозга, психикой и поведением, между болезнями души и тела имеется прямая зависимость. В свете этих фактов становится сомнительным дуалистический постулат независимости материальных (телесных) и психических (душевных) явлений. Таким образом, возникает необходимость в новом подходе к объяснению их взаимосвязи не только в патологии, но и в норме.

Помимо всего этого в начале второй половины XIX в. на стыке физики и психологии возникает новая наука, получившая название психофизика. Ее основатели – немецкие ученые Э. Вебер и Г. Фехнер исходили из объективно доказанной, экспериментально подтвержденной тесной зависимости, существующей между физическими и психическими явлениями, между ощущениями и вызывающими их физическими стимулами. Им удалось не только выяснить эту зависимость, но и выразить ее строго математически, в виде основного психофизического закона. Данный закон позволял измерять ощущения человека с помощью специальных, психологических единиц, получивших название порогов ощущений. Фехнер предложил методы точного определения различных порогов ощущений.

Итак, в середине второй половины XIX в. складываются все необходимые предпосылки для превращения психологии в самостоятельную, экспериментальную и точную науку. Вскоре это действительно происходит.

В 1869 г. в Лейпциге (Германия) создается первая в мире экспериментальная психологическая лаборатория. Ее возглавляет физиолог по базовому образования, но психолог по призванию коллега Вебера и Фехнера по Лейпцигскому университету В. Вундт. Он оснащает свою лабораторию медицинскими и физиологическими приборами наподобие тех, которыми пользовался Г. Гельмгольц, дополняет ее изобретенными им самим приборами, применяет методы исследования, воспринятые от Г. Фехнера, и усовершенствованный метод самонаблюдения (интроспекция). Вундт также разрабатывает методологию организации и проведения психологических экспериментов.

Темами первых экспериментальных научных исследований В. Вундта и его коллег становятся ощущения, изучаемые с помощью интроспекции. Экспериментальная лаборатория Вундта и проводимые в ней психологические исследования вскоре привлекают к себе внимание во всем мире, становятся популярными за пределами Германии, и Лейпцигский университет превращается в наиболее авторитетный центр мировой экспериментальной психологической науки. К Вундту съезжаются и проходят у него научную стажировку психологи из разных стран, в том числе и из России. Аналогичные вундтовской научные психологические лаборатории создаются в ряде других странах мира, и в них также начинаются экспериментальные психологические исследования. Россия оказалась одним из первых государств, где была создана и начала действовать такая лаборатория. В 1897 г. в Казани подобную лабораторию организовал и впоследствии возглавил физиолог, врач-психиатр и психолог В.М. Бехтерев.

В последние десятилетия XIX в. психология привлекает к себе повышенное внимание не только как система новых научных знаний, но и как область, содержащая полезные для практики сведения. В это время возникают и получают развитие новые, в том числе прикладные, отрасли психологической науки, такие как социальная, культурно-историческая, дифференциальная и педагогическая психология.

Эти области знаний поначалу не были экспериментальными и составляли серьезную конкуренцию вундтовской экспериментальной психологии, которая к концу XIX в. перестала быть единственной областью научных психологических исследований. Вместе с тем и психология Вундта, и другие отрасли психологии в это время еще по-прежнему опирались на ассоциационизм, который стал подвергаться обоснованной критике.

К началу ХХ в. внутри психологии как науки и вне ее складывается довольно сложная ситуация, которая существенно затрудняет дальнейшее развитие психологии в целом. Она характеризовалась следующими особенностями. Во-первых, экспериментальные психологические исследования, проводимые Вундтом и его последователями к этому времени уже в течение почти 13 лет, не выходили за рамки изучения простейших психических явлений типа ощущений и времени реакции. За пределами экспериментальной психологии остается огромный пласт психических явлений, включая восприятие, внимание, воображение, память, мышление, речь и личность человека. Во-вторых, многих ученых-психологов не удовлетворяли даже те научные знания, которые были получены в исследованиях Вундта и его последователей экспериментальным путем. Серьезные сомнения, например, вызывал метод, с помощью которого эти знания получались, – интроспекция. Появились критические статьи, доказывающие научную несостоятельность этого метода и, следовательно, данных, полученных с его помощью. В-третьих, психология продолжала оставаться далекой от практики, чисто академической наукой. Недовольство по этому поводу начинали выражать те, кто финансировал психологические исследования и рассчитывал на психологию как на практически полезную науку, ждал от нее помощи в решении жизненных проблем. Это были прежде всего педагоги, врачи и представители многих других профессий.

