Читать книгу Пастель для Галатеи. Кинороман. Дневники 90-х - Сергей Е. Динов - Страница 10

День незаметно перетекал в серый вечер. Томительными вечерами хочется чего-то томительного, неизведанного, щемящего. Общения, новых знакомых, встреч.

В такие случайные и недолгие моменты отдыха Марат бесцельно бродил по городу, оправдывал бродяжничество поисками неповторимой, желательно, обнаженной, натуры. На самом деле холостяк болтался в тот вечер без дела. Пленки в фотоаппарате не осталось. За Барби-Нонной, гладкой моделью ухаживать не хотелось. С окончанием съемок Марат позорно бежал. Хотя модель намекала на возможность общения. Но девушка была пресной, тягучей, примитивной и убогой до двух слов. Напиваться до бесчувствия, чтобы мять в постели холодный пластилин доступного женского тела и очнуться под утро в головной ломоте, у Марата не было никакого желания.

Нынче деньги у Марата завелись и хрустели по всем карманам. Сегодня у мелкого творца было сложное томительное настроение ожидания чего-то грандиозного. Хотелось чего-то необыкновенного, искреннего, пусть мимолетного, но не пошлого, занудного, до отупения постного. Острого хотелось. В чувствах, в ответных словах и поступках.

Марат шагал, подпрыгивая на ходу от переизбытка энергии. Встречные девушки отводили взгляды, торопились по своим, незначительным делам. Да и какие у них могли быть значительные дела? Обращал-то внимание Марат на девиц лет эдак до… двадцати четырех. Потому как сам он нынче выглядел очень даже прилично. Выбрит, причесан, выглажен. Хотя бриться каждый день не приходилось. Даже после трех дней запоя на подбородке пробивалась лишь редкая монгольская поросль. Стильная прическа регулярно облагораживалась визажистом съемочной группы. Сегодня Марат был в новой кожаной куртке, чистых джинсах. С фирменным кожаным кофром через плечо. Так что, должны были клюнуть прелестницы на профессионала фотографа, должны. Были. Но не клевали.

В салоне-магазине «Новый стиль», Марат перед зеркалом примерился к широкополой черной шляпе. Тратиться на обновку не стал, воздержался от явного пижонства. При росте близ метра семидесяти, он презрительно окрестил свое шляпное отражение «гриб с ушами» и отверг головной убор. Смешным нельзя было выглядеть. Даже при малом росте. Ах, этот наполеоновский комплекс, когда постоянно хочется подпрыгивать, доказывать свое превосходство долговязым, долгоперым и материться по вечерам в пьяном отчаянии недомерка. Спорить и убеждать на другой день, что дело не в кроне, а в корне.

Из переулка медленно выбрел навстречу харизматичный блондинчик с рябой физиономией. Марат приостановился для наблюдения за брутальным объектом. Сутулый доходяга был ростом эдак под метр девяносто, с шикарной копной волос. Плевать ему было сверху, что фотографией вышел совсем криво. Шел уверенный в себе кривой уличный фонарь, липким взглядом встречных девиц цеплял.

И ведь цеплялись же, пацанки позорные! Таким манером набрел Блондинчик на чудо в перьях, на провинциалочку, чулочек в сеточку, остановился. Ишь как и девица ему глазёнками сочно ответила. Замер Блондинчик, как бы ненароком, на витрину загляделся. На свое отражением, но с видом, что, мол, там за магазинчик такой хлебобулочный, где покупать ничего не надо? Задержалась перед витринкой намеренно и провинциалка-девочка, вдруг склеют за задницу? Конечно, смелый Блондинчик пошел на «клей».

– Вод как! – ворчал, злобствовал Марат. – Мистер Клей! ПВА! Питерский Вариант Ангажемента! Ах же, франт везучий какой! Такую знатную бабочку с ходу склеял!

И тут же ласковое «ля-ля» на двоих развели. Раз-два: чудесная погода, три-четыре: белые ночи – нет мочи! Пять-шесть: нам вместе в одну сторону. Вот тебе и метр девяносто. Рост! Вот что главное для мужчины! Гвоздь успеха – это рост. Личности. А тут… гуляй себе, продолжай, как говорится одиночное плавание. И не делай себе кислую лимонную морду. Держись за единственный фактор личности – характер. Конечно, истинный философ обязан уметь наслаждаться одиночеством, регулярно. Но сегодня Марату хотелось общения. До жути.

Но, похоже, провинциалку, «деточку-чулочки-в-сеточку» ждет сегодня полный облом. Блондинчик-то приезжий, по всему видать. Дремучая провинция. ЧИП из очень дальних областей нашей необъятной! В мятых брючках и картонных ботинках! Человек Из Провинции! Сам был таким, Марат знает, сам приезжий!

