Читать книгу Мерцание зеркал старинных. Я рождена, чтобы стать свободной - Светлана Гребенникова - Страница 13

Я неслась вперед всё быстрее и быстрее. Глаза горели, азарт заставлял не думать о последствиях. Наверное, в своем безумии я была похожа на фурию.

Наконец я подъехала к главным городским воротам и только тогда смогла осознать: «Как же я смогу показаться в городе в таком виде?» Обернувшись, я усомнилась в своем сумасбродном решении. Уныло взглянув на дорогу, приведшую меня сюда, я вся съежилась и развернула лошадь в сторону дома…

Я стояла на перепутье, и мне казалось, что я делаю самый важный выбор в своей судьбе. Сначала я повернулась лицом к тому, кому принадлежала пред Богом и людьми, а затем к тому, кого вожделела… Мне хватило двух минут, чтобы понять, как я не хочу возвращаться к Федору! «Ну и пусть меня сочтут за городскую сумасшедшую или примут за падшую женщину, которая только что вырвалась из заведения и с бешеными глазами, простоволосая и расхристанная, несется непонятно куда. Какое дело мне до чужого мнения, когда решается моя судьба?» Я была уверена, что всё самое лучшее ожидает меня впереди, там, за городскими воротами. А в той жизни, что я оставила… в ней больше нет смысла. Я сделала свой выбор! И вновь вспомнила слова Катерины: «Ты должна быть ответственной за свой выбор! И последствия, которые он принесет, станут твоей наградой!» И я въехала в городские ворота за своей наградой!

Бланка шла шагом, но я не чувствовала ни отчаяния, ни страха, ни холода – мне было даже жарко. Я как всегда двигалась вперед в намерении получить свое. Без сожаления оставив всё, что было мною так любимо, я перестала ценить то, к чему стремилась и чего так неистово жаждала ранее.

Я прибавила ходу, пустив лошадь рысью, и в скором времени достигла дверей Настиного салона. Я стучала кулаками так сильно, что, распахнув двери, слуга испуганно уставился на подоспевшую на шум хозяйку.

– Ба-а-а, Наташка, глазам не верю, ты ли это? – Настя оторопело рассматривала меня с ног до головы. – Как странно ты выглядишь… Проходи скорее в мой кабинет да рассказывай, что с тобой приключилось.

Я прошла и отмахнулась от ее вопросов:

– Ах, Настя, оставь… я потом тебе всё расскажу.

Но Настя не унималась:

– Что-то случилось? Он выгнал тебя?!

Она в ужасе прижала ладонь к губам. Я отмахнулась:

– Ну куда он меня выгонит из моего же собственного дома?! Что ты глупости говоришь, – воскликнула я. – Сама убежала.

Настя всплеснула руками и ахнула:

– Так он же прибьет тебя! Дуреха!

– Тебе незачем за меня волноваться, – сказала я раздраженно. – Оставь свои страхи! Лучше с платьем помоги, а то я уже устала: оно всё падает и падает…

Настя развернула меня спиной к себе и даже языком прицокнула:

– Удивительно, как оно совсем не свалилось! Кто тебе так шнуровку затягивал? Или ты со всех ног улепетывала из дома, а платье на ходу надевала? – засмеялась Настя.

– Ты почти угадала, моя прозорливая подружка, но об этом позже. Затяни шнурки!

– Посмотрите-ка на нее, – возмутилась Настя, – по какому праву ты мне приказываешь… как девке дворовой?

– Я пошутила, Настенька.

– Шутки у тебя, Наташка, всегда дурные были. Так и быть, помогу. Но! При одном условии: ты мне всё-всё после этого расскажешь.

– Всенепременно, Настенька, подружка моя дорогая, открою тебе свои секреты… – елейно пропела я, про себя ругая ее последними словами.

Настя расцеловала меня в обе щеки и принялась шнуровать платье:

– Наташа, ты и впрямь моя лучшая подруга. Я тебя больше всех люблю…

Я не верила ни одному слову, но покорно выслушивала ее лесть. Мне было не справиться одной с этим треклятым платьем, а ей непременно хотелось выведать, что же со мной произошло, вот и обменивались мы с ней лживыми любезностями.

– Настенька, готово?

– Конечно, Наташа.

Взглянув друг на друга, мы рассмеялись, прекрасно сознавая, что каждая бессовестно лжет.

– Настя, ты же меня ненавидишь, так зачем в лицо улыбаешься? Какая я тебе подруга? Ты ведь меня с детства терпеть не можешь, всегда завидовала.

