Читать книгу Комета Магницкого. Полное собрание - Сергей К. Данилов - Страница 7

Два куба твердокаменной кладбищенской глины подействовали на молодой организм угнетающе, с учётом крепко-накрепко заколоченного душа вообще расстрельно. Не идти же в баню, чтобы париться там в очереди часа два-три. Магницкий выбрал самый лёгкий путь отдыха – завалился в койку. Борцов по неизвестной причине отсутствовал. Оказавшись вне его назиданий, Виктор расслабился, готовясь отойти ко сну минуток на двести, а если повезёт, то и до самого утра. В коридоре на удивление тихо: слышно, как комочки подсохшей могильной глины осыпаются с волос на подушку.

Странная история получается: дедушка уйдёт под эту самую земельку только завтра, а он уже сегодня заснёт на ней, как убитый. Не зря говорят: всякому овощу свой срок. В комнату постучали. Виктор решил отмолчаться, не помогло: дверь тихо отворилась, как-то вполоборота вошла невысокая женщина с кротким выражением простого лица. Густые русые волосы расчёсаны на прямой пробор, глаза серые, неприметные.

– Свекольник сварился. Будешь?

Нина. Бог ты мой, совершенно забыл, что она существует на свете. Да, да, да, упустил из вида тотчас, стоило Пуме положить голову ему на грудь. Вдохнул эфир счастья, и всё связанное с давней подружкой мгновенно испарилось. А ведь никуда она не делась, вот, пожалуйста, существует, думает о нём, заботится, приготовила ужин, пришла звать.

– Нет, спать хочу.

– Салат есть и тефтели.

– Тефтели с пюре?

– С гречкой.

– Нет, сейчас спать буду. Потом как-нибудь. Спасибо.

Не то чтобы не хотелось гречки с тефтелями, но первым делом надо срочно обдумать сложившиеся обстоятельства, рассмотреть их в подробностях со всех сторон. Вопрос первый: что ему теперь с ней делать? Нина по умолчанию считает себя его женой, незарегистрированной, но всё равно – женой. Раньше Магницкий об этом старался не думать, жить да жить, как получается, теперь никуда не деться, надо принимать факт во внимание, учитывать, и как-то выпутываться из ситуации. А Пума?

Или Нина не жена, а пока любовница? Существует ли вообще любовница без жены? Может быть, она просто подруга… детства? Гражданский муж ощутил острый укол совести за упавшее невесть откуда на голову счастье, отвёл глаза в сторонку. Гражданская жена. Дурацкое название: если брак не зарегистрирован официально, называется гражданским, если в загсе печать шлёпнули, то какой – церковный, что ли? Один чёрт, гражданский. Просто не знают, как поприличней сожительство назвать, вот и выдумывают… хитрецы. Да они-то, конечно, хитрецы, а ты сам кто?

А он, Виктор, себя мужем не считал и не считает. И жениться на Нине никогда не собирался! И не обещал на этот счёт ничего, а Нина не спросила ни разу. Но как сказать прямо в лицо, что теперь ни её рассыпчатая гречка не нужна ему, ни вкусные тефтели, ни, в особенности, она сама здесь? Попытался собраться с духом – не получилось. Раз сказать правду он не в состоянии, значит, придётся её обманывать? Противно. А если объясниться с ней сейчас, это вызовет ужасающую, продолжительную по времени, весьма возможно – многодневную бурю со слезами, приставаниями, выяснениями отношений по пять часов кряду, непременными воплями и проклятиями на его голову, а бури ой как не хочется. Он устал. Он хочет счастья. Он почти счастлив, в то время как Пума замужем, и он тоже, почитай, женат.

Да, если выразить своё нынешнее отношение к Нине немедленно, поднимется такой шторм, что от счастья решительно ничего не останется. Можно, он ещё немного полежит, пребывая в ничем не омрачённом, чудесном влюблённом состоянии, а скажет как-нибудь в другой раз? Завтра вечером, перед сном, когда в комнате будет Гена Борцов. При Гене Нина не взорвётся, а к утру, глядишь, перегорит, переплачет… и сама пошлёт его к чёрту навсегда?

