Читать книгу мечтатель_солдат_бунтарь. Головоломка - Станислав Радкевич - Страница 6

Димка не с бухты-барахты пошел в «контору». «Большой дом» – единственный во всем Ленинграде – опирался не на предательское чухонское болото, а прямо на твердую мантию Земли. И это масса планеты – не что-нибудь – искривляла траекторию Димкиной жизни.

У двери приемной он обернулся и по-разведчески «сфотографировал» всю картинку у себя за спиной. Людской поток, поливаемый ливнем, монотонно лился по Литейному. Потерю одной капли никто не заметит.

Димка вошел. В приемной всемогущего КГБ все оказалось ошеломляюще по-домашнему. Навстречу гостю поднялся из-за стола подчеркнуто доброжелательный лейтенант.

– Добрый день, – произнес десятиклассник старательно отрепетированное приветствие.

– Добрый день!

– Мне нужно поговорить. – От волнения Димка «поплыл», забывая вызубренный текст. – Мне нужно поговорить…

– Сообщить? – уточнил лейтенант.

– Нет. Скорее узнать…

– Узнать? – деликатно удивился лейтенант.

– Да. То есть, конечно, сообщить. И узнать. У меня есть паспорт.

– Ну что вы! Мы доверяем нашим гражданам. Паспорт не нужен. Пройдите, пожалуйста, в комнату номер три. К вам подойдет наш сотрудник.

В комнате три стоял примерно такой же, как у лейтенанта, – и такой же пустой – стол. К нему были придвинуты два стула. Это было понятно. Но рядом располагались еще поцарапанный журнальный столик и два кресла. Димка опять «поплыл». Он не понимал, куда садиться: за стол или за столик. «Мало того что я запутался в объяснениях, – ужаснулся он, – так теперь еще не свое место займу».

На всякий случай он выбрал более официальную позицию – за большим столом. Но сотрудник все не шел. Аскет Дзержинский со стены неодобрительно смотрел на комсомольца.

«Я же хочу как лучше. Как отец говорил… – стал оправдываться Димка. – Надо, чтобы везде был порядок… Ну, чтобы…»

– Добрый вечер! – В комнату вошел неприметный мужчина в сером костюме9.

– Здравствуйте, – подскочил десятиклассник.

– Капитан Копейка. Егор Егорович. – Чекист протянул гостю белую чистую руку.

– Иванов. Дмитрий.

– А может, без формальностей? – предложил Копейка. – Снимайте-ка вы пальтишко, Дмитрий.

– Спасибо.

– И садитесь-ка вы, Дмитрий, вот сюда-а-а… – Копейка указал Димке на одно из кресел, опускаясь напротив. – Вы, кстати, не курите?

– Нет-нет. – Димка пристроил мокрое пальтецо на вешалку и опять вспомнил про документы. – У меня есть паспорт… – Он протянул документ капитану и ответственно шмыгнул носом.

– Ну… – чекист лишь мельком заглянул в новенькую книжицу. – Это совсем не обязательно…

– А комсомольский билет не надо?

– Нет, не надо. – Копейка доверительно улыбнулся. – Давно в комсомоле?

– Два года.

– Молодцом!

«Сказать прямо, зачем пришел?» – шмыгнул носом Димка.

– Вас, наверное, привело к нам важное дело… – ободрил Копейка.

– Я хотел бы работать в Комитете государственной безопасности, – протек Димка.

– Да-да…

– Но я не такой наивный, – поспешил десятиклассник, – я понимаю: сначала надо учиться.

– Да-да…

– Поэтому я хотел бы у вас спросить: какой вуз надо кончить, чтобы прийти сюда работать?

– М-да… – Капитан внимательно посмотрел на крышку журнального столика, словно там была нацарапана подсказка. – Я обязательно отвечу на ваш вопрос. Но вначале, Дмитрий, ответьте на мой: чем, по-вашему, занимается комитет?

