Читать книгу Зажечь огонь - Светлана Николаевна Бардина - Страница 9

Со смешанными чувствами Петров сидел над документами Лебедевской М.В. С одной стороны, его подпись на последней странице несла женщине долгожданную весть о выписке, и он мысленно представлял, как озарится радостью ее лицо. С другой стороны, сам от этого никакого удовольствия не испытывал. Навязанная звонком «сверху», Маргарита вошла в его жизнь помимо воли, и неожиданно прочно заняла одно из главных мест. Вообще-то, если быть объективным, она могла отправиться домой еще пару дней назад, но, как лечащий врач, Петров оттягивал волнительный момент, выдумывая веские причины для задержки. Ему не хотелось отпускать свою подопечную: здесь она была рядом, под присмотром, а сам Игорь Владимирович, в силу профессионального авторитета – вне конкуренции.

Маргарита оказалась очень сложным пациентом. Петров давно не испытывал такого колоссального напряжения во время операции, как в тот день, а особенно в последовавшую за ним ночь. Целая бригада хирургов усердно зашивала, прижигала и клеила истончившиеся под влиянием болезни сосуды. Остановить кровотечение стоило большого труда и, промедли они хотя бы десять минут, шансы на победу сравнимы были бы с чудом. После поистине ювелирной работы Игоря Владимировича, по достоинству оцененной коллегами, рукоплескавшими на утренней планерке, поездка на пятилетие внучки перестала быть актуальной: Маргарита оставалась на его совести до полного выздоровления. Поэтому отложив неиспользованные дни отдыха на потом, главный специалист клиники вышел на работу и сразу окунулся в водоворот служебных дел. Но каждую свободную минуту он проводил в палате четыреста семь, и не было во всей больнице более заботливого врача по отношению к своему пациенту, чем доктор Петров к больной Лебедевской.

Расспросы о самочувствии плавно переходили в беседы на личные темы, нередко затягиваясь далеко за полночь. Верная слову, благодарная женщина посвящала Игоря (а они быстро перешли на «ты») в череду событий своей жизни, вызывая при этом внимательного слушателя на ответную откровенность. Они много говорили о детях, о любимой для каждого работе, об интересах и увлечениях. Лишь одна тема находилась под неизменным запретом: Максим и степень связи между ним и Маргаритой.

Свой «пробный камешек» Петров закинул во время обстоятельного рассказа женщине, пришедшей в себя после второго наркоза, о том, что с ней произошло, не забыв упомянуть об участии молодого человека в ходе последних событий. Зорко следя за реакцией собеседницы, Игорь не увидел ничего, кроме настороженности, и внезапно остался очень этим доволен. С течением времени реакция Маргариты на имя Ковалева, упомянутое вскользь или по причине, не претерпела изменений. Обитательница «личных апартаментов», ее высокопоставленный гость и «хозяин» этажа запросто могли общаться втроем, но что происходило между молодыми людьми наедине – доктору было неведомо.

Неведомо было и Маргарите, что за шутливым тоном ночного собеседника скрывался далеко идущий расчет. Несмотря на штамп в паспорте, Игорь был, по сути, одиноким мужчиной. Его, каждый день наблюдавшего боль, а зачастую и смерть, тошнило от слез и истерик. А в новой знакомой сидела такая сила духа, которую не в каждом мужике встретишь, и при этом она была настоящей женщиной, привлекательной во всех отношениях. К тому же без кольца на правой руке. Ее глаза лучились добротой, и одинаковая приветливость с любым персоналом больницы, независимо от тарифной сетки, свела на нет косые взгляды недоброжелателей, вызванные особым вниманием начальства к пациентке. Она не капризничала, терпеливо сносила боль и ободряла тех, кто сам не мог с этим справиться.

Игорь знал все, что касалось пребывания женщины в стационаре, и его восхищение ею росло день ото дня. Совмещая работу и сердечную привязанность, он имел возможность в любой момент забежать к Маргарите – на минутку или на несколько часов – когда как удавалось, согреться в тепле светлого взгляда, откликнуться на мягкую улыбку и пуститься в бесконечные разговоры о том, о чем с другими даже не помышлял. Она действовала на него как энергетик, что хлещет эта бестолковая молодежь – поднимала тонус, заставляла забывать про сон и про возраст, и в попытке удовлетворить мужское тщеславие, добавлять к долгим повествованиям красочные подробности, в надежде услышать однажды, что он – «самый-самый!»

