Читать книгу Эрато - Софья Соле - Страница 13

Молодые люди шумной стаей поднялись по узкой лестнице на второй этаж. У двери они притихли и вежливо позвонили.

Открыла аккуратная бабушка в халатике и с собранными на затылке остатками шевелюры. Жёсткие глазки ожидающе уставились на посетителей.

Кто-то из заднего ряда толкнул Олега, и компания, разверзшись, выплюнула его прямо перед хозяйкой. Олег неловко помялся.

– Мы к Артуру Алексеевичу, – пропел он с виноватой улыбкой.

Старушкина мина помягчала, и она отступила в нутро квартиры, давая ход гостям.

– Артурчик, ты чего не встречаешь? – предъявил один из приятелей. – Решил скормить нас своей ехидне в счёт аренды?

Друг озабоченно покачал головой и, снизив голос до шёпота, ответил:

– Мы уже за два месяца должны. Теперь Тамара Ивановна в обороне и пропускает только тех, кто пройдёт контроль.

– За два месяца? – присвистнул друг. – Как эта процентщица вас ещё не попёрла?

– Ясно дело как! – хихикнул второй. – Любви все возрасты покорны.

Он похлопал Олега по плечу.

– Болдин полезный друг, когда надо мимо бабушки пройти.

Друзья начали рассаживаться кто где нашёл место. В комнате для этого дела была годна только полутораспальная кровать и пара стульев у круглого стола. Кому не достался кусок кровати, начали, по обыкновению, сооружать себе сидячие места из книжек, доставая их из лакированного серванта, кто-то садился просто на пол.

– Ну, так что, Мопс, где твой Пушочек-розовый-носочек? – спросил кто-то у хозяина.

– На работе, – ответствовал тот. – Пришлось устроиться. Если я пойду, можно забыть о поэзии.

– Альфонс, – провопил один из приятелей. – А в Доме Поэтов не платят?

– В Доме Поэтов я не за деньги, а за еду работаю.

– За бесплатный чай с пирожком?

Артурчик залился краской.

– Лариса Алексеевна подкидывает статьи, но она считает, что лучше не делать их основным доходом. Лучше перетерпеть, уделить сколько могу время поэзии, чтобы постепенно стать нормальным поэтом, начать зарабатывать. А если коммерческими статьями обеспечивать достойный доход, то на поэзию уже не хватит, так и останусь начинающим поэтом и законченным автором рекламщины. Короче, не хочу на мусорку работать, их без моего участия заполнят.

– Великая цель, великая жертва, – одобрили коллеги. – И что, Лариса считает, что есть потенциал? Ждать славы?

– Про славу она ничего не говорила, – пожал плечом Артур. – Говорила, что недолго мне терпеть осталось.

– Это хороший знак, – подхватил гость. – Вообще хороший знак, если она тебя к себе пускает. Жучке, вон, ещё долго пороги редакций напрасно обивать.

– Опять двадцать пять, – раздосадовался Олег. – Настоящая слава не зависит от какой-то великой тётки. Если я могу, так я и без неё могу. Вон Борис Венниаминович сразу, как увидел, как сына принял, рекомендации дал.

– Дак потому и дал, глупая ты псина, что ему Лариса Алексеевна велела, – ответил тот.

– С чего ты это взял? Ты слышал? Тебя там даже не было, – Олег густо покраснел. Голова втянулась в плечи, глазки ответили ежистым взглядом.

– Хорошо, меня не было. Зато Пашка был. Верный, скажи ему.

Верный примиряюще улыбнулся.

– Лариса Алексеевна там была, мы все видели. Но что она Борису Венниаминовичу говорила, мы не слышали, – он обернулся к Олегу. – Всё равно Эмиль дело говорит. Сходил бы ты к Музе.

Олег рассмеялся и присел.

– Вот объясните мне, – он с хитроватым прищуром оглядел друзей. – Кто такая эта Муза? Что она делает? Она вас учит, как писать? Она ваши стихи продаёт?

Молодые люди задумались, запожимали плечами.

– Да кто его знает, что она делает. Вроде, сильно не учит. Стихи наши не продаёт. Что делать, не тычет. Просто, когда с ней работаешь, всё начинает складываться. Денег она за это не берёт. В Дом Поэтов пристроить может, оттуда постоянно заказы будут. Издатели начнут тебя приглашать. Деньги там можно под аванс взять. Чай с пирожком в столовой бесплатный. Все знают, что Муза – это стопроцентный успех. Если сам не свернёшь.

Олег сквасил мину.

– Не женщина, а русалка. Только мне ваша Лариса Алексеевна даром не нужна. Сможет как-нибудь Олег Болдин без русалок выбиться.

– Слова не мальчика, но мужа, – похвалил друг. – Ну, поглядим, насколько Олега Болдина хватит. Кушать даже великим поэтам хочется.

– Ой, хочется, – простонал кто-то из глубины кровати. – Артурчик, Гиневра тебе борщ-то оставила?

– В холодильнике, – махнул Артурчик, и друг выскользнул в дверь.

Молодые люди потянулись к сумкам, извлекая свёрточки, кулёчки, пакетики.

– Друзья! У меня варенье малиновое. Мамочка из деревни прислала.

– А у меня крекер рыбки. Избавьте меня от него. Третий день, кроме рыбок, ничего во рту не держал. Уже смотреть не могу.

– Ну, ты, брат, совсем обнищал.

– Поэму пишу, некогда еду по людям искать.

– Поэму! Ты из какого века? Надо в Инстаграм писать, а не поэму.

Отошедший внёс пятилитровую кастрюлю борща и водрузил её в центр стола, жиденько уставленного разносольными харчами.

Один из поэтов повернулся к прямоугольной картиночке, вставленной между стёклами серванта и, осенив себя крестным знамением, с поклоном пробубнил:

– Благодарим тя за хлеб наш насущный, Господи.

Ему тут же прилетело по голове.

– Ну, ты, Лайка, и невежа стоеросовая, это ж не икона, а фотография Блока.

– В нашей религии свои святые, – ответил Лайка, сосчитав краем глаза ложки и, быстро сообразив, что надо хватать, взял ближайшую.

– Прости заблудшего раба твоего, Господи, – обратился его товарищ, глядя в потолок.

– Прости заблудшего раба твоего, Господи, – обратился Лайка, глядя на Блока.

– Но-но, – предупредил их друг, помахивая ложкой. – Без богохульства.

– Да, товарищ поэт, вот будет имя твоё пять букв, будешь блокохульствовать.

– Господа поэты! – воззвал, наконец, один из гостей. – Давайте жрать.