– Наташа, ты слишком много о себе возомнила. Чему завидовать-то? Носу твоему вздернутому? Или плечам конопатым?

Такого я не ожидала даже от нее. Как можно было сказать такое о моей мраморной коже?!

– Что-о-о?! – заорала я. – Ты только что мне платье поправляла. Хоть одну веснушку ты там видела? Врушка бессовестная!

Я схватила ее за плечи и с силой толкнула на диван. Плюхнувшись, Настя оторопело завопила, видя, что я надвигаюсь на нее.

– Наташка, ты что, как в пансионе мутузить меня будешь? Ну не надо! Ты же знаешь, что я слабее тебя и не смогу дать достойный отпор.

Но я уже не слышала ее и налетела как фурия. Настя, закрываясь руками, верещала:

– Наташа, у меня ведь прическа… Ой, не надо ее портить!

Я колотила ее, приговаривая:

– Ах ты лживая! Ах ты завистливая! Я всё про тебя знаю! Говори, куда ты его спрятала? Где он? Ты специально его от меня скрываешь, своего самородка?! Он мне каждую ночь снится!

Настя с силой оттолкнула меня и заорала:

– Да ты припадочная, что ли?! О ком речь?

Я опять налетела на нее.

– А-а-а, – верещала она, – да слезь ты с меня, дуреха! Отойди! Какие самородки? Какие сны?! Ничего не понимаю!

– Всё-о-о, всё ты понимаешь! – колошматила я ее. – Ты его от меня спрятала!

– Кого-о-о? Окстись! Да отойди ты! – прокричала она уже со слезами. – Что ты руки свои ко мне тянешь? Убери! Ей Богу, выгоню тебя из заведения!

Я отскочила от дивана и, шумно выдохнув, отбросила прядь волос, упавшую на лицо.

– Ха-ха! Силенок не хватит меня отсюда вытолкать! И у крыс твоих облезлых тоже. Пусть только попробуют ко мне прикоснуться… Всех со свету сживу!

– Не плюй мне в лицо! – крикнула Настя. – Отойди, я сказала! – она еще раз оттолкнула меня. – Чего тебе надо? Что ты сюда приперлась, да еще в подружки ко мне набиваешься! Лживая ты, лживая! В пансионе лживая была, такая же и осталась!

– Замолчи! – топнула я ногой и уже спокойно подошла к ней. – Настя, ну хватит, а то прямо как в детстве… Помнишь, как мы с тобой дрались? Я тебе одну косичку выдернула, и ты потом боялась родителям показаться. И две недели в пансионе безвылазно просидела, думала, что она отрастет, но не тут-то было. Пришлось и вторую в уровень подстричь.

Мы засмеялись, вспоминая детство.

– Будто назад, в прошлое попали. И такая приятная nostalgie…

Настя погрозила мне кулаком, давясь от смеха.

– Ух, Наташка! Как огрею тебя сейчас чем-нибудь потяжелее…

Она подошла к зеркалу, поправляя растрепавшиеся волосы.

– Ты не представляешь, как я с детства хотела тебе в лоб дать! – опасливо глядя на меня, сказала Настя.

Я примирительно улыбнулась и двинулась к ней.

– Ну дай! Раз с детства хочешь. Дай! Может, легче станет, – и, слегка наклонившись, подставила ей лоб. Она уже замахнулась, но я резко отскочила и затараторила:

– Насть, подожди… Я тебе лоб свой обязательно подставлю, не изволь беспокоиться. Только ответь мне, пожалуйста, давно он к тебе приходил?

От резкой смены темы она оторопела и, подлетев, заорала мне в самое ухо:

– Да кто же?! Кто?! Дурная твоя голова! Ты можешь хоть имя его назвать? О ком ты говоришь?

Тут пришла моя очередь возмущаться:

– Да что же ты лукавишь? Я у тебя здесь с кем познакомилась?

– А-а-а, – выдохнула она, и злая усмешка перекосила ее лицо.

Обхватив голову руками, Настя плюхнулась на диван и стала раскачиваться из стороны в сторону, как припадочная. Ничего не понимая, я села с ней рядом и, тронув за плечо, спросила:

– Насть, Настя-а-а! Я что-то не то спросила? С ним что-то нехорошее случилось, а ты сказать боишься?..

Настя, не прекращая держаться за голову руками, повернулась ко мне и зловеще сказала:

– Нехорошее случилось? – зловеще зашипела она, отбросив мою руку. – Да, случилось! Мы с тобой в одном пансионе учились! С тех самых пор ты умудряешься всё время вставать на моем пути. Вот и опять приперлась!

«О! – усмехнулась я. – Да ты и впрямь сама на него глаз положила».