Присмотревшись к безрезультатным ухаживаниям Максима, Игорь решил подобраться к предмету своего интереса с другой стороны. Врачебное внимание принималось, как должное, а дружеское родилось из ненавязчивых шуток, разговоров на отвлеченные темы и ни малейшего намека на чувства – Петров за этим следил строго. Выбранная тактика принесла свои плоды: ощущая себя в присутствии доктора в полной безопасности, Маргарита с удовольствием встречала его в своей палате, чего нельзя было сказать о сопернике. Сколько раз Игорь с тайным злорадством наблюдал, как с лица женщины сползает веселая улыбка, стоит Максиму переступить порог ее комнаты. Она будто пряталась в панцирь, окутывая себя стеной холода, притом, что минутой раньше искренне и непосредственно выражала свои эмоции. И хотя ни разу, из уст Маргариты не прозвучала просьба избавить ее от навязчивого внимания гостя, Петров был уверен, что оказывает ей большую услугу, под надуманным предлогом выпроваживая Максима за дверь.

И вот теперь, с окончанием лечения, он сам оказывался за дверью. И прежде чем отпустить птичку на волю, он должен был заручиться согласием Маргариты продолжить общение за пределами больничных стен. С тяжелым вздохом захлопнув папку, Петров направился к палате с полюбившимся номером. Перед тем, как войти, мужчина стер следы озабоченности с лица, подмигнув с порога скучающей в одиночестве хозяйке комнаты, и шумно и весело уселся верхом на стул.

– Ну что, красавица, готова к выписке? Сегодня последняя капельница, а завтра вернешься в родные стены.

Он с удовольствием наблюдал, как нарисованная в воображении картина воплощается в реальность: щеки женщины розовеют, в глазах вспыхивает свет, и широкая улыбка обнажает белоснежные зубы.

– Какая чудесная новость! – воскликнула она и, не сдержав эмоции, продемонстрировала доктору несколько танцевальных па, однако в следующую минуту с испугом присела на кровать.

– Закружилась голова?

– Чуть-чуть, – не стала отрицать очевидное Маргарита, но тут же, спохватилась: – Я надеюсь, это не изменит твоего решения?

– Нет, если ты пообещаешь мне некоторое время воздержаться от танцев. Ну, или как вариант – танцевать только с опытным гастроэнтерологом.

– С превеликим удовольствием! У меня как раз есть один такой на примете.

– Ты не знаешь, на что соглашаешься: в танцах я полная противоположность врачебному делу. Неужели так соскучилась по дому?

– Очень! Кажется, это было в другой жизни....

– А может, так оно и есть, – с пониманием откликнулся хирург и, застеснявшись благодарности, наполнившей женский взгляд, строго продолжил: – Но предупреждаю, я приготовил целый список из того, что тебе делать категорически нельзя, и еще больший – из того, что делать нужно обязательно. И собираюсь лично контролировать их исполнение!

Маргарита широко улыбнулась в ответ: – На пару месяцев зависть всего женского отделения мне обеспечена! А если серьезно, ты всегда будешь желанным гостем. Приходи в любое время!

Искренне произнесенная фраза заставила сердце седовласого мужчины взволнованно встрепенуться. Спрятав радость за лукавой усмешкой, он строго пригрозил пальцем:

– Ловлю на слове! – и бросив уже от дверей короткое: «Не прощаюсь!» – поспешил по делам.

Оставшись одна, Маргарита в волнении заметалась по комнате. Итак, завтра она окажется дома, в привычной для себя обстановке, вдвоем с дочерью, среди любимых мелочей, в уюте и спокойствии. Завтра начнется новая жизнь.

Женщина открыла шкаф и протянула руку к вещам, собираясь сложить их в сумку, но дотронувшись до вешалки, с силой зажмурила глаза, прогоняя выплывший из памяти эпизод в квартире Макса.

