Читать книгу Эрато - Софья Соле - Страница 3

Борис Венниаминович был оправдавшейся надеждой русской поэзии. Может, даже мировой. Весь его вид являл отпечаток неземных категорий, в которых он уверенно освоился.

Современникам, знавшим его не слишком близко, Борис Венниаминович виделся литературным Альдебараном.

«Там, в высоте, в текущей смутной мгле

Горит звезда. Её Альдебараном

Живущие назвали на Земле…»

Большинство молодых ещё безвестных поэтов считали самым очевидным началом своего литературного восхождения визит к Альдебарану русской поэзии.

Борис Венниаминович сидел в высоком кресле, откинувшись на спинку, и покачивал ботинком. Он приложил женственные пальцы к насмешливо сложенным губам и, прищурившись, следил за разговором. В его квартире знакомые и полузнакомые гости, по обыкновению, завели литературный спор. Иногда сюда приходили просто поговорить, потому что серьёзные разговоры требуют соответствующего окружения. К тому же, по реакции хозяина каждый мог определить свои шансы на литературном поприще.

В дверь позвонили.

Альдебаран свободной походкой направился открывать с таким же видом отрешённости от дел мирских, с каким он делал всё без исключения.

За дверью стоял невысокий молодой блондин. Он казался почти мальчишкой рядом с непомерно вытянутым хозяином. Округлое милое лицо осеняла кроткая улыбка. Серые глаза, мягкие, как фетр, светло смотрели на открывшего. Тёмные широкие брови разлетались в стороны. Он тряхнул головой – и волны пришли в движение, как трава на поле от сильного ветра.

– Борис Венниаминович?

Голос звонкий, музыкальный, задорный резвой морской волной накатил на присутствующих. Борис Венниаминович сразу узнал в госте Ивана Царевича.

«И кудряв он, и румян,

И удачлив, и приветлив,

На ученье скор и сметлив,

В играх, плясках – удалец,

В битвах – первый молодец».

– Без сомнения, – гнусавя, протянул хозяин. – Поэт?

– Олег Болдин, – не то обрадовался, не то похвастался Иван Царевич.

– Да Вы проходите, проходите, голубчик.

Умолкнувшая компания с любопытством разглядывала гостя.

– Вы проездом и решили по случаю забежать? – усмехнулся Борис Венниаминович.

– Наверное, проездом, мне тут негде остановиться, – сам не зная отчего, зарделся гость. – Я хотел Вам стихи свои почитать. Если можно.

С кротостью отрока Варфоломея он взирал снизу вверх на литературный светоч.

Голова Альдебарана в умилении скатилась набок. Молодой поэт засуетился, отыскивая по карманам стихи. Найдя свёрточек, он начал топтаться, ища в небольшой комнате место поудачнее, чтобы его можно было видеть всем присутствующим. Затаив дыхание, все наблюдали за действиями гостя, как за освящением Святых Даров. Наконец, рука синицей взлетела вместе с первыми строчками.

Опять позвонили. Хозяин не стал прерывать гостей и проплыл к входу.

– Лариса Алексеевна! – Борис Венниаминович приветствовал вошедшую душевным восклицанием, и его спина почтительно изогнулась. – Прошу!

– Спасибо, Боря, я на минутку, – женщина протянула автору сборник, предпочитая оставаться на пороге. – Только из печи. Хотела первой поздравить.

Мужчина осторожно принял книгу из её рук.

– О, изящно, – его длинные пальцы с вожделеющим трепетом коснулись листов. – Майер знает своё дело. Как это Вам удаётся заставлять его тратиться на оформление?

Молодой поэт, декламировавший во весь голос, заметил, как его слушатели, разглядев гостью, враз вытянулись на своих местах и устремили освящённые почтением лица ко входу. По комнате из уст в уста покатилось: «Муза, Муза пришла».

Олег обернулся и увидел Бориса Венниаминовича, потерявшего величавую таинственность перед своей собеседницей. Словно звёздная пыль осыпалась, Альдебаран вдруг потускнел. Может, резкая перемена в положении его нечаянного благодетеля так подействовала, но женщина показалась поэту отталкивающей. Её присутствие принижало и Бориса Венниаминовича, и гостей, и его самого.

Рука снова взлетела, силясь вернуть внимание слушателей, поэт продолжил читать.

– Кто это? – спросила женщина, глядя на него.

– Иван Царевич, – улыбнулся хозяин. – Прискакал вот.

Муза внимательно вгляделась в лицо собеседника: сарказма не было.

– Как стихи?

– Прелестно, – протянул тот. – Говорит, что проездом на один день, пришёл стихи свои показать. Олег Болдин, молодой поэт.

Гостья почувствовала необъяснимую прелесть в этой свободно летавшей в такт ритму руке, лёгких раскованных движениях мужчины, красивой, слегка рыхлой фигуре, звонком голосе с чуть более выразительными гласными, в его слишком опрятной и очень простой одежде прилежного молодого человека. Если бы она продолжила думать о его костюме, могла бы заподозрить в намеренном стремлении произвести впечатление покорного ученика, скромнейшего человека.

Она попыталась отогнать от себя лишний интерес к поэту.

– Ты напиши ему рекомендации. Если понравился, – заключила она, пожимая руку хозяина в знак прощания.

Знаменитый поэт со всей душевностью проводил Музу и направился к письменному столу.

– Вот что мы сделаем, – пропел Борис Венниаминович, поднимая бледные глаза к невидимой выси. – Я напишу Вам, голубчик, пару строчек. Можете использовать их на своё усмотрение.

Один из гостей взволнованно заёрзал.

– Нет, Олег Болдин, ты будешь дураком, если уедешь сегодня. Сдавай свой билет. Билет в славу лучше, чем билет в деревню. Или откуда ты там. А что, Пашка, – он толкнул в плечо соседа, – у тебя же есть свободная кровать, а? – Пашка улыбнулся. – Приютим будущее русской поэзии, – он огляделся по сторонам. – Нет, ну это форменная глупость уехать сегодня обратно, с такими рекомендациями. Да мы теперь всю страну к ногтю прижмём!