Читать книгу мечтатель_солдат_бунтарь. Головоломка - Станислав Радкевич - Страница 3

Весна сбивала Сашу. Отвлекала смешками Кропоткинской, залетавшими через форточки «читалки». Вкручивалась в мозг штопором девчоночьей талии за соседним столом.

Серебряный век – тема диплома – будто в прятки играл с Сашей. Чтобы догнать «цивилизацию», Россия искала новые ценности, а получила фейерверк миражей. Герой «золотой» литературы – допустим, Болконский Толстого – еще игрушка истории. А пар и электричество создали иллюзию, что человек и сам может поиграть в исторические кубики: сложить или рассыпать…

«Золото» смешивалось с «серебром». Лев Толстой, ветеран Севастополя (казавшийся в то же время ветераном Бородина), еще был жив, а братья Люмьеры уже изобрели кинематограф: «Приход поезда», «Политый поливальщик». Всплыли документальные кадры с Толстым: бородатый старичок, суетливо раскачиваясь, искательно заглядывает в камеру. Наверное, ждал оттуда мессию. А дождался придурка-поливальщика…

Надо будет прямо сказать на защите: Серебряный век придумали филологи и критики (вариант: фарисеи и книжники). В реальности «серебра» не было.

А вот бунинская «живая жизнь» – была. И есть!

Как есть девчонка у окна. И тусклое золотистое сияние вокруг черной девчоночьей гривы – невозможный в природе шмелиный рой. И томление ее тела, то так, то эдак гнущегося под тяжестью жужжащего сожительства…

Из неоткуда выпал слегка растрепанный от преддипломных усилий Вятр. Бросил рассеянный взгляд на увенчанную роем. Обратился к филологу:

– Очнитесь, Александр!

Дошкольное еще Сашино ощущение: «Олег все распутает за меня», – в очередной раз сбывалось. «Вот сейчас, очертенев от своей РСДРП (б)2, он…»

– А не пожрать ли нам? – поинтересовался Вятр.

«А я…»

– Как грубо, поручик…

Саша с надеждой посмотрел на королеву шмелей, но та все неотрывно перекатывала что-то из книжки в тетрадку.

– Не желаете ли в эдаком случае отобедать? – исправился Вятр.

– Извольте-с.

Институтская столовка предлагала на первое тюремную баланду, а на второе – до белизны вываренные сосиски.

– Вот плоды трудов твоей РСДРП (б), – не замедлил съязвить Саша.

– И прямое следствие твоего Серебряного века, – рефлекторно парировал Вятр.

Кропоткинская площадь сверкала спинами мостовых. Из кратера бассейна «Москва» зеленоватыми спиралями восходили к весеннему небу столицы хлорные испарения. Голодные студенты перебежали Волхонку на красный, но мордатый гаишник, торчавший в «стакане» на углу, проигнорировал вольнодумство.

– И куды это милиция-то смотрит?! – по-бабьи прогнусавил Олег под «стаканом».

…В чебуречной чавкали чебуреками, брякала алюминиевая вилка, прихлебывали с присвистом чай из веника. Саша вновь вспомнил про дипломный текст.

– Что-то у меня не сходится… Почитаешь «зубров» – Брюсова там, Гершензона, – и Серебряный век – вот он. – Он задумчиво воткнул липкую вилку в гражданскую чебуречину. – А прислушаешься, чтó внутри тебя, – оттуда ничего. Нету там никакого Серебряного века…

Он рассеянно смотрел, как из чебурека, заколотого вилкой, сочится ржавая кровь.

– «Зубры» вот пишут, ключевая «серебряная» идея – личность в центре всего. Но разве не додумались до этого раньше – допустим, Достоевский еще? Разве не параллелились с модернистами те же «знаньевцы», Бунин?.. Вот выйду на защиту и скажу: Серебряный век – миф!

– Результат: вместо диплома – справка. А вместо аспирантуры – Афган.

– Зато выскажу то, чтó у меня вот тут… – Саша потыкал пальцем себе в лоб.

– То есть собственный миф.

– Почему?!

– Да потому, что бошки у нас одними мифами набиты. А истина (естина) – она снаружи. В сшибках идей. Вне «нормы». Я вот, чтобы что-то про РСДРП (б) понять, в какую только хреномунтию ни влезал: от философии до орнитологии.

– И теперь все точно знаешь про этих… птичек? То есть вопрос, что есть истина – применительно к большевикам, – для тебя больше не вопрос?

– Ну, чего я там знаю? Так, попикировались между собой… пара-тройка интеллигентиков… Правда, потом власть захватили. А вашу «серебряную» личность – в ГУЛАГ.

– Как ты сказал? «Интеллигентики»?.. – Саша нарочито философично почал очередную чебуречину. – Один губернаторов взрывал, другой банки грабил? Эти – интеллигенция?

– Ладно, принято, – внезапно пошел Вятр на мировую.

«Вера – не предмет для обсуждения, – небось, подумал, как всегда, – даже если это вера в intelligentsia3…»

– Тогда, раз вам ведома истина, коллега историк, скажите: кто больше повлиял на русскую историю – ваша РСДРП (б) или, к примеру, «Демон» Врубеля?

– Демон – больше.

– А все «серебряное» искусство, вместе взятое?

– Меньше.

Дискуссия произвела базар. В союзники призваны были великие: Лермонтов, Гоголь, Кандинский, Малевич, Пошивайло, Томохин…4 Посыпались словечки типа «дух», «душа» (как самое низкое небо Духа – по Цветаевой), «гармония», «симфонизм»… Стало жарко. Но ненадолго.

– Нету никакой такой особенной «русской интеллигенции»! – швырнул Вятр решающий козырь. – Есть простые российские intellectuals, и есть единственный для них в России работодатель – государство, которое с одной руки их кормит, а другой в морду бьет!

– Старая песня…

…Пока дипломанты обедали, расстановка сил на площади переменилась. Мордатый гаишник выбрался из «стакана» и злобно тыкал длиннющей жердью в мокрое голое дерево перед институтом русского языка.

– Как вы полагаете, господин историк, что делает вон тот знакомый нам будочник?

– Полагаю, силится предотвратить замыкание троллейбусных проводов ветвями городских насаждений.

– А я думаю, это он грозится вольнодумствующей интеллигенции, засевшей в академическом институте.

«…Ну ладно, пусть Серебряного века и не было, – пошли являться Саше примирительно-вечерние мысли. – Но что-то же было?»

Медленно-медленно, словно бы пробуя каждое слово на вкус, он процитировал про себя Ахматову:

Было!

Был «Черный квадрат», в который провалилось все доквадратное искусство. Была пощечина выскочки Эйнштейна надутым академикам. Была мечта марксистов сконструировать идеальное общество-машину…

Но было и бегство «элит» в кокаинизм и мракобесие. И растерянность перед «восстанием масс». И гнетущее предчувствие апокалипсиса, каким в конечном итоге и обернулся ХХ век, с его двумя мировыми и тысячами «локальных» кроворазлитий…

В шесть вечера «читалка» закрылась. Среди последних сдавала книги королева шмелей. За нею пристроились Саша и Олег.

– Как она тебе?

– Ну, как…

В институтском гардеробе ни одного шмеля уже не было. Дипломанты бросились в погоню. Королева курила на пятачке у метро, в созвездии лиловых мартовских фонарей.

– А ничего, а?.. – Саша в нерешительности перевесил сумку с одного плеча на другое.

– А ты познакомься, – вскинулся Вятр. – Вот тебе и будет триумф личности…