Читать книгу Гримус - Салман Рушди - Страница 6

Шаман вошел в вигвам Взлетающего Орла с магическим посохом в руках, которым он потряхивал с видом мрачного школьного учителя-садиста, полный глубокого сожаления о том горе, которое он любил причинять. Шаман говорил, что любит причинять боль другим, только когда его к этому вынуждает долг, потому что он любит свою работу. Шаман походил на огромного неуклюжего моржа c бусами, а Взлетающий Орел был для него напряженной, молчаливой и тихой устрицей.

– Прошу простить за вторжение, – скорбным голосом произнес шаман. – Но мне кажется, нам нужно обсудить одно деликатное дело…

(Взлетающий Орел обратил внимание на рот шамана – по его углам была видна слюна.)

– Гм, – продолжил шаман. – Не знаешь ли ты случайно, где… она?

Как и большинство аксона, шаман не хотел признавать право Птицепес на воинское имя; и так же, как большинство аксона, он забыл, как ее звали раньше.

– Нет, – ответил Взлетающий Орел. – Но здесь ее нет. У аксона ее нет.

– Совершенно верно. Надеюсь, ты понимаешь, что это ставит нас с тобой в довольно неловкое положение? По отношению к закону, так сказать.

Все было очень просто. Исчезновение Птицепес означало, что Взлетающий Орел, следующий за ней по старшинству и единственный член ее семьи, должен держать ответ перед племенем. Поскольку нарушительницу закона нельзя было наказать, ее вина ложилась на Взлетающего Орла. Наказание было только одно: изгнание.

То, что Птицепес сказала ему перед уходом, сводилось к следующему: «Сегодня я снова видела Сиспи. Мы уходим». Сказано это было еще в предрассветные часы. И только потом Взлетающий Орел сообразил, что лет ему сейчас ровно столько же, сколько было сестре в день, когда она впервые повстречала бродячего торговца. Тридцать четыре года, три месяца и четыре дня. Словно его будущее вдруг соприкоснулось с ее прошлым.

Уход сестры стал неожиданностью для Взлетающего Орла, однако они стали отдаляться друг от друга еще с тех пор, как он отказался выпить желтый Эликсир. Взлетающему Орлу было тошно видеть, что его сестра застыла в неизменном возрасте: каждая клетка день за днем в точности воспроизводилась, каждый выпавший волос на голове заменялся новым. Что касается Птицепес, то для нее видеть, как младший брат медленно, но неуклонно становится ее ровесником, было постоянным отказом от себя и от принятого ею когда-то решения. Знакомство с желтым Эликсиром стало главнейшим событием ее жизни, но тут Взлетающий Орел отказался следовать за ней.

Они даже несколько лет не занимались любовью; и им обоим очень этого не хватало. Теперь, подумал Взлетающий Орел, у нее есть Сиспи. Женщина бродячего торговца – какой грустный финал.

Шаман откашлялся. Взлетающий Орел заставил себя прислушаться к его витиеватым словоизлияниям.

– Здоровье, – сказал морж напыщенно, – очень хитрая штука. Ужасно хитрая. Весь фокус вот в чем: для полной уверенности нужно всегда оказываться на шаг впереди. Это еще сложнее, чем крадущийся микроб, если, конечно, ты понимаешь, о чем я. Нужно успеть поймать червя, прежде чем он извернется, хм-хм.

Аксона были просто одержимы здоровьем и чистотой. На эту тему у них в запасе имелось больше метафор, чем у самого дикого ипохондрика.

– Боюсь, что сейчас (лицо шамана превратилось в трагическую маску) остов преступления категорически против тебя, дружище.

– Состав, – подал голос Взлетающий Орел.

– Вот именно. Категорически против. Температура поднимается. Плато лихорадит, если ты улавливаешь мою мысль. Кое-кто даже советует прибегнуть к небольшому кровопусканию (губы шамана слегка скривились в изящном отвращении), но, конечно, я не совсем согласен с этими людьми. Прошу заметить, я понимаю их точку зрения. Просто не могу согласиться. Должно быть, мешает мое либеральное воспитание.

– Что вы предлагаете? – поинтересовался Взлетающий Орел.

– А? Что я предлагаю? Ага. Стало быть, ты хочешь это знать? Процитирую одну из заповедей аксона, и поправь меня, если я ошибаюсь: «Все, что Неаксона, Нечисто». Боюсь, мы не можем позволить заразе находиться здесь, пойми. Она распространяется быстрее лесного пожара. Не успеешь оглянуться, как, бац, появляется болезнь. Дело, естественно, не в тебе. Всегда думал, что ты скорее жертва, чем преступник. Но вот как все обернулось, и ничего не поделаешь, боюсь, из-за нее тебя ждет наказание. И если уж на то пошло, возможно, ты уже заражен.