А вдруг завтра Пума не захочет класть голову ему на грудь? Скажет утром, как отрежет: «Пошёл вон, надоел!». В принципе, ей это запросто. И положит Забаве, или тому же Черкизову? Нет-нет, такого быть не может! Он грустно улыбнулся.

Лариса ему вообще никто, даже не гражданская супруга, так, любимая. Зато Виктор чувствует, знает, уверен на все сто, что Пума любит его настолько же сильно, как он её, в этом нет ни малейших сомнений, и от того он безмерно счастлив, боже, как хорошо жить!

Нина не уходила. Взяла стул, села у изголовья с кротким выражением женского понимания, будто Магницкий очень болен и ему нужна круглосуточная сиделка.

– Опять посылали на отработку?

– Да, могилу рыл ближнему своему.

– Поел бы, а потом отдыхал.

– Сначала отдохну, потом поем.

Магницкий смежил веки, давая понять, что аудиенция окончена.

– Ну, ладно, – вздохнула Нина печально, и посмотрела долгим взглядом в пыльное окно, которое сама мыла ещё прошлой осенью. Неизвестно какая муха её укусила, пришла и помыла. Не выдержав внутренней борьбы, Магницкий поделился новостью:

– Представляешь, обещают на днях квартиру дать однокомнатную, сталинку в центре.

Нина не верила, сидела, ждала ещё какого-нибудь вранья, но Виктор устало замолчал, и через минуту её глаза округлились от восторга:

– Правда? Тебе квартиру дают однокомнатную? Вот здорово! Да врёшь! Нет? Хорошо бы, в квартире ванна есть, всегда можно согреть воды и помыться, не то что здесь.

– Всё можно. И помыться, и просто одному побыть, и друзей пригласить, и вообще, – Магницкий глянул на Нину, но поспешил продолжить, – я первым на очереди молодых специалистов уже сто лет числился. Думал, годам к тридцати, когда защищусь, кинут кость, а тут такая внезапная удача выпала – на расширение люди пошли в трёхкомнатную, другие в двухкомнатную, и в результате длинной рокировки мне однокомнатная перепала с кохмановского плеча.

– По этому поводу пили?

– Нет, это на кладбище, одной начальнице отдела могилку копали.

– Сколько ей лет было?

– Папенька ейный преставился. Глина твёрдая, как камень, надолбились до чёртиков, рук не чувствую, веришь? Смотри, какие мозоли вздулись!

– Стопроцентно получишь?

– Практически да. Профсоюз утвердит решение на правлении, и можно будет ордер получать да вещички перетаскивать.

– Я так рада за тебя, ты просто не представляешь!

– Хо! А я-то как рад. Если не могила, сейчас бы летал по воздуху, но сильно устал. Надеюсь, что не зря долбился: Карловна в профкоме распределением квартир ведает, и чего-то на меня бочку катит, так я отрабатывал, дабы расположить в свою сторону. Хотя и так бы поехал на раскопки, чего не выкопать для хорошего человека могилу?

– А чем ты ей не угодил?

– Чёрт её знает. Она женщина с приветом, к тому же начальница орденоносная.

– Меня на новоселье пригласишь?

– Без проблем. Свои же люди.

Нина опять скучно посмотрела в окно, её энтузиазм угас. Но не надолго:

– Адрес знаешь?

– Конечно.

– Пойдём, посмотрим.

– Да ты что? Один ни рукой ни ногой, а она – «пойдём». Не, намахался так, что ой-ёй-ёй. Потом как-нибудь. Чуть не сдох в той вильгельминовой могиле, до сих пор земля сыпется с головы на подушку. В другой раз сходим, посмотрим.

– Да, в отдельной квартире жить будет здорово. Я себе представляю.

– Откуда? Можно подумать, ты жила когда-нибудь в отдельной квартире!

– Ну я поэтому и говорю: можно себе представить!

– Разве что представить. Я и представить пока не могу. Невообразимое великолепие какое-то. Пришёл домой, закрыл за собой дверь, и… никого!

