Читать книгу Голоса и Отголоски - Тамара Николаева - Страница 10

Голоса
История 1947—1948 годов

Оглавление

Быково

После Енакиево мы сразу приехали в подмосковное Быково. Это был не город. Но запомнился всеми своими деталями. Поначалу я там была единственным ребенком. И мне ничего другого не оставалось, как придумывать себе жизнь. А придумывать можно было, только оглядываясь на все то, что окружало меня. Окружала жизнь в траве среди молчащих неподвижных самолетов. Я их оживляла, они разговаривали со мной, с травами и с редкими кустами, там и сям выскочившими из травы. С тех пор я все время что-нибудь выдумываю и оживляю. Мне это нравится.

Плыли в траве самолеты…

За окнами комнаты – огромное летное поле, на котором самолеты, самолеты, самолеты, как грибы на поле. Но поле все-таки было странное – тихое, безлюдное, заросшее высокой травой. Кажется, что небольшие самолетики не стоят, спрятав в траве колеса, а плывут по ней, как гуси-лебеди. Трава начинается сразу за домом. Густая, прямо-таки непроходимая. Пробираться к самолетам надо было вдоль края спящего поля.

Главная же, утоптанная широкая дорога на поле одна – от нового корпуса училища к двум ближайшим к нему самолетам. Но от нас она далеко – на другом краю окрестных земель. Около тех двух самолетов крутятся с утра курсанты и механики. Среди них выделяется крупная фигура механика дяди Хфедора, как зовет его отец. Я сижу в траве под самолетом, к которому никто не ходит, и уверена, что никому не видна. Но тут дядя Хфедор поднимает руку над головой и манит к себе, прикладывая палец к губам. Я, обрадовавшись, бегу к нему по траве, как по воде, разгребая ее руками… Это у нас с ним игра такая. Но вдруг он вскидывает вверх обе руки, поворачивая их ко мне ладонями – стоп! Тотчас распластываюсь на земле и вижу, что от училища к самолетам идет самый большой, наверное, начальник, а за ним толпа дядей поменьше, как свита за царем Салтаном. Вспыхивают золотые звездочки на погонах и пуговицах. Осмотрели самолет, полюбовались, как курсанты лихо запрыгивают на крыло, ныряют внутрь… как потом выстраиваются, вытянувшись в струнку. Отец что-то докладывает большому начальнику, а дядя Хфедор вертит головой, высматривая меня. Но я уже тертый калач – уползаю в куст за самый крайний самолет, скатываюсь в ямку под ним, снимаю красную шапчонку, запихиваю в карман, обламываю ветки и накрываюсь ими. А вся сверкающая группа с курсантами идет по шуршащей траве, останавливаясь около каждого самолета. Вот-вот доберутся до меня… Вдруг курсанты, по знаку дяди Хфедора, выстраиваются между самолетами и кустом, под которым лежу я. Большой начальник и все за ним остановились и долго о чем-то говорили с отцом. Дядя Хфедор все вертел головой, и я боялась – отвалится же… Голоса, голоса… что за история – непонятно. Не заметила, как уснула. Проснулась от дождевых капель, упавших на лицо. Вылезла из ямки, встала, надела красную шапку. «Томка!» – раздался вопль дяди Хфедора. Вижу – они с отцом бегут ко мне, тормошат, тискают, подкидывают: «Ну, молодец! Ну, напугала!» «Я тебе говорил – не боись, не подведет! Что я зря про войну ей рассказывал…» – говорил, крепко держа меня за руку отец.

Больше на поле никаких комиссий не объявлялось. Зато в нашем бараке появились еще трое ребят – моих одногодков. Мы спокойно собираем под самолетами крупные, крепкие шампиньоны. А у тех двух, ближайших к училищу, самолетов идет прежняя жизнь…

Быково располагалось близко к Москве, и меня повезли смотреть парад на Красной площади. Наступил вечер, и в небе стали летать ярко-красные, зеленые, синие огни, красиво рассыпаясь над головой. Но самыми красивыми и загадочными показались длинные полосы света. Они тянулись в небо, перекрещивались, заглядывали за каждую звезду, потом, опускаясь, за каждое дерево – проверяли, не надо ли кому подсветить свысока. Их уверенные, медленные движения в небе порождали во мне торжественное спокойствие.

Отцовская уверенная похвала – «Не подведет» – застряла в памяти. Мы с отцом давно договорились говорить друг другу все как было. А уж если что-то обещал, то… «по-штурмански». Вера отца в меня была радостью и держала меня с ним на равных. То есть в этом смысле я тоже была «взрослая».

Голоса и Отголоски

Подняться наверх