Читать книгу Ожерелье из кактусов - Татьяна Богатова - Страница 7

Сгоравшая от любопытства Ира Меламут, умерив его до поры, всё-таки дождалась утра, прежде чем приступить с расспросами к соседке по комнате. Ира улучила момент через час после завтрака, когда Аня, не обнаружившая Сашку ни на одной из возможных территорий, где он обычно отрабатывал наказания, раздумывала, чем бы себя занять. В комнату возвращаться не хотелось. Там спала после ночного свидания Сусанна, чувствительная к малейшему шороху. Когда по недолгом размышлении Аня предпочла отправиться на улицу, скоротать время до возвращения Саши на скамейке под раскидистыми деревьями, спасающими от жары, то обнаружила, что за ней увязалась Ира.

– Пойдём, посидим возле клумбы, – предложила девушка, словно озвучив мысли Коростелёвой.

– Пойдём, – шелохнула в её сторону длинными ресницами Аня, не выказывая недовольства, но при этом отлично понимая, что ей придётся удовлетворить любопытство Иры по поводу произошедшего ночью.

– Опять Сашке вчера досталось? – участливо спросила остроносая девушка с едва заметными веснушками на лице и тёмно-каштановыми, волнистыми волосами, подтверждая предположение Ани. – А где он? – не дожидаясь ответа на первый вопрос, тут же выпалила Ира. – Неужели в медпункте?! Его что, так сильно избили?

– Он в школе, – тихо ответила Аня.

– Всё ещё у Клима на разборке?

– Нет, – покачала головой Аня. – Остался там полы мыть. Мне тётя Шура сказала, – пояснила девушка. – Она к директору ходила насчёт школьной клумбы и видела там Сашу.

– Знаешь что, Ань, – решительно встряхнула волосами, длиной до плеч Ира, – в следующий раз я тебя не брошу. Ничего пацаны нам не сделают. Пусть только попробуют, я такой визг подниму на весь этаж! И Машка, наверняка, останется. Да и Наташка тоже.

– Они за меня заступаться не будут, – возразила Аня.

– Заступаться может и не будут. Зато поглазеть из любопытства останутся. А при них пацаны не станут тебя доставать. Эх, если бы ещё этих здоровых кобыл, Лерку с Сусанкой, на свою сторону подтянуть. Тогда бы пацаны сами нас боялись. Давай, я с девчонками поговорю.

– Бесполезно. Сусанка Сашу ненавидит.

– За что?! – удивилась Ира.

– Точно не знаю, – пожала плечами Аня. – Мне кажется, за тот самый случай, когда он меня яблоком угостил.

– А ей-то что?! Они с Леркой всё равно твои сладости как отбирали, так и продолжают.

– Сусанка тогда хотела и его яблоко у меня отнять. Да Саша ей что-то прошептал на ухо. Она вся покраснела и умчалась от нас.

– Ничего себе! А что он ей сказал, Ань?

– Что-то вроде того, будто лесбиянками не интересуется, – с неохотой сказала девушка, которой было неприятно вспоминать об этом.

– Обалдеть, – расхохоталась Меламут. – Молодец Сашка! Здорово отбрил эту дылду. Ань, – проникновенно произнесла она, переходя к особо интересующему её вопросу, – а Сашка хорошо целуется?

Спросить Ира собиралась совсем про другое. Однако решила начать с малого, чтобы не спугнуть закрытую Аню.

– А тебе зачем? – к удивлению Иры, лукаво улыбнулась Коростелёва. – Отбить хочешь?

– Больно надо, – фыркнула Меламут, на секунду представив себя рядом с худощавым парнишкой, вровень с ней ростом, и не ощутив при этом ни малейшего воодушевления. – Просто интересно.

– Ир, – миролюбиво пояснила Аня, – я же ни с кем другим не целовалась. Так что, сравнить не могу.

– А тебе-то хорошо? – не унималась девушка.

– Мне хорошо, – утвердительно ответила Аня, намереваясь прекратить разговор в заданном Ирой легкомысленном направлении.

Но не тут-то было.

– Ань, а что, если ты вдруг залетишь? – продолжала раскручивать скрытную приятельницу Ира. – Клим тебя тогда точно из детдома выгонит.

– От поцелуев? – не удержавшись, расхохоталась Аня.

– Анька, ну тебя, – невольно прыснула в ответ Меламут. – Я же как подруга интересуюсь, – принялась настаивать девушка. – Чего ты таишься?

– Потому что не хочу об этом говорить, – твёрдо произнесла Аня, посерьёзнев.