– Самообман! – с горечью вслух сказала она.

Независимо от места и окружения, где-то внутри нее, прочно обосновался некий молодой человек, и возврат к прежней безмятежности стал чем-то вроде миража: прекрасным и желанным, но растворяющимся при малейшем дуновении ветра. Маргарита с силой захлопнула дверцу и поспешила покинуть ставшую душной палату. Она спустилась в больничный скверик, окунулась в теплый июньский воздух, наполненный ароматом цветущих роз на ухоженных клумбах и, выравнивая пульс, медленно пошла по дорожке. Заразительный детский смех, раздавшийся справа, заставил ее свернуть с намеченного пути. Источником веселья для маленького шалуна явились голуби, слетевшиеся на щедрое угощение, сыпавшееся из рук женщины в цветастом платье и мужчины в больничной пижаме. Восхищаясь своим дитя, с радостным визгом пытавшимся поймать хотя бы одну птицу, мама и папа наперебой хвалили его за ловкость, поддерживая веру в успех.

«Удивительно устроен человек! – подумалось Маргарите. – Истинные ценности даются нам с рождения, причем совершенно бесплатно: умение двигаться, видеть, слышать, чувствовать, а наслаждаются ими в полной мере лишь не обремененные самосознанием малыши. И почему мудрым, опытным взрослым всегда нужно что-то еще? Ложась в больницу, я считала, что останься при мне изначально данные ощущения, и не будет никого счастливей на земле. А сейчас – любуюсь красотою розового бутона, вдыхаю его дивный аромат, прикасаюсь к нежнейшему шелку лепестков, но при этом никак не могу избавиться от грусти…» Соскользнув с цветка, рука женщины безвольно повисла вдоль тела.

– Не рановато ли гулять одной? – тихо раздалось за спиной.

Сердце Маргариты рванулось с места и понеслось испуганным зайцем. Пытаясь унять его стремительный бег, она стала медленно разворачиваться на голос, но зацепившись за выступающий край тротуарной плитки, пошатнулась.

Реакция Макса была мгновенной: он тут же подхватил ее под локти и прижал к себе, удержав от падения. Прикосновение в равной степени оглушило обоих, и на несколько секунд они выпали из пространства.

Первым очнулся Макс. В попытке оправдать свой поступок, он слегка отстранился от Маргариты, продолжая при этом поддерживать ее, и обеспокоенно спросил: – Тебе плохо? Позвать врача?

– Не надо, – покачала головой женщина, пряча под ладонью лицо, – сейчас пройдет.

Максим бережно подвел Маргариту к скамейке и помог присесть, неприятно задетый тем, что прикрывшись видимостью неудобства, она отодвинулась от него на приличное расстояние и отняла руку в обманчивом желании потереть ноющие виски.

– Как ты меня нашел?

– Здесь не так много мест, где могла бы спрятаться всеми уважаемая пациентка.

– «Всеми уважаемая»? Ты мне льстишь.

– Нисколько! Если бы ты слышала, что говорит о Лебедевской из четыреста седьмой палаты персонал хирургии…

– Опасно так долго испытывать женское любопытство, – прервала томительную паузу Маргарита.

– «Работать с такой больной – одно удовольствие!»… «Исключительно терпеливая и душевная женщина!»… «То ли мы о ней заботимся, то ли она – о нас…»

– Ты пытал их перед тем, как задавать вопросы или что-то подсыпал в угощение?

– Я всего лишь упоминал твое имя, а дальше нескончаемый поток хвалебного красноречия, с одинаковым итогом в конце: «Мы готовы лечить ее вечно!!!»

– Ни в коем случае! – преувеличенно ужаснулась Маргарита. – Мне перенесенных процедур на всю оставшуюся жизнь хватит! Отказываюсь от привилегий «важной пациентки» в пользу скромных прав обычного человека.

– Каких, например?

– Спать в своей постели, ходить на работу, заниматься ребенком и домом, встречаться с друзьями, а не принимать их, как посетителей, возле больничной койки.

– А для Максима Ковалева среди множества приятных дел останется место?

