Читать книгу Тень мачехи. Том 1 - Светлана Гимт - Страница 13

Наталья полулежала в кровати, глядя в экран смартфона. Увидев Волегова, она взмахнула рукой.

Подойдя ближе, Сергей поцеловал её в щеку – чисто по-дружески, как было принято между ними в последнее время. Она довольно улыбнулась, глянув на букет, и пригладила короткие волосы цвета меди. Но при виде игрушки на ее лице появилось странное выражение. В глуповатом взгляде блекло-голубых глаз колюче мелькнула злоба, тонкие губы капризно искривились.

– Это – вместо шубы? – уточнила она, ткнув пальцем в плюшевый кошачий бок.

Волегов не ответил на колкость любовницы, как не ответил бы попрошайке или вымогателю – реагировать на такое было ниже его достоинства. В конце концов, они давно обсудили условия сделки, и пережевывать это ещё раз Сергей не видел смысла. Он лишь пожал плечами и, чувствуя непривычную робость, медленно направился в обход кровати, к маленькой пластиковой люльке, стоявшей возле окна. Наклонился над ней и застыл, забыв обо всем.

Девочка спала, вольно раскинувшись – ручки в миниатюрных варежках, лёгкий комбинезончик из мягкого трикотажа, пухленькие ножки с крохотными, как кукурузинки, пальчиками. Круглое личико, едва заметные бровки, полукружья ресниц, кнопка сопящего носа, капризно изогнутый рот. Её совершенство было абсолютным. Как и ее владычество.

Волегов смотрел на ребенка и чувствовал – любовь набухает внутри. Делает его переполненным, бездонным сосудом, черпая из которого можно обойтись без всего остального. То, что раньше казалось важным – цифры на счету, карьера, власть – проиграло и потускло. Сергей потянулся губами к выпуклому лобику, который малышка забавно морщила во сне. Но замер, боясь разбудить дитя. Как редкий аромат, вдохнул младенческий запах – свежий хлеб, парное молоко, мёд и карамель.

– Только не трогай ее, я еле уложила, – раздалось из-за спины. Он вздрогнул и обернулся – совсем забыл, что в палате ещё и Наталья.

– Да, конечно, – прошептал он, пятясь от люльки. Присел на кровать, благодарно сжал руку Натальи:

– Спасибо…

– Маловато «спасибо» за такой подарок, – прищурилась она.

– Я сделаю всё, что обещал. Когда вернемся в Москву, деньги будут у тебя. Вы ни в чём не будете нуждаться. Лучшие условия, лучшие продукты, игрушки, врачи… Если хочешь, можно снять дом.

Наталья замотала головой:

– Меня вполне устраивает та квартира. Не парься.

Сергей замолчал, пытаясь понять, отчего в его душе поднялась беспокойная муть. Что-то не нравилось ему, как зверю, которого гладят против шерсти – ведь всё же гладят, не бьют… Но что конкретно? Нужно проанализировать, разложить по полочкам – и он поймет.

Итак, первая часть плана была выполнена. Его дочь появилась на свет, и теперь будет расти, окруженная заботой Натальи, родной матери на окладе элитной няни. А он, на правах отца, сможет общаться с дочкой и обеспечивать её. Казалось, всё должно пойти гладко, по накатанной – как у других знакомых Волегова, у которых появлялись бастарды. Но теперь он начал понимать, что не так уж это просто: заставить жизнь плясать под свою дудку. Взять, к примеру, эти неожиданные роды. Ведь договаривались с Наташкой на Израиль – а она по-тихому умотала сюда… А если бы во время родов начались осложнения?! Сергей поморщился, отгоняя неприятные мысли. Да, после судьбы эта женщина самое слабое звено в его плане. Ненадежный партнер, если говорить языком бизнеса. Он покосился на Наталью: надо же, губы красит, и цвет помады такой дешёвый…

– Ты бы положила дочку рядом с собой, – попенял он. – Или хотя бы люльку ближе подвинула – вдруг уснешь и не услышишь, когда она заплачет?

– Не парься, – снова сказала она, подрисовывая карандашом уголок губ.

«А что с неё взять? – подумал Волегов. – Родила только ради денег. Получила пожизненное материальное обеспечение, прилепившись к богатому мужику». Но он понимал – для материнства мало быть расчетливой. Ребенку нужна любовь, душевная щедрость, готовность прийти на помощь…

Что ж, он привык решать проблемы по мере их возникновения. И если окажется, что Наталья плохая мать, примет меры.

– Ты уже думала, как назовешь девочку? – спросил Сергей.

– Решай сам.

– Может быть, Виктория? В честь места её рождения.

– Ладно хоть не Эсмеральда в честь местной черепахи, – скривилась Наталья.

– Вообще-то местная Эсмеральда – самец, – хмыкнул Сергей.

– Фу на тебя, – Наталья кокетливо, с деланной обидой, стукнула кулачком по его плечу. – Лишь бы поумничать! Короче, только не Эсмеральда, мне французские имена не нравятся.

– Вообще-то оно цыганское, – поморщился Волегов, не терпевший невежество и тупость. «Видимо, поэтому – именно с ней я теперь связан, – мелькнула покаянная мысль. – Шутка судьбы. Закон компенсации в действии». Он сказал примирительно:

– В общем, я своё мнение высказал. Мне кажется, Виктория вообще хорошее имя. Вика, Викулька… Можно по-разному называть.

– Ну, всё ясно, папаша. Уже любишь её так, что и я не нужна, – поджала губы Наталья.