Таким образом, психологией как наукой оказались недовольны буквально все: и те, кто ее непосредственно представлял и разрабатывал, и те, кто пользовался ее услугами. Наступило время, которое впоследствии получило название кризиса мировой психологии. Психолога, оказавшегося перед лицом кризиса и переживающего за судьбу своей науки, датский ученый К. Ланге сравнивал с «Приамом, сидящим на развалинах Трои». Кризис, разразившийся в психологии в начале второго десятилетия ХХ в., заставил психологов искать пути выхода из него. Такие пути были намечены и оказались следующими.

Ученые, недовольные старой, интроспективной психологией, основанной на ассоциационизме, связывали надежду выхода из кризиса с переходом на новую методологию научных исследований, основанную на физике А. Эйнштейна, а не И. Ньютона. Это была физика, придерживающаяся принципа относительности и проповедовавшая целостный, системно-структурный поход к изучению физических явлений. В область психологии его попытались перенести молодые немецкие ученые, некоторые из которых, прежде чем стать психологами, получили базовое физическое образование и слушали, обучаясь в университете, лекции А. Эйнштейна. Среди них, в частности, оказались М. Вертгеймер, В. Келер, К. Коффка, К. Дункер и К. Левин. Они выступили с идеей создания нового направления в психологии, получившего название гештальтпсихология. Оно было противопоставлено ассоциативной психологии как по тематике, так и по методологии исследований. Предметом исследований гештальтпсихологов служили сложные психические явления, например восприятие, память и творческое мышление человека. Принцип целостности в гештальтпсихологии стал основным методологическим принципом организации, проведения и интерпретации результатов исследований.

Если ассоциативная психология разделяла сложные психические явления на элементарные и из связей между ними пыталась вывести законы функционирования сложных явлений, то гештальтпсихология пошла иным путем. Здесь любое сложное психологическое явление изучалось в целом, и в процессе его познания выяснялись его структура (гештальт), законы образования или преобразования явления в целом. При этом считалось, что структурные законы, характеризующие сложное целое, несводимы к ассоциативным связям между его элементами. М. Вертгеймер, характеризуя специфику такого подхода к изучению психических явлений, писал: «Основную проблему гештальттеории можно было бы сформулировать так: существуют связи, при которых то, что происходит в целом, не выводится из элементов, существующих… в виде отдельных кусков, связываемых потом вместе, а, напротив, то, что проявляется в отдельной части целого, определяется внутренним, структурным законом этого целого»[3].

Поиски выхода из кризиса за пределами Германии приняли иную, более радикальную форму, и те, кто этим занимался, предлагали вообще упразднить психологию и заменить ее новой наукой. Такое предложение последовало, в частности, в Америке со стороны Дж. Уотсона, который в статье «Психология с точки зрения бихевиориста», опубликованной в 1913 г., высказался за то, чтобы создать вместо психологии новую науку – науку о поведении. Этой науке Уотсон и дал название бихевиоризм. Предметом исследования в бихевиоризме должны были стать не психические явления, а поведение. Его в свою очередь необходимо было объяснять, не обращаясь к использованию психологических понятий. Схемой, на основе которой нужно было объяснять поведение, стала схема «стимул – реакция» (S – R), где под стимулом (S) понималось внешнее, физическое, или внутреннее, физиологическое воздействие на организм, а под реакцией (R) – поведение.