Чип такой, микросистемный, на три команды: «найди! найди! найди!» сидит в башке любого провинциала. Стоп! Время на выход, то есть, – навыезд! Конец прописки! Вот и снуёт он, суматошный, по городу, ищет себе дурочку доверчивую, чтоб зацепиться за Большую Землю. Так что, давайте, ребята, идите в кино, лижите липкое мороженое и выясняйте друг про друга, что и так с первого взгляда ясно. Чао, мистер Чип энд Клей! Адью, деточка-в-клеточку!

Недобрый от собственных саркастических мыслей, Марат прошелся, но замер перед книжной витриной. У собственного кривого отражения еще и уши в разные стороны развесились! Нет, в самом-то деле, не всегда же так неудачно, как сегодня день складывается. Зачем отказался? Ушел бы с Барбинонной, не мучился бы теперь в сухую. Тем более, что уходить с дамой было некому. В съемочной группе, кроме него, не осталось человека обычной ориентации. Все – необычной. Вот разве еще приезжие ребята с московского Останкино. Но те – чужие, командированные, они не в счет. Ушел бы, придурок, с помпадурой, повалял бы после литра водочки на собственном матрасе всем, собственно, известную голой женщину, намертво пропахшую шанелью. Потрудился бы слегка и вздремнул тяжело, да так, чтоб утром вовремя сбежать, чтоб не обнаружить себя в постели. И было бы всё нормально. Как обычно. Так нет. Четыре часа одиночества в Питере! Это пытка!

Скучный, притухший Марат постоял у магазина с зелеными ажурными решетками на витринах и вывеской «Новый букинист».

Как там у словарника Даля? «Букинист – торгаш старыми книгами. Хламовщик». Класс! Магазин надо было назвать «Новый хламовщик». А вот и отдел в нем художественный. С красками. О! То, что нужно. Для реставрации города.

Мелодично звякнул колокольчик над дверью. Звякнул еще раз, и еще. Настырный клиент развлекался, привлекал внимание. В магазин, наконец, вошел бодрый, подтянутый, преображенный Марат.

– Хаэ! – поприветствовал он персонал магазина с высокого постамента ступеней.

Сегодня фотограф был при деньгах, потому должен оставаться в ударе. Должен. Везет только ударным. Осмотрелся сам. Показал себя. Все девчонки за прилавками, как на подбор: молоденькие, в кружевных лифчиках под тонкими прозрачными блузками, в синих, обтягивающих мини. Лайкровые коленки мерцали заголенные по невозможные бедра. Все в меру и то, что нужно. Теперь надо играть и выигрывать. Новые букинисты плохих девчонок держать не будут.

Продавщицы вполне учтиво встретили ненужного посетителя, поднялись со стульев. Розовая толстуха разложила пышную грудь на кассовом аппарате, – ей больше других надо было. Она одна не вписывалась крупными габаритами в общую стройность.

Марат поводил взглядом по стеллажам с книгами, по витринам с канцелярщиной, с тюбиками красок. И первой отметил прелести продавщицы Вики. Имя «Виктория» (!) на высокой груди пластиковой карточкой бейджа позвало к штурму явно приступной крепости.

Вздернутый курносый носик в пунцовых щечках, блеск черных серпов каре, упругий объем груди, прелестная тонкая талия для такой пышечки, ножки с круглыми коленками, с приятными округлостями бедер. Года двадцать три девушке, не больше. Все прилично, все подогнанно, под сияющий прилавок магазина «новых».

Опытный волокита тут же развернул томительную, вялую разминку перед настоящей игрой, игрой на выдержку, на поле соперника, вернее, соперницы. Пока еще соперницы. Марат близоруко склонился к прилавку, нахально полюбовался сквозь стекло ножками девушки. Ах, этот изумительный переход бедра из-под короткой юбочки в круглую чашечку коленки! Для Марата ножки являлись самым эротичным и обожаемым местом в одетой женщине.

Вика нервно подвигала коленками, поскрипела лайкрой. Марат заурчал в удовольствии от этого звука.

Господа-товарищи, вы-то когда-нибудь слышали в тишине скрип женских чулок, коленка о коленку? Нет? Так прислушайтесь, а если будет возможность еще приобнимите под колени желанную женщину, – ощущения испытаете невероятные. При условии, конечно, что ножки и чулочки будут на уровне. В данном случае, всё было на уровне. На очень приличном.

Марат проскользнул следом за девушкой вдоль витрины. Вика отошла к окну, злясь на беспардонного, назойливого клиента. Марат томительно развлекался. Разминка прошла успешно. Теперь нужно было дожимать.

