Читать книгу Для тебя. Тайные подарки - Сафи Байс - Страница 7

Помните эти старые добрые (не всегда, правда, добрые) истории о средневековых ученых, которые искали способ изобрести вечный двигатель и превращать в золото любой предмет? Кто-то называет это сказками, кто-то – околонаучными мифами, а кто-то более прозаичный приписывает алхимикам психическое расстройство. Последнее, может, не так уж далеко от истины, ведь ученые тех давних времен не защищали себя от испарений ртути и других малополезных для человеческого организма веществ, которые без устали исследовали. И пусть безумие не всегда синоним гениальности, но гениальность определенно равна нестандартному мышлению.

Альенна называла Керла алхимиком, потому что ей казалось, он буквально воздух способен обратить в деньги. Для нее самой, выросшей в небогатой семье на Кубани, любой финансовый доход ассоциировался только с тяжелым трудом, преимущественно физическим. У ее родителей была огромная ферма – 10 гектар земли. И это все обрабатывалось без наемных рабочих. Благо, семья у них была немаленькая. У Альенны было двое младших братьев и сестра. Все они с раннего детства работали усердно и много на своей земле. Впрочем, Альенне нравилась такая жизнь, она, как и все ее предки, обожала землю и все, что из нее произрастало, в особенности деревья. Во время уборки урожая в их огромных садах приходилось трудиться от зари и до захода солнца с небольшим перерывом в обеденный разгар жары. Но Альенна без устали с нежным трепетом срывала душистые персики, бережно укладывать их в корзину и благодарила деревья за хороший урожай. Однажды отец услышал это и буркнул, что за хороший урожай нужно благодарить систему орошения и органические удобрения. Когда он ушел, девушка сказала деревьям:

«Не сердитесь на него, он тоже благодарен вам, просто не умеет этого выражать».

Керл был из полностью противоположного мира. Он родился в большом норвежском городе Бергене и лет до восьми искренне считал, что фрукты и овощи вырастают прямо в супермакетах. Это казалось ему более, чем логичным – там круглосуточное освещение и поддерживается стабильная температура. Страшную правду он узнал в школе, когда однажды его класс повезли на экскурсию к людям, которые занимались тепличным хозяйством. Оказалось, что, к примеру, такой симпатичный овощ, как томат, растет на невысоких странно пахнущих растениях с мелкими желтыми цветами. А поливают его жутким, но, по словам хозяина теплицы, страшно питательным настоем овощной ботвы. После экскурсии вся та какофония малоприятных запахов еще долго преследовала мальчика. Каждый раз, когда перед ним в тарелке появлялся салат, волна воспоминаний портила аппетит. Но мама настаивала, что овощи необходимо есть каждый день, ведь в них много витаминов, минералов и клетчатки. А Керл думал лишь о том, что на самом деле в красивом красном помидоре содержится как минимум стакан бурого органического удобрения. Прошло немало времени, прежде чем он снова смог есть с нормальным аппетитом.

Энергия земли была для него несколько далекой и непонятной. Зато он научился обращаться с другой, не менее интересной силой – с финансами. Отец говорил Керлу, что деньги – это просто эквивалент энергии. И, как всякая энергия, они постоянно должны быть в движении. Поэтому на протяжении многих поколений их семья занималась инвестированием.

Керл пытался обучить этому и Альенну, но быстро понял, что для нее ближе энергия земли. Жена воспринимала его советы и даже успешно следовала им, вот только энтузиазма никакого в ее действиях не было. Однажды она попросила Керла помочь ей сажать розы в их саду (тогда они еще жили в Норвегии, на родине Керла). Женщина показала, как это делается, ему нужно было только повторять ее действия. Ничего сложного. Но именно это заставило Керла понять, что значит для человека заниматься не своим делом.

К огромной радости мужчины, сын вырос только внешне похожим на мать. Задатками экономиста он пошел в род Ромархов. Когда Эндрю исполнилось три года, Альенна стала играть с ним в кубики с алфавитом, а когда мальчик достиг шестилетнего возраста Керл начал посвящать его в игру «Монополия». И сын довольно-таки легко и быстро, тем более для своего юного возраста, научился играть и выигрывать. Керл никогда не поддавался. Он считал эту тактику недопустимой.

– Пусть понимает, что для выигрыша необходимо познать все тонкости игры, а не давить на жалость, – говорил Керл Альенне, которая порой упрекала его в том, что он слишком строг к ребенку.

Потом, на протяжении всей последующей жизни сына, он обучал его не только настольным играм, но и самым настоящим финансовым спекуляциям. В шестнадцать Эндрю уже успешно проворачивал операции на валютной бирже, а в семнадцать начал самостоятельно подбирать объекты для инвестирования. К тому времени у него уже был немалый личный капитал, который он мог бы вкладывать. Каждую планируемую сделку он непременно обсуждал с отцом. И если Керл говорил, что какой-то из подобранных сыном вариантов не годится и никогда не станет активом, Эндрю беспрекословно доверял его чутью и опыту. Даже когда ему казалось, что отец не прав или просто не видит перспектив определенного проекта, он, все же, полагался на него.