Третий путь выхода из кризиса некоторые европейские ученые и особенно практики от психологии (например, врачи-психиатры) видели в новом учении о личности человека и его поведении – в психоанализе. С идеями психоанализа автор этого учения З. Фрейд выступил еще до 1900 г. в Австрии, т.е. за несколько лет до того, как в психологии как науке разразился кризис. Поначалу данное учение не претендовало на то, чтобы стать альтернативой научной психологии. Фрейда, как врача-психиатра, интересовало лишь объяснение происхождения и поиск способов лечения нервных заболеваний типа неврозов. Фрейд был убежден в том, что проблемы больных неврозами связаны с их психологией, но в традиционной психологии своего времени он не находил ответов на интересующие его психологические вопросы. В связи с этим Фрейду пришлось самому формулировать эти вопросы и искать на них удовлетворяющие его, как практикующего врача, ответы, т.е. фактически придумать новое психологическое объяснение происхождению и лечению нервных и душевных заболеваний психологическими методам (эти методы также пришлось изобретать ему самому, опираясь на клинический опыт других европейских медиков). Фрейд признал существование бессознательного в личности и в мотивации поведения человека. Неврозы, по его мнению, порождает патологическое влияние бессознательного на психику и поведение человека. Находясь под влиянием Ч. Дарвина, Фрейд высказал также предположение о том, что основными влечениями человека, находящимися в сфере его бессознательного, являются инстинкты: инстинкт жизни и инстинкт смерти. Первый из инстинктов ведет к сохранению, а второй к разрушению жизни. В старой Европе в отличие от новой Америки радикальные психологические идеи оказались менее приемлемыми. Если в США бихевиоризм и психоанализ были восприняты с энтузиазмом, то в Европе эти учения вызвали к себе настороженное отношение. Признание и распространение в мире психоанализ получил лишь в 1920-е гг. через США, куда Фрейда пригласили для чтения лекций и проведения сеансов психоанализа. Бихевиоризм же нигде, кроме США, так и не прижился.

Впоследствии Фрейд сформулировал и свое представление о структуре личности человека, о тех силах, которые управляют его развитием и поведением в обществе. Все это вместе взятое в конечном счете оформилось в классическое психоаналитическое учение, которое стало третьим путем выхода из кризиса психологии.

Четвертым направлением мировой психологии, возникшим уже спустя почти 30 лет после начала и частичного преодоления кризиса мировой науки (в 1940-е гг.), стала гуманистическая психология. Ее идеи были навеяны, с одной стороны, неудовлетворенностью психологов тем, что слишком много внимания в науке уделяется тому, что является общим у человека и животных, и гораздо меньше тому, что отличает человека от животных. С другой стороны, это учение в какой-то мере было обязано своим происхождением трагическим событиям, которые произошли накануне и во время Второй мировой войны.

Основателем гуманистической психологии стал американский ученый А. Маслоу. В своей книге «Мотивация и личность», опубликованной в 1954 г., он выразил открытое недовольство тем, что психология мало внимания уделяет таким проблемам человека, как нравственные ценности, мораль, стремление к самосовершенствованию, цель и смысл жизни. Кроме того, он критиковал бихевиоризм и психоанализ за то, что они практически отождествили человека с животным, способствовали не только распространению на человека законов поведения животных, но и признанию их как допустимых для объяснения поведения человека и человеческих отношений. Маслоу предложил сделать психологию человека «человеческой», т.е. гуманистической, наукой, отделить в ней человека от животных в понимании и объяснении его поведения, приступить к изучению именно тех свойств, которые отличают человека от животных. Это прежде всего потребность и стремление к нравственному самосовершенствованию.

В то время, когда в мировой психологии происходили описанные выше события, в России совершалась Октябрьская революция, которая существенно, но далеко не положительным образом повлияла на развитие психологии в нашей стране в период с 1920-х по 1970-е гг. В первые несколько лет после революции новой власти не было дела до психологии, и она продолжала развиваться в лучших традициях мировой психологии. Это развитие шло в двух направлениях. С одной стороны, философы, интересующиеся психологией, продолжали разрабатывать и обсуждать в своих трудах проблемы души человека (Л.М. Лопатин, Н.О. Лосский, С.Л. Франк). С другой стороны, сторонники новой, экспериментальной психологии (А. Введенский, Н.Я. Грот. Г.И. Челпанов) ратовали за ее развитие и успешно ее разрабатывали[4]. Те и другие хотя и вели друг с другом споры на страницах научных журналов, в реальной жизни сосуществовали достаточно мирно.