Я вновь тронула ее за плечо.

– Рассказывай-ка мне всё, подруга!

Она схватила меня за руки и резко отбросила их от себя.

– Наташка, не трогай меня больше! Никогда! И отсядь подальше, пожалуйста. Я тебе всё расскажу. Давай как две высокородные барышни…

Я не дала ей договорить и прыснула в кулак:

– Это ты, что ли, высокородная? Ха-ха-ха-ха.

Настя обозлилась.

– О! А можно подумать, ты! И прям по метрике благородно записанная. Тебе не стыдно, а?

Я не стала заострять этот вопрос и примирительно сказала:

– Ну ладно, ладно. Давай не будем снова возвращаться в пансион, мы давно его окончили.

Настя вскочила, тыча в меня пальцем:

– А ты! А ты… так его и не окончила! Тебя даже на балу выпускном не было, вот! Потому что ты дура глупая!

– Так ведь и тебя не было, – расхохоталась я. – А не напомнишь мне, за что тебя выгнали? А-а-а, я, кажется, припоминаю… Классная дама узнала о твоей связи с богатым вельможей – и «за порочащее поведение»…

– Замолчи немедленно, благочестивая ты наша! – зло выкрикнула Настя. – Я требую, чтобы ты сию же секунду ушла отсюда! И чтобы никогда больше твоя нога не переступала порог моего салона! Чтобы ты забыла, кто такая Анастасия Вишневская.

Выпалив эти обидные слова, Настя обессиленно откинулась на диванные подушки и едва сдерживалась, чтобы не разреветься.

– Настя… Ну же? Подружка, говори…

Настя насупилась, сидела, надув губы, и тяжело дышала. Я пыталась подступиться к ней то с одной стороны, то с другой, но она, сложив руки на груди, отворачивалась от меня, не давая посмотреть ей в лицо.

– С детства ты меня, Наташка, обижаешь, в любом споре на лопатки кладешь, – обиженно бормотала она. – Ведешь себя так, будто я всё время тебе что-то должна. Вот что я тебе задолжала? Скажи прямо! Отдам долги, чтобы только ты ушла отсюда.

– Должна, должна, – наклонилась я к ее уху и зашептала: – Ты мне должна про Петю рассказать.

– Вот чумная девка, – отпрянула Настя. – Пошто ты свалилась на мою голову?

Поняв, что я от нее всё равно не отстану, она крикнула в сердцах, указав в сторону салона:

– Да вон он, твой Петя, внутри сидит! Стихи свои читает! А эти дуры рты пораскрывали и с упоением слушают.

От этих слов я чуть не подпрыгнула на месте и напустилась на Настю:

– Ах, так он зде-е-есь?! А ты меня намеренно тут держала? Подлюка! – я подняла руки в устрашающем жесте и склонилась, готовая вцепиться ей в горло. – Ты знала, о ком я спрашиваю, и специально надо мной измывалась?

Настя со злостью выпалила мне в лицо:

– Да на кой ты ему сдалась-то?!

– Это не тебе решать! – отрезала я.

Я, примирительно улыбнувшись, протянула ей руку, помогая встать. Она посмотрела на меня и тоже улыбнулась.

– Наташка, ты совсем не изменилась.

– Насть, ну прости меня. Ну, и за пансионские годы прости, и за то, что обижала тебя, дралась, – я вдруг поняла, что нужно делать, и в этом мне должна была помочь Настя. Я вопросительно взглянула на нее, но она отчего-то в ужасе отшатнулась.

– Чего опять удумала-то? В глаза твои лживые смотрю и ни единому слову не верю. Чего тебе надо? Говори, Ярышева! Признавайся, чего ты опять от меня хочешь?

Я заговорщически прошептала ей на ушко:

– Настя… ты проведи меня в зал так, чтобы он не видел. Посади на самое дальнее место и останься рядом, посмотри, что дальше происходить будет.

Настя, глубоко вздохнув, подошла к зеркалу, поправила платье и уже спокойно ответила:

– Ну пойдем, сумасбродка, пойдем. Видно и в этот раз ты мне дорогу перейдешь…

Я взяла ее руку и шепнула:

– Насть, а я всё равно тебя люблю. Ты – моя подруга. И мы через многое вместе прошли.

– Ох, Наташа, – недоверчиво посмотрела на меня Вишневская, – как же я хочу, чтобы все эти походы навсегда стерлись из моей памяти.

Я ей подмигнула. Понимание того, что я сейчас увижу его, будоражило мое сознание, и мне больше не хотелось ни спорить, ни ссориться с Настей.