Словно спрятавшееся за облаками солнце, улыбка Маргариты погасла, и она опустила глаза. – Мы могли бы перезваниваться…

– Перезваниваться – и все…? – задохнувшись от разочарования, Максим ждал, что она что-нибудь добавит, чтобы смягчить свой жестокий ответ, но не дождался. Страшась внезапных подозрений, он счел не лишним уточнить: – А какой чести удостоился Петров?

– Это тебя не касается.

– Все понятно! – В бешенстве вскакивая со скамейки, Макс принял излюбленную позу: руки в карманах, перекат с пяток на носки – как разгон перед наступлением и, набрав достаточную силу, ринулся в бой. – Молодой, навязчивый – гонишь его, а он все равно вертится под ногами. Неужели тебе так неприятно мое общество? Ты предпочитаешь видеть рядом с собой старика? Спокойный, уравновешенный и без претензий – это же со скуки помереть можно!

– Игорь – не старик! – вступилась за доктора Маргарита. – И что значит – предпочитаешь? Здесь клиника, и ежедневное общение врача и больного – норма. У нас сложились добрые дружеские отношения – в чем криминал?

– Брось, Марго, ты не так наивна, чтобы верить в сказки! Между мужчиной и женщиной не бывает отношений, не окрашенных в романтические тона. Дружба противоположных полов обязательно предполагает либо выход из глубокой эмоциональной привязанности, либо переход к ней. Судя по тому, что раньше вы с Петровым были незнакомы, ваше «дружеское» общение развивается по второму пути.

– Чушь! – поморщилась Маргарита. – Останови свое больное воображение.

– Напротив, я всегда трезво смотрю на вещи. Признайся честно: ты влюблена в своего спасителя? – Максим застыл на носках, впившись взглядом в лицо собеседницы.

– Ты в своем уме? Он женат.

– Глупейшая отмазка! Разве может штамп в паспорте помешать чувствам? Неужели ты, и правда, ничего не замечаешь? – Он готов был схватить ее за плечи, чтобы тряхнуть, как следует, и открыть глаза на истинное лицо хирурга.

Разгадав его намерения, Маргарита тоже поднялась со скамейки и, останавливая в последний момент опасный порыв, больно ткнула Макса указательным пальцем в грудь: – А не ты ли превратил меня в пациентку особой важности? Сначала пускаешь в ход фамилию, а теперь удивляешься произведенному эффекту?

– В пациентку, но не в друга, улавливаешь разницу? С пациентами не разговаривают по душам, засиживаясь глубоко за полночь! Твой любимец еще не забыл, что он здесь работает, и не ты одна нуждаешься в его услугах?

– Это невозможно. Игорь – профессионал, и у тебя нет оснований злиться на него.

– А я не злюсь! Я счастлив и доволен! Вон идет твой любимый доктор, наверное, узнать о самочувствии. Это так естественно для оперирующих хирургов – разыскивать больных на территории лично! Здравствуйте, Игорь Владимирович! – с шутовским поклоном обратился он к подошедшему седовласому мужчине. – Вы так преданны своим клиентам, что впору орден вручать «За беспредельную чуткость и неотступное внимание»! Теперь я понимаю, почему вас не прельстили предложенные мною деньги: после выздоровления награда обещает быть намного пикантней!

– Ты чересчур возбужден, попей валерьянки, – миролюбиво отозвался Игорь на хамский выпад Максима. – А вам, голубушка, пора на капельницу. – Ухватив остолбеневшую Маргариту под локоть, он повел ее в сторону лечебного корпуса.

Превосходство, на миг промелькнувшее в лице соперника, резануло взвинченного Макса так, что у него потемнело в глазах. Обуздывая вспыхнувшую ярость, он заскрипел зубами: «Это ты сейчас – король! Посмотрим, каков будет расклад после выписки. Правду не утаишь! И еще неизвестно, что скажет Марго, открыв для себя другую сторону «идеального» врача»! Стиснув челюсти, и сжав кулаки, он направился к своей машине, чтобы взреветь мотором и помчаться на бешеной скорости, усмиряя гнев.