– Первым делом сантехнику заменить. Новый унитаз достать, импортную мойку и кухонный гарнитур. Польские очень хорошие. Кстати, у меня знакомая работает в мебельном магазине, может помочь достать. Косметический ремонт произвести, подновить, обои на свой вкус наклеить, чтобы квартира блестела, как конфетка. Я даже не завидую, такому счастью грех завидовать. Но, если честно, Виктор, не смогла бы, как ты сейчас, валяться на койке, со смертного одра встала и пошла смотреть, хоть на окна, и какой из себя подъезд.

– Вот в другой раз выкопаешь кому-нибудь могилу, вниз три метра сплошной глины, и попробуешь сходить, а я на тебя посмотрю, на умную.

– Балкон есть?

– Раз четвёртый этаж – конечно, есть.

– На балконе можно цветы развести, чтобы цвели круглое лето с июня по сентябрь, а ещё вырастить плющ по стенке.

– Здорово, – Магницкий сцепил руки на груди, – видел я такие балкончики. Красота! Только мороки с ними много, каждый день поливать, землю менять, вредителей травить, рыхлить, окучивать… нет, не для меня.

– Зато красиво! Я бы в своей квартире обязательно устроила зелёный балкончик. Представляешь, утром выходишь подышать свежим воздухом – и попадаешь в цветущий, благоухающий сад!

– Ага, сад, метр на полтора. Ладно, ладно, не расстраивайся, дам тебе ответственное поручение поливать мой балкончик.

Удовлетворившись этим обещанием, Нина встала и легко покинула комнату, оставив Магницкого лежать бессильно распростёртым. Беспомощным он оставался ровно две минуты, пока ее шаги не стихли в конце коридора, после чего вскочил, кинул решительный взор в зеркало и побежал смотреть будущую квартиру. Не то чтобы жалко показать дом Нине, вовсе даже нет, но как-нибудь потом. Сейчас надо посмотреть самому. Это было новое, почти интимное чувство, каким он не мог делиться с другим человеком, даже с женщиной, даже с Ниной. Эх, жалко, Пуме нельзя показать. А потом бы, глядишь, ей понравилось, и осталась бы с ним в той сталинке жить-поживать. Да погоди, ещё и останется.

На трамвае доехал до улицы маршала Жукова, пошёл, глядя на номера, пока не уткнулся в свой, уже почти и родной домище. Обежал со всех сторон. Двор оказался тихий, тенистый от старых клёнов, с бабушками на лавочках. Хорошо, если бы окна выходили во двор. Неужели будем здесь жить? Магницкий задрал голову, разглядывая верхний четвёртый этаж, прозрачные чистые стёкла окон, нарядные балкончики с цветами, точь-в-точь как мечтала Нина, и тут его хлопнули по плечу. Рядом стоял и улыбался Кохман.

– Интересуешься? Идём, квартиру посмотришь, ничего квартирка, для моего семейства маловата, а тебе в самый раз будет. У нас уже вещи упакованы для переезда, на узлах третий день сидим. В двухкомнатной сразу пианино куплю дочке, давно обещал, здесь совсем негде ставить. Повеселим новых соседей! – он хихикнул. – Нет, потолки у тебя будут высокие, объём большой, а площадь не очень.

Потолки действительно оказались замечательные, вдобавок с лепниной в виде розеток.

– Красота?

– С общагой никакого сравнения.

– Поможешь вещи перевезти?

– Конечно. Я же самое заинтересованное лицо.

– Там у меня пятый этаж, зато лифт. А пианино по лестнице придётся тащить.

– Затащим без проблем.

Воодушевлённый блестящими перспективами жизненного устройства, Магницкий вернулся в общежитие, где завалился спать и проспал подряд целых восемь часов счастливым человеком. Ему снились бесконечные анфилады комнат сказочного дворца, наполненные светом и ароматом яблоневого сада, а он шагал, шагал по ним, пока не очутился на маленьком уютном балкончике, обильно украшенном разноцветными фиалками, на котором, прыгая от нетерпения, ждала его длинноногая Пума. И никакой брат по разуму Черкизов не испортил им наслаждения от безумно жарких объятий.