– Так что вы предлагаете?

– Я тебе скажу. Я тебе СКАЖУ. Сегодня вечером, после наступления темноты – следишь за моей мыслью? – почему бы тебе не уйти куда глаза глядят? Это избавит всех нас от кучи неприятных сцен. Вот что я предлагаю. Подумай об этом. Мне очень жаль, что так вышло.

Оставшись в вигваме один, Взлетающий Орел откинул циновку и принялся копать ножом землю. Вскоре они обе уже были у него в руках: и желтая, и голубая.

– Если уж мне суждено жить дальше на равнинах, – сказал он себе, – то по крайней мере у меня будет одно преимущество.

И он выпил Эликсир жизни до дна. Вкус у него был горько-сладким. Голубую бутылочку Взлетающий Орел спрятал в карман.

Выше я уже упоминал, что жизнь с аксона во многом подготовила меня к острову Каф. В частности, таким образом: она научила Взлетающего Орла тому, что в одержимости есть сила.

Город назывался Феникс, потому что когда-то давно он восстал из пепла другого города – тот был гораздо больше и тоже назывался Феникс, но его уничтожил великий пожар. Никто не знал, почему старому городу дали такое имя. Новый Феникс был значительно меньше предыдущего.

Проезжая по улицам таких городков, как Феникс, Ливия Крамм внимательно за всем наблюдала, хотя и напускала на себя вид томный и скучающий. Миссис Крамм была хищницей в обличье человека: с совершенно нездоровой алчностью она насыщалась любовным пылом мужчин. Она выжала все жизненные соки из несчастного мистера Крамма, несуразного миллиардера небольшого роста и в очках, после чего он, шепча слова благодарности, испустил в ее сокрушительных объятиях дух и оставил ей все свои миллиарды. Кроме того, мистер Крамм оставил молодой супруге свои автомобили, лошадей, поместья в Америндии и на Кавказе и, что самое главное, яхту. А если в мире и существовало нечто, способное соблазнить миссис Крамм сойти на время с пути соблазна, это было море. То была их общая с мистером Краммом любовь: единственная их общая любовь.

– У мистера Крамма, – частенько говаривала миссис Крамм в те дни, когда еще не облагородила свою речь, – была излюбленная морская шутка. Если вдруг моряк на корабле почувствует себя грустно или растерянно, так заявлял мистер Крамм, ему нужно вспомнить про нежности. Понимаете, промежности. У него было ужасное чустваюмара. Он, в некотором смысле полиглот, называл меня своей юнгфрау. А когда я однажды спросила, почему он так меня зовет, то он моментально ответил: мол, детка моя, называть тебя фройляйн уж никак нельзя! Хоспади, вот такое чустваюмара. Я люблю остроумных мужчин. Особенно тех, у которых есть морское прошлое.

В тот день, когда миссис Крамм повстречала Взлетающего Орла, она была уже гораздо более изысканна и менее разборчива. Она любила мужчин молодых, но не слишком; высоких, но не слишком; светлокожих, но с легким темным оттенком. Другими словами, она принимала их такими, какими они были. В городах вроде Феникса она всегда внимательно за всем наблюдала, поскольку в таких местах было полно достаточно молодых, достаточно высоких безнадежно неустроенных кандидатов любых оттенков.

При виде Взлетающего Орла сердце Ливии Крамм учащенно забилось. Охотничий азарт никогда ей не приедался. Вот это да, мелькнула у нее в голове мысль.

– Эй, ты, большеглазый, – позвала она. – Ку-ку.

Этот зов заставил Взлетающего Орла прервать ленивую прогулку и поднять глаза. Пустая жестянка, которую он гнал перед собой, загремела еще раз и замерла.

– Работа нужна?

– А что нужно делать? – спросил Взлетающий Орел, стараясь не показывать свое воодушевление.

– Зарабатывать деньги, что же еще, – гаркнула в ответ миссис Крамм. – Разные поручения. Что-то типа того.

Взлетающий Орел обдумывал услышанное от силы мгновение. Потом смело приблизился к длинной машине миллиардерши.

– Мадам, – произнес он, – там, откуда я родом, есть одна поговорка. Живой пес лучше мертвого льва, но смерть предпочтительней бедности.

– Чувствую, мы с тобой замечательно поладим. Мне нравятся мужчины с мозгами.

Покуда машина мчала их дальше, Взлетающий Орел мысленно сказал себе, что им снова управляет женщина старше его. Но он не имеет ничего против – сразу же пришла следующая мысль. Я умел приспособиться к любым условиям, был скорее хамелеоном, чем орлом, и всегда лучше реагировал, чем действовал. Впрочем, миссис Крамм выглядела вполне подходяще для активных действий.