Вика окончательно перегрелась от продолжительной наглости клиента, и когда тот еще и за прилавок перегнулся, шумно набрала воздух для ответной дерзости.

– Белую, – потребовал Марат. Он точно рассчитал момент, когда девушка слегка разозлится.

– Акварель, гуашь, темперу, масло. Всё. Покажите.

– Что? – не поняла изумленная Вика, спуская пары.

– Покажите все, – нагло настаивал Марат.

– Что все? – растерялась Вика.

– Всё своё. И все с прилавка. Белила.

– Белила? Ах, пожалуйста.

Марат выбирал краски долго, мучая тюбики, уродуя их, выдавливая на оберточную бумагу белых червяков. Под масляным расползлось жирное противное пятно. Марат брезгливо поморщился. На Вику глаз не поднимал, прекрасно понимая ее разбереженное состояние, едва сдерживаемое бешенство. А сам всё заглядывал за витрину, любовался девушкой по самые туфельки.

Вика тихо бесновалась, ругалась шепотом, отошла к кассирше, ища сочувствия.

– Тело сводит на таких, – проворчала она и громче для беспардонного клиента добавила:

– Платить-то есть чем?

– Платить или есть? – патетически воскликнул Марат.

– Платить придется за все, – процедила Вика злобно и враждебно. Сквозь зубки. И облизнула сизый «металлик» губ, от волнения. Проняло. Пусть даже раздражение, пусть злость боевая, но проняло девушку, не оставило равнодушной.

– За всё?! – возмутился Марат, чем напряг всех за прилавками и охранника в униформе – ах, пижон, так у него и денег-то при себе нет.

– Оформляйте, – достойно выдержав паузу, заявил Марат.

Вика выдохнула, долго и трудно заполняла бланк чека. Еще раз, но уже покорно вздохнула, что ж, клиенты бывают разными, даже такими веселыми идиотами. Терпеть-то надо всех. Она стрельнула искоса глазками на Марата. Хотя… этот-то ничего попался, глаза, ресницы как у девчонки, но вот уши растопырил мальчишечка, как слоник. Дааа, уши великоваты, за прической прятать надо, а не выставлять напоказ. И ростом клиент не вышел. Но, в принципе, – ничего… ничего, парнишка, похоже, не глупый и наглый. Наглыми без причины не бывают. У наглых или деньги по карманам водятся, или дома всё в полном порядке, оторваться на свободе хочется!

Вика пригасила ресницами озорство взгляда. Заинтересованно хмыкнула. Пробило девушку на более близкое знакомство.

Главное, какой прикольный парень! С такими должно быть весело, – должно быть думалось девушке.

Что клиент при деньгах она, конечно, угадала. При деньгах любой приличный мужчина светится рентгеном решительности, допустимой наглости, куража и страсти. О неприличных вспоминать не хочется.

– Постели у вас не найдется? Для приюта одинокого странника? – тихо и доверительно спросил Марат, намеренно имея в виду не красочную «пастель», а «постель» через «о». Он навалился локтями на хрупкое стекло прилавка, испытывал нервы, свои и Виктории. Заглянул в ее синие глаза.

– Ооо! Захлебнуться!.. какие глубокие, – мечтательно вздохнул он.

Девушка затаила дыхание. Ей, наконец, игра понравилась. Она почувствовала в разминке прелесть. Но кукольное личико осталось в бесстрастной гримаске служебной сдержанности.

– Белой? – уточнила Вика. Шепотом, от неясного волнения в груди. – Постели.

– Очень белой, – прошептал Марат, нахально и проникновенно. – Хрустящей, ослепительной.

– Пастель… через «а», – только в наборе, – опомнившись официально заявила Вика.

– Через «а»? – расстроился Марат. – «А» с постельными принадлежностями?

– Дорого станет, – сопротивлялась Вика, готовая, впрочем, сдаться. Готовая. По всему видно: по пунцовым щечкам в пятнах, по бисеру пота на лбу, проступившему сквозь тональную крем-пудру. По волнению очаровательной родинки на груди. И по глазам, ускользающим в лукавом любопытстве: что же нахал еще выкинет.

– Оформляем, – смело подытожил Марат.

Вика в растерянности записала… номер телефона отдела на бланке чека, опомнилась, зачеркнула, но выждала: сообразит ли клиент? – cкомкала бумажку в кулачок. Марат сообразил: аккуратно выковырнул из-под пальчиков девушки шарик бланка.

– Мерси, мадам.

– Мадемуазель! – тихо возмутилась Вика.

– Пардон, исправлю-с.