С начала 1920-х гг. на психологию и психологов в России начинают оказывать давление новая, советская власть и новая, пропагандируемая этой властью коммунистическая идеология. Некоторые молодые амбициозно и конъюнктурно настроенные ученые (например, К.Н. Корнилов) провозглашают марксизм и материализм своим научным знаменем, призывают и сами начинают ориентироваться на материалистическое учение в интерпретации К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина. С материалистических позиций они, потворствуя новой власти, требуют разрабатывать новую, «марксистско-ленинскую» психологию. В этих условиях многие принципиально и честно настроенные ученые, отечественные философы и психологи, получившие известность еще до революции, в том числе Н.О. Лосский, С.Л. Франк, Г.И. Челпанов и другие, активно воспротивились далекому от науки давлению, оказываемому на них властью, однако силы «нападающих» и «обороняющихся» оказались явно неравными. Сторонники старой (в то время и мировой) научной психологии, которая не тяготела к марксизму-ленинизму, под давлением новой власти и ее идеологии лишились своих постов и соответственно возможности оказывать влияние на развитие психологической науки в России. Сменившие их в большинстве своем вульгарно материалистически и конъюнктурно настроенные ученые в научном плане оказались несостоятельными и вскоре также лишились авторитета среди ученых вместе со своими учениями. Такая судьба постигла, в частности, науку «реактологию», предложенную К.Н. Корниловым, занявшим в 1923 г. пост директора Института психологии вместо Г.И. Чепланова).

Таким образом, вскоре после Октябрьской революции, в 1920-е гг. российская психологическая наука оказалась в более сложном положении по сравнению с мировой психологией. Кроме поиска выхода из состояния кризиса, охватившего мировую психологию, ей пришлось искать выход из сложной политической ситуации, сложившейся вокруг психологии и других гуманитарных наук в своей стране. Другими словами, российская психологическая наука пребывала в состоянии двойного кризиса.

К счастью, выход из этого кризиса – не полный, но оставлявший определенные надежды на сохранение и развитие психологии в нашей стране, – вскоре был найден. Российские психологи, лишившись практической возможности активно сотрудничать с учеными из других, особенно из капиталистических, стран и открыто разделять их взгляды, связанные с идеалистической философией, вынуждены были пойти своим путем, создавая собственные научные школы и направления и вместе с тем сохраняя видимость их ориентации на марксизм-ленинизм. Так, была основана школа Л.С. Выготского, к которой присоединились А.Р. Лурия, А.Н. Леонтьев, А.В. Запорожец, Д.Б. Эльконин и другие, ставшие впоследствии известными психологи. К середине ХХ в. в России появились новые центры психологии, которые возглавили С.Л. Рубинштейн, Б.Г. Ананьев, Д.Н. Узнадзе. Они успешно развивались в течение нескольких десятилетий и достигли определенных успехов в разработке психологической науки.

С прекращением существования Советского Союза, с крахом старой, коммунистической идеологии и началом перестройки в экономической и политической сферах возникло новое движение в психологической науке. Его характеризовали следующие основные тенденции. Во-первых, были сняты политические и идеологические ограничения на развитие психологической науки. Во-вторых, открылась возможность широкого знакомства отечественных психологов с малоизвестными им достижениями мировой психологической науки. В связи с этим резко увеличились спрос и выпуск психологической литературы, причем последний главным образом за счет переводов классических работ по психологии. В-третьих, существенно вырос интерес к психологии в практике, а также к профессии психолога, спрос на которую за пятнадцать лет, прошедших с начала перестройки, повысился в десятки раз. Если до конца 1980-х гг. профессиональных психологов в нашей стране выпускали только четыре крупных государственных университета (в Москве, Ленинграде, Ярославле и Ростове-на-Дону), то в самом начале ХХ в. уже около двухсот вузов в России готовили профессиональных психологов.