Читать книгу Тень мачехи. Том 1 - Светлана Гимт - Страница 14

Воздушная дорога в Москву была спокойной. Готовясь покинуть самолет, Сергей думал: вот ведь забавная штука эта его работа – теперь он чаще высыпался в небе, чем на земле.

Водитель ждал его на стоянке – лениво курил в открытое окно казённого BMW, чёрного и блестящего, как начищенный армейский сапог.

– Домой? – спросил он, поздоровавшись.

– Сначала в министерство. Оттуда я сам.

Водитель коротко кивнул и сосредоточился на дороге.

Сергей поглядывал на часы – запас времени есть, можно не волноваться. Но когда они подъехали к центру, беспокойство снова зашевелило в нем тараканьими усами. Машины изнывали в пробках, вынужденные сдерживать своих лошадей. Теснились, отвоёвывая сантиметры – наверное, сверху это казалось соревнованием улиток. За два квартала от нужного здания Волегов не вытерпел и вышел из авто. На встречи с такими людьми, как Слотвицкий, лучше не опаздывать. Да и проветриться не помешает – Сергею опять было жарко, он чувствовал, как шея под узким воротничком рубашки становится влажной. Не хватало ещё прийти на встречу потным, как загнанный конь.

Справа от него лежала Театральная площадь. Здесь, вспугивая голубей, гуляли подростки. Пенсионеры сидели на лавочках. А Сергей когда-то сделал предложение Анюте. Понесло же его тогда в фонтан, словно пьяного десантника! Он стоял, мокрый до нитки, держа в зубах веточку белой хризантемы – будто только что достал её из-под воды. Анюта смеялась и кричала ему: «Хватит, вылезай, мне теперь тебя сушить!», а потом прыгнула к нему, чтобы быть рядом, пусть в мокром холоде, и с риском попасть в милицию, но рядом… И он в который раз подумал: да, это – моя женщина! Она целовала его в мокрые щеки, тащила вверх, но он стоял по пояс в воде и тряс головой: пока не согласишься выйти за меня, не встану! И пусть я простою здесь все лето и осень, пусть потом придет зима и превратит меня в ледяную скульптуру – мне будет все равно, если ты не согласишься.

Да, молодость… Сейчас бы он не полез очертя голову – ни на клумбу за цветами, ни в фонтан. Старый стал, неповоротливый, солидный? Может быть. Но куда из его души ушла романтика? И откуда взялся столь густопсовый цинизм? Он использовал Наташку, купив ее тело, как инкубатор. Обманывает Анюту. И считает, что это правильно. Потому что в итоге всем хорошо: ребёнок живет, Наталья при деньгах, он стал отцом, а для его жены ничего не изменилось, потому что она не знает – так что в этом плохого? Он сумел всё устроить как можно лучше, и, в общем-то, молодец.

Откуда же эта тоска, которой не было еще минуту назад?

Стоп. Если бы не способность воспринимать мир отдельно от чувств, жертвовать пешками ради большой цели, жил бы сейчас совсем по-другому, напомнил он себе. Хрен бы ему, а бизнес. Кукиш, а не пост в министерстве. И не торопился бы он сейчас на встречу, которая будет ещё одной ступенькой к Олимпу. Всё идет по большому жизненному плану. Даже лучше.

Эти мысли вернули ему решительность. Он зашагал быстрее, и в считаные минуты добрался до «утюга» на Рождественке. По министерским коридорам растеклась тишина – рабочий день был окончен. Но в приёмной Волегова горел свет. Нина Васильевна, пожилая секретарь, сидела за компьютером, обложившись папками и бумажками.

– Квартальную отчётность подбиваю, – вздохнула она в ответ на его недоуменный взгляд. И покачала головой, глядя по-матерински заботливо. – Сергей Ольгердович, какой у вас вид уставший! Кофе сделать?

– Да, пожалуйста, – тепло улыбнулся он. – Замотался я, Ниночка Васильевна. В какой стране? Который час? Утро, вечер? Всё перепуталось! Начинаю завидовать перелетным птицам: два раза в год путешествуют, и всё по собственной воле.

– А я, наоборот, сижу здесь, как наседка – о полётах лишь мечтаю, – улыбнулась секретарь.

Волегов открыл свою дверь и вошёл в кабинет, отделанный панелями из мореного дуба с тёмно-зелёными кожаными вставками. Сев за стол, нажал на кнопку пульта – и кондиционер запыхтел, нагоняя прохладу. Сергей взял кубик Рубика: эта, любимая с детства, забава всегда помогала привести голову в рабочее состояние. Повернул боковые грани.

Интерком зашипел:

– Сергей Ольгердович, к вам Игорь Игоревич Слотвицкий.

– Жду.

В дверном проёме показался представительный мужчина лет шестидесяти: низенький, весь словно состоящий из шаров. Обширное пузико, покатые плечи, круглый череп в окружности вялых волосков. Смуглое, лоснящееся, как блин, лицо лучилось дорогостоящей улыбкой – поговаривали, что собственные зубы политолога были выбиты в 90-е по приказу облапошенного им клиента. Впрочем, с тех пор многое изменилось, да так, что Слотвицкому дали прозвище Горе Горевич. Считалось – и вполне справедливо – что если он возглавил штаб политического противника, бодаться уже нет смысла, только горя хапнешь.