– Нормально, – возмутилась Ира. – Я за тебя заступаюсь, а ты мне даже рассказать ничего не хочешь. Может я не просто так спрашиваю, – не отступала девушка. – Может мне тоже парень предложил переспать. Вот я и пытаюсь выяснить, как оно… в первый раз…

– А кто предложил? – невольно вырвалось у Ани.

– Ага, любопытно, – заискрились довольством карие глаза Иры. – Вот, если расскажешь, как было у вас с Сашкой, тогда и я скажу, кто.

– Ир, – пристально глянула на неё Аня, догадавшись, что Меламут на ходу выдумала предложение об интиме, – у всех наверное по-разному происходит. Мне кажется, главное, это любить друг друга…

– Ой, Ань, – отмахнулась Ира, – начиталась ты своих книжек! Они же сто лет назад написаны. Тогда всё по-другому было. Хочешь сказать, – решила она подойти к вопросу с другой стороны, – что сейчас парень будет долго распинаться про любовь, прежде чем в кровать затащить. Сейчас же просто всё, – ухмыльнулась она, с многоопытным видом, который попыталась принять, наслушавшись обсуждений интимных отношений соседок по комнате. – Если парень понравился, то занялись сексом. Не понравился, привет, иди, ищи другую. И никаких обид или там разговоров про любовь-морковь.

– А почему ты считаешь, что говорить о любви глупо? – тпло улыбнулась Аня. – Это очень важно, поговорить о будущем, о том как строить семейную жизнь…

– Ань, так Сашка тебя уже замуж позвал?! – изумлённо перебила Ира. – Ну, вот, – обиженно проговорила она, – а утверждаешь, что вы с ним не спали…

– Ир, – в свою очередь сердито перебила Аня, – если тебе не интересно, то я могу вообще ничего не рассказывать.

– Ой, да ладно тебе, не обижайся, – воскликнула Меламут. – А только что в этом интересного, семейную жизнь обсуждать? Скукотища! Чего там обсуждать-то? Выйдите из детдома, получите по квартире, поженитесь…

– А про учёбу забыла?

– Какая уж тут учёба?! Женитесь, родишь… Тут не до учёбы. А Сашка будет на двух работах вкалывать, чтобы семью прокормить.

– Вот поэтому и надо всё заранее обсудить. И с учёбой решить прежде всего.

– А на кого ты собираешься пойти учиться? – спросила Ира, временно оставив затею расспросить Аню об интимной стороне дела с Сашкой.

– Если поступлю в медицинский, то на врача.

– Ух, ты, – изумилась Меламут. – А я думала, что только одна я такая.

– Ты тоже в мед собираешься? – радостно воскликнула Аня. – Может тогда вместе и попробуем?

– А чего пробовать, – повела плечом Ира. – Мы же с тобой пойдём по отдельным спискам, как детдомовцы. Таких льготников, говорят, много не бывает. Далеко не все выпускники детских домов ими пользуются. Так что, поступим обязательно.

– А кто тебе про льготы говорил? – заинтересовалась Аня.

– Брат Мишка, кто же ещё. Он уже на втором курсе в «Первом медицинском».

– В Москве?! – восхитилась Аня.

– Ага, – кивнула Ира, – на стоматологическом отделении. Наши с Мишей родители тоже были стоматологами.

– Они умерли? – впервые спросила у приятельницы Аня.

– Разбились на самолёте, когда летели из Сибири от маминых родителей.

Ира не подозревала, а сама Аня не сопоставила, что супруги Меламут погибли в том же самом самолёте, где и родители Саши Ливенцева.

– Бабушка с дедушкой почти сразу умерли от горя, – продолжала Ира. – Вот меня с Мишей и отправили в детдом. Потом нас хотела забрать в Израиль папина сестра.

– А почему не забрала? – удивлённо спросила Аня.

– Точно не знаю, – пожала плечами Ира. – То ли ей не разрешили, то ли она сама потом умерла. Во всяком случае, кроме одного письма, больше ничего не получали. Да и письмо пришло, когда Мишка ещё читать не умел. Ну, а я тем более. Нам воспитатель прочитал. Потом письмо куда-то затерялось. И мы с братом до сих пор не знаем, есть у нас родственники или нет. Миша обещал заняться, сделать запрос в Израиль. Но пока всё ещё некогда. Учёба много времени забирает.

– А на какое отделение ты собираешься?

– И я туда же, где и Миша, само собой. Стоматология – самая доходная специальность.

– Наверное, при этом надо быть одним из лучших врачей, – усомнилась Аня.