«Так не может продолжаться всегда, – корил он сам себя за это. – Мне следует научиться действовать самостоятельно, следует развивать собственное чутье и доверять ему».

Но проходило какое-то время, и парень видел, что отвергнутое отцом действительно было бесплодным.

– Пап, скажи, ты ясновидящий? – как-то спросил он Керла.

– На зрение пока не жалуюсь, вижу довольно ясно, – в своей обычной манере отшучивался тот.

– Нет, я о другом, – Эндрю не хотелось отговорок. Он желал знать секрет его успеха. – Как тебе всегда удается заранее определить, какая сделка будет выгодной, а какая – провальной? Ведь было множество случаев, когда по всем расчетам, да и по логике вещей, проект должен бы быть успешным, но… Но ты говорил, что это пустая трата денег, и, в результате, все так и получалось.

– Хм, – Керл довольно ухмыльнулся. Его радовало, что сын стремится к самостоятельности. – Знаешь, до знакомства с твоей матерью у меня случалось много проколов. И даже не потому, что я был еще молод и недостаточно опытен. Опыт, он конечно важен, но никаких стопроцентных гарантий на успех не дает. Твоя мама научила меня кое-чему, – мужчина сделал интригующую пазу.

– Чему же? – не терпелось сыну.

– Слушать мир, – кратко ответил Керл, как будто эти два слова объясняли абсолютно все.

– Хочешь сказать, во время медитаций ты видишь выгодность или невыгодность сделки?

– Да, с помощью этой практики я научился быстро переключать мысли, выбрасывать постороннее из головы и смотреть дальше своего носа, – Керлу было непросто объяснить то, что для него являлось само собой разумеющимся.

Эндрю тогда расстроился и подумал, что без отца никудышний из него алхимик. Ну не может он с этими медитациями! Они его вообще раздражают.

До окончания школы Эндрю продолжал пользоваться советами отца. Но после отъезда в Швейцарию сказал себе, что дальше в своей жизни все будет решать исключительно сам. И даже если ему придется неисчислимое количество раз наступить на грабли, то это только послужит ему уроком.

«Ты узнаешь, кто чем дышит.»

В тот момент, когда Эндрю услышал эти слова от Марка, его словно что-то толкнуло изнутри. В его голове зажглась красная лампочка:

«Иди!»

И он пошел.

В первую очередь вечеринка была полезна тем, что Эндрю узнал, чем дышит его сосед. А воздух у Марка был довольно своеобразным: вместо кислорода основной его составляющей являлись компроматы. На протяжении всей вечеринки он сохранял трезвость, хотя в его руках побывали и стаканы с виски, и бокалы с коктейлями. Со стороны Марк казался таким же, как все: развязным и веселым. Складывалось впечатление, будто его не интересовало ничто другое, кроме девочек в коротких платьицах и очередной порции выпивки. Эндрю вел себя примерно так же, но кроме этого еще и следил за соседом с особой пристальностью. Марк расспрашивал одну из девушек, длинноногую шатенку, о подробностях их расставания с неким Алексом. Она, выпив не одну порцию мартини, изливала душу охотно, словно перед ней была лучшая подруга. Когда ее рассказ закончился, девушка уже еле держалась на ногах. Марк увел ее из помещения. Эндрю уже было подумал, что тот решил воспользоваться состоянием шатенки. Но сосед вернулся буквально через пару минут. Он сказал, что отправил ее на такси в общежитие.

«Прям Мистер Благородство!», – с иронией подумал Эндрю.

После Марк увлек его за собой в другую комнату. Там не было танцев, только шумные азартные игры. Никогда еще Эндрю не приходилось пробираться сквозь настолько плотную и удушающую завесу сигарного и сигаретного дыма.

– Это сборище итальянских мафиози? – спросил Эндрю у Марка. Общая картина действительно напоминала кадры из фильмов Тарантино.

– Сейчас все увидишь, – тот ловко лавировал между хаотически расставленными столами, ведя соседа за собой. – И да, итальянцы здесь тоже есть.

Они пробрались к задней стене, к самой последней паре столов. За одним игра велась не на фишки и не на деньги, ставками там служили небольшие пакетики с порошком, размером чуть меньше спичечного коробка. Эндрю знал, что здесь нечему удивляться и все же поймал себя на том, что его челюсть чуть не отвисла. Не таким он представлял себе досуг женевских студентов.

– Сыграешь? – обратился к Марку парень, тасующий карты.

– Не сегодня, – ответил тот. – Я еще обещал вернуться к Тише и Санни. А к вам заглянул, чтобы показать все краски нашего мира своему новому соседу по комнате, – он легонько хлопнул Эндрю по спине, чтобы тот подошел ближе к игрокам.

– Это Эндрю, – представил его Марк. – Он из Украины.

– Из Украины? – переспросил парень со светлыми волосами, уложенными в стиле банковского работника.