Коротко кивнув – будто клюнув по куриному – Слотвицкий прикрыл за собой дверь, и покатился навстречу Сергею, семеня толстыми ножками. Тот вышел из-за стола, широко улыбнулся, потряс пухлую руку:

– Игорь Игоревич, здравствуйте! Рад, рад дорогому гостю!

Нина Васильевна материализовалась рядом, бесшумно расставила на столе содержимое принесённого с собой подноса: две чашки кофе, молочник, сахарницу, и бутылочку рижского бальзама. «Зачет!» – удовлетворенно улыбнулся ей Волегов. Надо же, Слотвицкий в последний раз был у него года три назад, а секретарша всё ещё помнила, какую добавку к кофе предпочитает столь редкий гость.

– Здравствуйте, очень приятно, очень! А я-то, я-то как рад! Нечасто так встречают в министерских кабинетах, – притворно заскромничал Горе Горевич, с довольным видом поглядывая на угощение.

Когда секретарь растворилась в воздухе, заговорили на общие темы – как здоровье, как семья, дожди надоели, льют и льют, и это в январе, совсем с ума сошла небесная канцелярия… Сергей слушал, поддакивал и ждал, когда Горе Горевич сделает первый ход.

– В партии нашей досадная брешь образовалась, – пожаловался Слотвицкий. – Орлят молодых много, но что за ними?.. Пока лишь амбиции, реальных достижений нет. А грифы наши подустали, шутка ли – по тридцать лет в политике, еще с допартийных времен… Да и на своих местах они, делом заняты. Нам бы ястреба, да чтобы борзый, фактурный, умный, и в то же время уважающий старших товарищей. Верите ли – по всей Москве кандидатуру ищем.

– Верю, Игорь Игоревич, – вздохнул Сергей. – Кадровый вопрос – самый сложный.

– Так вот, говорю я им: а Волегов? Прекрасный же кандидат! Биография идеальная, поднялся с самых низов, честный чиновник, семьянин примерный, спортсмен! Никаких скандалов в прессе, известен народу только с положительной стороны – если вообще известен. Чистый лист, так сказать, и сделанный из очень хорошей бумаги. А они мне: действительно, прекрасный человек, срочно к нам в партию! Через годик выборы в Заксобрание, и нам свой кандидат понадобится. Который всё правильно сделает, народ за собой потянет.

– Да что вы, я давний сторонник вашей партии, – поддержал игру Сергей. – Голосую сердцем, так сказать. Только есть ли смысл куда-то тянуть народ? Всегда был уверен, что депутатов назначают, а не выбирают. А выборы – что, как не театральное представление?

– Дорогой мой Сергей Ольгердович! – Слотвицкий, будто растрогавшись, приложил ладони к груди. – Как же я всё-таки рад, что не ошибся в вас! Вы же всё прекрасно понимаете, это даже удивительно, учитывая отсутствие политического опыта. Действительно, мы знаем, кого выберут. И это человек достойный, согласитесь! Но не все, к сожалению, это понимают. И лезет всякая шушера во власть, и страшно подумать, что будет, если пролезет. Так вот чтобы не пролезла, нужны мы с вами. Наша задача – показать людям, которым по какой-то причине не нравится будущий мэр, что за шушеру тоже голосовать не стоит! А можно проголосовать, к примеру, за Волегова. Прекрасный же человек!

«…И пароход», – мысленно добавил Сергей. Слушая излияния Слотвицкого, он в нужных местах показывал свою реакцию: кивал, вздыхал, разводил руками. А сам напряжённо думал. Предложение сделано, это ясно. Второго не будет. Если согласиться вступить в партию, стать техническим кандидатом и, согласно сценарию, проиграть эти выборы – его выдвинут на следующие. И уже не в качестве «технаря». Партии нужны свои люди во власти. А если учесть, что следующие выборы – в Московскую областную думу, то… Можно сорвать джекпот. Нужно соглашаться, и немедленно.

Только вот насчёт примерного семьянина Горе Горевич ошибается. Теперь это уже не так. С другой стороны, кто узнает о Вике? До выборов еще много времени, и особого интереса к его персоне никто не будет испытывать как минимум полгода.

– …не перестаёт быть важным! – продолжал вещать Слотвицкий. – Ведь партия – это своего рода кузница кадров. И, конечно, фильтр, который обязан отсеивать всякие нечистоты, представляя избирателям только достойнейших из достойных! И мы лучше миллионов избирателей понимаем, какой кандидат достоин поддержки, а какому просто необходимо обеспечить провал. Люди сами в этом не разберутся. Люди верят рекламе, обещаниям, показухе. Людей можно купить. Запудрить им мозги. Поэтому мы обязаны вмешаться. Согласны со мной, Сергей Ольгердович?

– Безусловно! – ответил Волегов. – Более того, я уверен, что смогу принести пользу, и готов много работать на посту депутата.

Он выделил последнее слово, давая Горе Горевичу понять: да, согласен, но на «технаря» – лишь сначала.

– Я рад, что мы друг друга поняли, – осклабился Горе Горевич. – Вы можете прямо сейчас заполнить анкету и заявление на вступление в сторонники. У меня все бланки с собой. А через пару недель мы вас примем в члены партии, и можно будет двигаться дальше.