Читать книгу Взгляд во вне. 13-й аспект понимания - Роман Николаевич Адерихин - Страница 4

Всего, что сказано выше, до этого момента, «достаточно» для того, чтобы вами были сделаны определенные выводы. «Достаточность» есть субъективное ощущение «предельности» акта восприятия, выраженного в «понимании» нечто конкретным образом, в определенный период времени.

«Достаточность» чаще всего можно встретить в виде выражения степени. В то же время, что есть степень? Например, истинность и ложность понятия зависит от степени ложности ложного и степени истинности истинного. Степень не есть показатель, в данном случае истинности и ложности, но есть «выразитель» их воспринимаемой стороны «для нас». Достаточность ведет к акту позиционирования себя как способного рефлексировать по отношению к любому внешнему или внутреннему источнику или объекту восприятия. Она является «мерой дозволенного» и «предельного» в акте восприятия и понимания. Последние в свою очередь действуют в рамках того, что «есть», то есть нечто «предельного» в акте «дозволенного восприятия».

Все, что «есть», невозможно для рационального склада мышления, в силу того что его нельзя объяснить, так как объяснение не суть «есть», а суть «вопросность по отношению к уже существующему».

В то же время «есть», безусловно, необходимо и единственно возможно, с точки зрения его позиционирования по отношению к фактору объяснения акта нашего существования. Следовательно, воспринимать то, что «есть» – привилегия нашего существования во всем его многообразии и специфике реализации данного «есть» в различных формах человеческой активности.

Рассуждение и объяснение, выступающие в качестве методов и элементов нечто, которое мы зовем «поиск», не приводят к тому, что мы ожидаем от них получить путем их использования, а именно к истине «объяснения» всего, что нас окружает. Это происходит по причине того, что сама истина или все, что «есть», находятся «вне» рамок их восприятия как таковых, направленных на установление и определение их сущности, а также по причине их сущностной «инаковости» по отношению к указанным методам. Дело в том, что «инаковость» воспринимаема лишь в непосредственной очевидности и данности сущего.

Следовательно, явственная истина очевидного противостоит запутанной неочевидности рассуждения, ее понимания и объяснения.

Скажете, парадокс? Не все так просто. Парадоксы удивления и концентрации внимания на чем-либо наталкивают на мысль о существовании некой начальной субъективной импульсивности, выражаемой затем в виде форменной заинтересованности.

Заинтересованность тривиальна с точки зрения заурядного читателя, которому достаточно сказать несколько нераспространённых фраз для того, чтобы вызвать ее. Да, они могут вызвать и отторжение, но заинтересованность принимает, к сожалению, помимо положительных явлений и форм, так же и их отрицательные эквиваленты, причем еще с большей охотой. Пример заинтересованности лежит в предложении читателю нечто «неординарного» по отношению к устоявшемуся алгоритму ее ожиданий, сформировавшихся в опыте.

Так, выводы (итоги), помещенные в «начало» нашего исследования, производят в вашем восприятии прочитанного что называется «неоднозначную» реакцию с точки зрения многих форменно-рефлексивных факторов, стилистических, логических, поведенческих, профессиональных, традиционных и т. п.

«Начальность» (априорная интуиция)[7] исследования предопределяет фактор вашего восприятия «начальности» как таковой и всех ее иллюстрационно-ассоциативных атрибутов, в частности таких, как «первый», «старт», «рождение» и т. п.

В то же самое время характеристика восприятия «вывода» в нашем «привычном» или «матричном» его восприятии коррелирует к нечто «конечному», или «законченному», или к «концу», или к «итогу», что не суть. Если рассматривать «конечность» с точки зрения прочтения данного произведения или вообще какого-либо иного произведения, то оно подразумевается или ассоциируется с «нижней», а не «верхней» частью страницы и фиксируется в вашем сознании в виде алгоритма: (верх – начало, низ – конец (априорная интуиция)), при том, что мы четко осознаем и даем себе отчет в «неопределенности» того, где начинается «верх» и закачивается «низ» и «что есть низ и что есть верх».

Именно «определённость», «выраженная» в виде нечто, называемого «ориентиром», дает нам возможность в оценке происходящего, а также выступает интуитивно «правильным» и «достоверным», вне зависимости от того, что наше «трезвое», «рациональное» восприятие четко говорит о невозможности осмысленно охарактеризовать сущность самой определенности.

Парадокс в том, что при осознании сложности и в то же самое время тривиальной однобокости нашего взгляда на мир, мы все-таки воспринимаем нечто единично доступное нам и именно в том виде, в котором воспринимаем, хотя по логике вещей такого рода закономерность восприятия именно «так» и в «таком спектре» по отношению к многоаспектности выражения мира, скорее говорит либо о «случайности» восприятия, либо о намеренной целевой установке «извне» именно такого восприятия мира.

Ведь все, что есть, когнитивно-неопределенно.

«Выводность» и «итоговость» нечто воспринятого предопределяют неосознанный характер употребления «привычности», возведенной до степени слепой веры в определённую «последовательность», часто называемую «порядком», «структурированностью», «последовательностью» или «механизмом» действия. Констатация «алгоритмии» восприятия и акта понимания приводит нас к реализации некоей последовательности в том, что мы называем «действием». Выбор или его отсутствие в данном случае предстает лишь как бинарный алгоритм выражения нечто того, что есть форменная инвариантность того, что «есть». Мы «есть». Каждый акт, каждое действие, каждый посыл откликается в нас и существует для нас только при нашем присутствии.

Импульс «первичности» характеризует нечто начальное в отношении такой характеристики, как развитие и движение. Для восприятия нечто нам необходима опора в виде того, что нечто «есть», притом «объяснение» того, что есть, зачастую лишь подразумевает определённые его «характеристики» (например, единичность, конечность, первоначальность), возводимые в ранг самого объяснения, но предстающие на самом деле лишь как фактор «возможного» отражения механизма матричности восприятия в связи с бесконечным множеством альтернативных вариантов объяснения нечто воспринимаемого.[8]

«Есть», или «существовать», независимо от таких критериев его оценки, как первичность, вторичность, прогресс или регресс и т. п., должно быть самодостаточно, в смысле инвариантно воспринимаемо безотносительно того, как оно воспринимается в его поименованном эквиваленте и т. п. алгоритмов восприятия человеком окружающей действительности.

В противном случае широта информационной составляющей подобных категорий наталкивается на признание «бессильности», «тупиковости», «конечности» нашего восприятия и его осознания по отношению к сущностному фактору их бесконечно потенциальных актов проявления.

Следовательно, они воспринимаются лишь в части, а в какой, есть суть вопрос ограниченности опыта каждого индивида, притом само «базовое» восприятие настолько хорошо нам известно и в то же время настолько туманно осознаваемо, что вопрос о возможности «банального» акта восприятия требует более глубокого анализа. Если постановка «вопроса» возможна в таком ракурсе и только в таком, как выяснится далее, то говорить о «необходимости причинности» нет смысла, так как без данных критериев человек невозможен как таковой.