За окном протяжно зашептал ветер. Гигантское банановое дерево, росшее возле больничной стены, прошлось по стеклу листьями – как уборщица тряпкой. И тут же на утомленную жарой землю рухнул тропический дождь. Мгновение – и Сергей оказался у окна, прикрыл створку, радуясь возможности заполнить возникшую паузу. Озабоченно глянул на дочку: не разбудил ли её проклятый дождь? Но малышка по-прежнему спала, так же славно и безмятежно.

Крадучись, как осторожный зверь, он вернулся к кровати и снова присел рядом с Натальей.

– А отчество будет – Сергеевна? – невинно округлив глаза, уточнила Наталья. – И в графе «отец» – твоя фамилия? В загсе скажут заполнить…

Издёвка в её голосе была еле различимой, но Волегов понял, что она снова злится. Отрезал, еле сдерживаясь:

– Включи логику. Если меня вписать в свидетельство о рождении, то сведения о ребенке должны внести и в мой паспорт. И как в этом случае я смогу скрыть, что у меня есть внебрачная дочь?

– Но ты от неё не откажешься? Я не хочу быть одна…

– Мы это сто раз обсуждали! Более того, я сам просил тебя не делать аборт.

Наталья вздернула подбородок, зашипела:

– Не побоялся, чтобы ребенок родился, а записи в паспорте боишься? Вот все вы, мужики, так: «Да зачем нам этот штамп, у нас же любовь!»

– Я никогда не говорил тебе о любви. Ты помнишь, как у нас было, – отрезал Сергей.

А было банально, подумал он. Склеил девчонку из супермаркета, одну из тех горемык, что приехали в столицу за ломтем райского пирога – их, больных жадностью и паразитизмом, был легион. Сергей не уважал подобные стремления. И это одна из главных причин, по которым он не мог относиться к таким девочкам иначе, чем к организмам, чья роль – давать секс. Как коровы дают молоко, а черви – гумус.

До той поры, когда Анюта оказалась в инвалидном кресле, он не был таким циником. Наверное, потому, что жил иначе – не смотрел на других женщин, занимался любимой работой, не считал мир жестоким. А эти девочки… Ему пришлось пользоваться их услугами. Животное начало никуда не деть. Нет, он пытался – почти год. Но не выдержал, проиграл войну с собственной плотью. Тем не менее Волегов следовал железному правилу: с одной девушкой – только одна ночь. Оно было неким оправданием его изменам, потому что давало иллюзию верности – принципам и любимой женщине, которую он ставил выше остальных.

С Наташкой тоже была только одна ночь. Но… много дней продолжения.

Сначала всё катилось по колее. Рыжеволосая кассирша в супермаркете: тело по стандарту – две руки, две ноги, а лицо так себе, да и неважно. Она сама написала на обороте скидочной карты свой номер. Что ж, в очередной голодный день Сергей пригласил её на подмосковную базу отдыха, где по традиции снял апартаменты на сутки. Утром отвёз обратно, и, прощаясь, вручил пухлый конверт: «Купи себе что-нибудь на память». Она, конечно, звонила и писала сообщения – как и другие. Но телефон для свиданий он хранил в министерском кабинете, в ящике стола. На беззвучном режиме.

Но примерно через месяц после их свидания она выследила его у дверей министерства и сообщила, что беременна. Конечно, он не поверил. Сошлись на том, что через пару месяцев сделают анализ ДНК из амниотической жидкости. А потом поговорят – если, конечно, отцовство Сергея будет доказано.

Он не верил ей до последней минуты. До того момента, как взял бланк с результатами из рук врача и прочел: «Вероятность родства 99,9%».

Вот тогда-то и пришлось сделать выбор.

Впрочем, что говорить о выборе, если судьба уже все решила за него? Иметь ребёнка от любимой женщины Волегов не мог. А так – хоть от нелюбимой, не любящей его, но способной выносить и родить.  И он решился: назначил цену и огласил условия. Их отношения – чисто партнерские, без какой-либо близости. А оплата – пять миллионов рублей до рождения, и пять после. Плюс пожизненное обеспечение. Волегов понимал, что она не устоит.

Теперь ему придется прятаться, врать, вести двойную жизнь – но ради ребёнка он мог пойти и не на такое. Если бы еще Наташка смирилась со своим положением и перестала выносить ему мозг…

Из люльки послышалось басовитое кряхтение. Сергей подошел к малышке осторожно, чтобы не испугать. Синие глазенки были распахнуты, смотрели куда-то вверх, бессмысленно, будто продолжая видеть сон. Алые губки вдруг пошевелились, беззубый ротик открылся, и Вика зевнула – широко, от души.

– Ох, как мы умеем! – Волегов развел руки в искреннем восхищении.

– Дай её мне, – он и не заметил, как к люльке подошла Наталья. – Пока не расплакалась, нужно покормить.

Она взяла ребенка на руки, поддерживая круглую головку. Лупоглазое счастье рассержено засопело, недовольно засучило ножками. Наталья села в плетеное кресло, стоявшее у окна, и, устроив дочку на сгибе локтя, выпростала из-под халата налитую, исчерченную синими венами, грудь. Тёмно-коричневый сосок мгновенно вытянулся, затвердел, выжал из себя молочную каплю. Ребёнок перестал плакать, повернул головку, будто отыскивая, принюхиваясь – и, широко раскрыв рот, едва ли не полностью втянул в себя сосок. Разрумянившиеся щечки задвигались, нос громко засопел – младенец поглощал еду с аппетитом, достойным шахтёра, вернувшегося с двенадцатичасовой смены. А когда Наталья пошевелилась, желая устроиться поудобнее, девочка недовольно сдвинула бровки и легонько стукнула ручкой по материнской груди. «Ого, да она с характером! Моя порода, такая не пропадёт», – мелькнуло в голове Сергея, и он счастливо улыбнулся.