С ослепительно глупой улыбкой на лице Марат пролез головой в окошко кассы.

Таким же добрым идиотизмом встретила его радушная толстуха. Она нажала клавишу кассового аппарата. Поддон с деньгами сильно толкнул ее в желе грудей.

– Ой! – колыхнулась она студенистым телом.

– Осторожней, пусик, – ласково оскалился Марат, – побереги себя для большой любви. Поверь нахалу, она обязательно случится.

С пакетом тюбиков и коробкой пастели воодушевленный Марат решился на прессинг по всему чужому полю, даже в секторе для зрителей попытался набрать дополнительные очки. В свою пользу, разумеется. На будущее. Он отвернулся, надменный, от распаленной Вики, изумленной внезапными переменами ухажера, побрел к соседнему отделу на неясное бормотание. Заметил сидящую у подножия полок с книгами.

Нда, эта девчоночка проще будет, скромнее, непритязательнее, но ничего, тоже можно расшевелить, разворошить на чувства скромнягу. Худенькая с виду. Лопатки белые топорщились, как прорастающие крылышки. Спинка клавишами позвонков выгнулась. Да еще грубоватый лифчик под кофточкой оказался. Не тонкий кружевной бюстгальтер, как у всех, а дешевенький, детского размера! Понятно, – или маменькина доча или приезжая, скромница-студентка на подработках.

Марат расстроился незначительности объекта, но не отказался от дополнительного раунда, наклонился к витрине, присмотрелся сквозь стекло. Удивился и возмутился. Юбка у девушки скрывала коленки аж до щиколоток. Это уж совсем допотопное воспитание! В руках девушка держала развернутую книжку с красными картинками обнаженных человеческих мышц. Понятно, но неприятно, медичка-сестричка. Отвешиваем чувства пипетками.

– Оу! Веди, вини! Вини-вини. Пух! Привет, Пятачок! – выдал Марат на едином остроумном дыхании.

– Что вам угодно? – строго спросила из-под круглых очков продавщица «Галина», судя по надписи на бейдже.

– Сурово, – возмутился Марат. – Как думаешь, Пятачок, твоя серьезная книжка соответствует моему глубокому интеллекту?

– Что ты, Винни?! – тоненьким, мультяшным голоском шутливо парировала Галя. – Тебе подойдет другая удивительная книжка.

Выложила на прилавок детскую раскраску.

Марат с достоинством ветерана-аутсайдера, которому, видимо, придется теперь отсиживаться на скамейке запасных до окончания товарищеского матча, развернул обложку с разноцветными воздушными шариками, спрятался за ней, зажимая нос, прогундел:

– Без-воз-мез-дно?

– Угу, – кивнула Галя. – Подарок.

– Слушай, предложение с ходу: давай раскрашивать жизнь вместе? – почувствовав серьезного соперника, смело и безрассудно предложил Марат и выложил на витрину набор пастели.

– Винни, красавчик, ты же нарисовался в соседнем отделе? – снисходительно улыбнулась Галя.

– Тук-тук! – постучал себя по лбу Марат. – Ах, этот пустой горшочек.

И серьезно заявил страстным шепотом, только для Галины, предложив боевую ничью:

– Один – один. Я сейчас уйду. Но вы, сударыня… Вы умрете от тоски и скуки через… 35 секунд. Бай! Начинайте отсчет. Уван, тууу… Три – четыре – пять! Но вернусь…

Повернулся и вышел из магазина. Оставил коробку пастели на прилавке. Не забыл. Нет. Будто случайно оставил. Подарил.

Прощально звякнул колокольчик над дверью. Марат тенью проскользнул вдоль витрин магазина.

– Ах, девочки! – тяжко вздохнула толстуха в кассе, оттянула с огромным сожалением парашют юбки на развале бедер. – Мне бы ваши осиные талии!

Девушки в других отделах весело пошушукались между собой и замерли на телефонный звонок. Вика сняла трубку и томно протянула:

– Аааалле, магазин «Новый букинист», – прикрыла трубку ладошкой, выдохнула с искренней радостью. – Он! Сволочь.

Сквозь стекло крайней витрины Галине был виден Марат в телефонной будке напротив магазина, он и помахал ей рукой, хотя разговаривал с Викой, что стояла к нему спиной.

Каков же ненасытный, неуемный нахал?! Учить и осаживать таких некому.

– Дааа, – озорно отвечала между тем Вика. – Да. Да. Да. – И каждое новое «да» звучало с нарастающей степенью согласия, уже безо всякого сомнения.

– Винни – какой же ты замечательный придурок! – грустно вздохнула Галя и спрятала оплаченную коробочку пастели под прилавок.