– Так я и буду самым лучшим, – уверенно встряхнула каштановыми локонами Ира. – А ты кем быть собралась?

– Для начала врачом общей практики. А потом будет видно.

– Зачем так распыляться? Врач общей практики это же ни о чём, – скривилась Ира. – Куда потом? В поликлинике участковой вкалывать? Или сутками из больницы не вылезать?

– Я не знаю, Ир, – откровенно сказала Аня. – Ещё не определилась точно. Хочется как можно больше всего изучить. И потом, – сверкнула она глазами из-под длинных ресниц, – мне уже сейчас хочется Саше помочь.

– Ах, вот оно что, – воодушевилась Меламут возможности вернуться к интересующей её теме. – В каком плане помочь? – хитро улыбнулась она.

– Ну, его же избивают, – принялась объяснять Аня непонятливой подруге. – А у нас в библиотеке только один медицинский справочник, и тот одна тысяча девятьсот шестьдесят второго года издания.

– Каменный век! – присвистнула Ира.

– Наверное, – нехотя согласилась Аня. – Но там дельные вещи написаны. Как первую помощь оказать, как определить, есть ли перелом. Эти приёмы ведь по большому счёту не менялись, правда? И потом…, – погрустнела девушка.

– А что ещё? – с разгорающимся любопытством подалась к ней Ира.

– Мама у меня, – печально сказала Аня, – умерла от менингита. Я пробовала поискать что-нибудь в интернете об этом заболевании. Но ты же знаешь, только займёшь компьютер, вечно кто-нибудь сгонит, чтобы поиграть.

– Анька, ну ты даёшь! – удивлённо восхитилась Ира. – У тебя реально серьёзный подход.

– А как иначе, – просто сказала Аня. – Поэтому мы и с Сашей стараемся заранее всё обсудить, – слабо улыбнулась она.

– Как два старичка, – расхохоталась Ира. – Лучше бы целовались, чем целыми днями об одном и том же талдычить, – она опять упрямо вернулась к вопросу об интимных отношениях, пытаясь раскрутить подругу путём насмешек. – Ань, – проникновенно сказала Меламут, почувствовав отдаление начавшей было откровенничать девушки, – а можешь мне сказать, Сашка в любви тебе признавался? Или говорил, хотя бы, что ты ему нравишься?

– Признавался, – утвердительно кивнула Аня.

– А ты? – снова загорелись любопытством тёмные глаза Иры.

Не успела Аня ответить, как на аллее, ведущей со стороны школы показался широко улыбающийся Сашка. Подавив вздох разочарования, Ира поняла, что едва перешедший на откровенность разговор придётся закруглить.

***

Объяснение в любви у Саши с Аней получилось довольно своеобразным. В тот день Ливенцев отрабатывал наказание после очередной потасовки с его участием. Девушка вызвалась помочь Саше, которому поручили вымыть окна в коридоре первого этажа. Сначала работа шла довольно быстро. А потом Ливенцев стал всё чаще прерываться, то и дело соскакивая с низкого подоконника, чтобы выполоскать тряпку в ведре с водой. Обратив внимание на его манипуляции, Аня простодушно поинтересовалась, зачем так часто мыть тряпку. Сашка находчиво ответил, что ближайшие к выходу окна намного грязнее, чем остальные. Одетой в спортивные брючки из тонкого трикотажа и футболку девушке было невдомёк, что Ливенцев то и дело спрыгивает с подоконника, чтобы полюбоваться снизу её гибкой длинноногой фигуркой. Когда у Ани возникала необходимость выполоскать свой лоскуток, которым она протирала стекло, то Сашка с готовностью подскакивал к ней, чтобы она не слезала с подоконника. Так, по крайней мере, казалось Ане. А на самом деле парень использовал любую возможность, чтобы коснуться рук девушки.

Когда очередное окно, каким занималась Аня, оказалось вымыто и стекло, тщательно, до скрипа, протёрто, осмелевший Ливенцев, торопливо приблизившись к девушке, снял её с подоконника. Поставив Аню на пол, то ли неосознанно-случайно, то ли намеренно, убирая руки, Сашка скользнул пальцами по соскам девушки, остроконечно вздымавшимся под слегка увлажнённой от пота футболкой. Аня вспыхнула и, рванувшись прочь, по пути с размаху шлёпнула комок тряпки в ведро с водой, обдав брызгами оторопевшего парня. Сашка нагнал её только позади корпуса на детской площадке, пустовавшей ввиду тихого часа у малышей. Их комнаты располагались как раз на первом этаже, где Ливенцев с Аней мыли окна.