«Только не говори, что не знаешь, где это!» – Эндрю все еще был немного шокирован всей этой честной компанией. Нечего было бы удивляться, если б этот клон Мэтта Зукри не знал об одной из крупнейших европейских стран.

Блондин приподнялся и вышел из-за стола:

– Брат, – он неожиданно обрушился на Эндрю с объятиями. От него разило коньяком и сигарами. – Мой дедушка по маме из Украины.

«А, ну это все объясняет», – подумал немного ошарашенный парень.

– Я Жак, – он пожал Эндрю руку. Сила этого пожатия, как и объятий, говорила о том, что парень не только картежник, он несомненно и железо регулярно таскает. – Сыграть не хочешь? На выигранном товаре можно классно заработать, – он кивнул на стол, заваленный кучками пакетиков с белым содержимым.

– В другой раз, – Эндрю обратил внимание, что возле места, где сидел Жак пакетиков больше всего.

– Правильно, парень! – крикнул кто-то из-за стола. – С этим не заработаешь, а только в должниках останешься.

– Это не то, на что похоже, – кивнул Жак на пакетики-ставки. – Всего лишь протеин. Его не одобряют швейцарские медики, так что приходится доставать, как получится.

Эндрю почувствовал, что ему стало немного легче от этих слов. А ведь они могли вовсе не быть правдой. То ли что-то во внешности Жака, то ли его связь с Украиной вызывало к нему расположение.

– Ладно народ, мы будем двигать дальше, – сказал Марк и подтолкнул Эндрю в направлении выхода.

Когда они выбирались назад из задымленной шумной комнаты, Эндрю краем глаза заметил, что Марк прихлопнул пряжку на поясе. Движение было очень быстрым и особых подозрений не вызывало бы, но оно повторялось уже несколько раз на протяжении вечера.

– На сегодня все, – сказал Марк, когда они выбрались на улицу.

Приятно было вдохнуть свежий ночной воздух. Эндрю вскинул голову к небу. Звезды здесь казались ближе, чем дома.

– Или, может, останешься? – спросил сосед.

– Нет, вместе пришли, вместе и уйдем, – Эндрю не представлял, что еще будет делать на этой вечеринке. Тем более без своего бравого товарища.

– Ты меня радуешь! – лицо Марка осветила широченная улыбка.

Утро наступило слишком быстро. Оно ворвалось в сон Эндрю безжалостным свистяще-пилящим звуком. Парень буквально подскочил с кровати. К его удивлению, Марк уже был при полном параде, в брюках и рубашке. Галстук он, похоже, одевать не собирался, как не собирался и застегивать верхние пуговицы.

– Всегда просыпаюсь за пять минут до того, как зазвонит будильник, – бодро сообщил он, с ухмылкой окидывая взглядом своего заспанного соседа. – Это, как рефлекс самозащиты от стресса, который наносит этот жуткий звук, – он стукнул кулаком по пушистому фиолетовому шару, который лежал возле его кровати. Свисто-писк раздался снова со всей своей ужасающей силой.

– Выруби его! – Эндрю чувствовал, что иначе вырубит соседа.

Марк снова стукнул шарик и тот замолчал.

– Классная штука, правда? – он сунул его в руки Эндрю. – Мне его когда-то очень давно подарил дядя Кайл, после того, как мама пожаловалась ему на то, как сложно меня стягивать по утрам в школу.

Шарик оказался не вполне круглым, в нем была небольшая прямоугольная вставка в форме циферблата с парой кнопочек. Вверху, по отношению к ней, среди густого лилового меха, прощупывалась еще одна кнопочка, довольно крупная. Она и выключала будильник, когда по нему ударяли.

– Сейчас ты, наверное, думаешь: прикольно, но ничего особенного, – сказал Марк, возвращая шарик на место. – Все будильники по утрам одинаково противны. Но, согласись, такого ты еще не слышал.

Эндрю удивился – именно так он и думал:

– Да, этот звук бьет все рекорды противности.

– Ты не сиди, собирайся, – Марк распахнул перед ним шкаф, словно приглашая в Нарнию. – Сегодня первый день. Нужно быть официальным, но не слишком.

– Как ты, – так и хотелось сказать Эндрю, и он даже не сразу понял, что действительно сказал это вслух.

– Нет, двойников мне не надо, но да, тебе лучше одеться в таком же духе, – Марк улыбался на все тридцать два.

«Интересно, может есть на свете такая отдельная раса людей, которые всегда улыбаются? – подумал Эндрю, перебирая свою одежду. – Или может их вывели в Америке, методом сложных генных модификаций?»

Когда они дошли от общежития до учебных корпусов, Марк похлопал румейтера по плечу, пожелал удачи и удалился к своим друзьям. Среди них Андрей узнал только Жака. Блондин помахал ему рукой и заулыбался, подобно Марку, по-американски. Эндрю был по своей натуре веселым и приветливым, улыбка не была ему чужда. Но не двадцать четыре же часа в сутки! Он помахал в ответ и постарался сделать радостное лицо, но ощущение того, что все это зубоскаленье его напрягает, не исчезало.