– Ну, КГБ стоит за… порядок. Чтобы всякие там… враги… не…

Димка замолчал, сглотнув от волнения.

– Может быть, чаю?

– Да. Нет. Потом.

– Хороший ответ, Дмитрий, – оценил Копейка. – Но надо иметь в виду, что комитет действует строго в рамках соцзаконности. Поэтому лучшее место учебы – это, я думаю, юридический факультет ЛГУ. Там и преподаватели хорошие, и… – офицер внимательно посмотрел на комсомольца, – вообще все хвалят этот факультет.

– Я слышал…

– У чекиста, Дмитрий, – пошло искушение, – холодная голова, чистые руки и горячее сердце. Станете таким – и вам откроются возможности, о каких обычные люди даже не мечтают…

Оставшись один, искуситель подошел к окну. Отсюда хорошо было видно, как давешний мальчишка («Иванов Дмитрий Владимирович», – проверил себя Копейка), сутулясь под дождем, выходит на проспект. Вот на секунду задержался перед подземным переходом (проверяет, что ли, нет ли «хвоста»? ). И вот уже канул в бесконтрольные лабиринты города.

Капитан раскрыл журнал учета посетителей. Фамилия, имя, отчество, время прихода и ухода, краткое содержание беседы… «Главный враг коммунизма, – подумал Копейка, – бюрократизм!»

«Отрыв формы от содержания и придание этой форме самостоятельного содержания», – к месту подвернулось Марксово определение бюрократизма.

«Хорошо вот, я сейчас аспирантствую на юрфаке этом самом, – размышлял капитан, – а окажись на моем месте кто другой из наших – да хоть вон тот же примат Матюнин, – какой совет дал бы он вот этому Иванову Дмитрию Владимировичу? Учиться только на „пятерки“? В секцию самбо записаться?»

Капитан набрал трехзначный, внутренний номер телефона:

– Наташа, дай мне, пожалуйста, установку на Иванова Дмитрия Владимировича, 1965 года рождения, место – Ленинград.

«А ведь парень-то толковый, серьезный…» Копейка неспешно закурил, щурясь от серых миазмов «беломорины». «Это вам не пацанва, валом валящая в приемную после каждого повтора «Мертвого сезона» по ТВ. То есть, надо думать, посмотрел он и «Сезон…», и «Щит и меч», и все остальное из этой серии. Но путь-то выбрал единственно верный – учиться!»

Незаметно для себя капитан перешел к жанру проповеди на завтрашнем партшабаше (вариант: партсобрании). «Мы должны отделять зерна от плевел, товарищи! – смело бросал он в лицо формалистам матюниным. – Есть такие субъекты, которые за агентское вознаграждение заложат мать родную. А есть настоящие, чистые, честные, как этот вот самый Дмитрий Иванов. Не их ли имел в виду председатель КГБ товарищ Андропов10, призывая привлекать в органы перспективную молодежь? Грош нам цена, товарищи, если мы не выполним установку Юрия Владимировича!»

Звякнул телефон.

– Да, Наташа, слушаю. Так, так…

«М-да…» Капитан повесил трубку и перечел записи.

«Нормальное советское семейство. Ну, что дед по отцу был репрессирован в 37-м, это туда-сюда. Реабилитировали же…

Что у отца первая жена была еврейка – тоже, конечно, минус. Однако прожили всего год, развелись и больше контактов не имели. Не зафиксировано. Да и остепенился с годами. Теперь вот сопромат преподает, доцент, пользуется авторитетом в коллективе.

А на мать вообще ничего, всю жизнь инженерит на Кировском. Так что мамаша одни плюсы дает Дмитрию Владимировичу.

Однако сын за отца не отвечает, – правильно сказал товарищ Сталин. Хорошо бы теперь этого Иванова не потерять в общей, так сказать, суете… Может, даже подсадить на юрфак мальчишку. А там и…»