«Ань, ты чего убежала?» – делая вид, будто ничего не произошло, Сашка приблизился к девушке, взобравшейся на небольшую горку для катания.

Оборудование для детских площадок из цветного пластика, взамен небезопасных металлических горок, качелей и песочниц, по инициативе мэра первым делом устанавливали во дворах детских городских учреждений. Сидя на корточках, нахохлившаяся Аня с негодованием в огромных синих глазах, готовых пролиться обидными слезами, смотрела сверху на Сашку.

«Не подходи ко мне больше никогда», – срывающимся голосом произнесла девушка.

«Аня, – растерялся Ливенцев, опасаясь, что девушка опять убежит, – я не хотел…, – он сделал нервное движение телом, пытаясь предугадать, какой путь выберет беглянка для отступления: спустится обратно по ступеням или скатится вниз, – тебя обижать. Только не уходи, очень тебя прошу! – умоляюще попросил он. – Позволь мне сказать… Пожалуйста!»

Сдержав слёзы, Аня скатилась на корточках вниз по горке и в мгновение ока выпрямилась перед Сашкой дрожавшим от возмущения стройным стебельком.

«Говори и уходи», – переглотнула девушка, полагая, что устыдившись своего поступка, Ливенцев попросит прощения.

«Аня, я тебя люблю, – произнёс парень, не сводя с неё взгляда широко открытых, почти немигающих, карих глаз. – С той самой минуты, как впервые увидел, – проговорил он, слегка задыхаясь. – И всю жизнь буду тебя любить и беречь. Никому и никогда не отдам, и не позволю обидеть».

Услышав вместо извинений объяснение в любви, девушка оторопела. Она ни за что не призналась бы, даже самой себе, что убежала большей частью из-за того, что прикосновение Сашки показалось ей жгуче-приятным. Но это, в её понимании, было неправильным. Поэтому Аня, изо всех сил пытаясь подавить в себе трепетный отклик, старалась усилить своё возмущение. А оно между тем, после признания парня, всё больше и больше направлялось на саму себя. Сердечко девушки рвалось из груди, ответное признание готово было сорваться с губ. Но осознание стремительности перехода своих чувств от гнева к нежности застопорило слова. Смущение, радость и неожиданное для Ани довольство после произошедшего, набросившись на возмущение, словно ватага ребятишек, шутливо мутузивших одного из приятелей, свели это чувство на нет. Однако девушка по-прежнему, молча, немного печально смотрела на Ливенцева.

«Я очень тебя люблю», – серьёзно повторил Сашка, не выражая намерения сократить наэлектризованное расстояние между ними.

Он стоял, не отрывая от неё тёплого взгляда, не ожидая ответного признания, лишь изо всех сил желая, чтобы Аня поверила, не прогоняла его и не убежала сама.

«Болит?» – внезапно спросила Аня, приподняв тонкую кисть в направлении Сашкиного лица со слегка распухшей от удара щекой и запекшейся в уголке губ кровью.

«Нет, – хрипло ответил парень. – Аня, ты только не гони меня, ладно? Можно, я всё время буду рядом с тобой?»

«Всё время не получится, – так и не дотронувшись до лица парня, улыбнулась Аня, опуская руку. – Ночью тебя к нам в спальню всё равно не пустят».

«Аня, ты, главное, пусти меня в своё сердце», – выпалил Сашка неизвестно откуда пришедшую на ум фразу.

То ли из прочитанной когда-то книги, то ли из откровенных рассказов деда о своей возлюбленной, с которой ему не довелось связать жизнь.

«Оно и так твоё, – тихо произнесла Аня, погасив улыбку, – с самого первого дня».

«Тили-тили, тесто! Жених и невеста!» – загорланили в это время двое шестилетних дошколят, строя рожицы за стеклом ближайшего к парню с девушкой приоткрытого окна.

Сперва вздрогнув от неожиданности, Сашка мгновенно обрёл присутствие духа.

«Вы почему не спите? – шутливо погрозил он кулаком в сторону мальчишек. – Сейчас воспитателю скажу».

Нахально высунув в ответ языки, тем не менее, пацанята моментально ретировались и, нырнув в свои кровати, достоверно притворились спящими.

Несмотря на то, что Сашка не извинился за проявленную в отношении девушки вольность, с этого дня он стал относиться к ней чрезвычайно бережно. И прежде чем парень осмелился на первый робкий поцелуй посреди клумбы, прошло две недели.