Читать книгу От осинки к апельсинке. История самоисцеления длиною в жизнь - Татьяна Фомина - Страница 11

У моего отца было две главные женщины. Про маму я написала ранее, потом похожая история повторилась с тётей Людой, его сожительницей. Но она оказалась крепче мамы. Папка привёл её где-то через год после маминой смерти. До этого был калейдоскоп разных женщин, среди них попадались и приличные. Когда я была дома в моменты его свиданий, то пряталась в куче с грязным бельём. Не знала, куда себя деть от стыда. Почему отец свой выбор остановил на Люде, я не понимаю.

С её же стороны было всё предельно ясно. Этой женщине с двухлетней дочерью Леной просто негде было жить. Её выгнал из дома муж, причины я не знаю. Но чем больше узнавала сожительницу отца, тем меньше осуждала бывшего мужа. Хотя официально она с ним так и не развелась. Ещё Люда была из детского дома, куда её единственную из детей сдала родная мать. Что-то в ней из-за этого надломилось, а может, изначально было не так.

Папкины друзья прозвали Люду Тундрой, а дочку – Тундрочкой. Не самое приятное прозвище, но ей очень подходило. Внешне её лицо напоминало причудливое сочетание представителей всех рас. Белая кожа и голубые глаза – от европейцев. Скуластое лицо и узкий разрез глаз – от азиатов. А широкий нос и большой губастый рот – от негроидной расы.

И характер её был необычной комбинацией двух разных людей. В трезвом состоянии угрюмая, молчаливая женщина, способная долгое время делать монотонную работу. Например, она могла час чистить мелкую картошку и не шелохнуться. Зато, когда в рот попадала капля спиртного, происходило чудесное перевоплощение. Энерджайзер какой-то просыпался: и болтлива, и смела, и артистична.

Природа дала ей очень сильный голос, низкий, громкий, почти бас. Как запоёт, бывало: «Родина моя, Белоруссия!» – ещё и с вибрато, так стены трясутся. А когда они с отцом поднимались на горочку в наш посёлок Монтажников, за несколько сот метров был слышен только её голос. Как будто она ругалась сама с собой. Шаляпин в юбке. Настоящий дар, но использовала его не по назначению.

Ещё у Люды был красивый, каллиграфический почерк. Она часами могла исписывать тетрадь своей подписью, когда была трезвая. Поэтому сил на ведение хозяйства у неё не оставалось. Приезжаем в субботу из интерната, а дома полный бардак. Пол покрыт окурками, залит какой-то дрянью, дышать нечем. Чистого белья нет, пищи приготовленной тоже. А в тазу, где неделю назад была замочена одежда, копошатся опарыши. Но как тут оставаться спокойным! И это постоянно. Мы с Серёжкой всё время с ней ругались.

К родной дочери Лене у Тундры было своеобразное отношение. Сюсюканье по мелочам и равнодушие к её судьбе в целом. Лена росла с задержкой развития, про таких говорят – недолужная. Когда ей было уже семь лет, могла сходить по-большому в штаны и потом гулять на улице как ни в чём не бывало.

Помню, как-то нашла она во дворе дохлую крысу и носила её на плече. Конечно, над ней смеялись и обижали. Я Лену очень жалела и защищала. Одно время даже хотела оформить над ней опекунство, но, спасибо женщинам из органов опеки, отговорили.

В четырнадцать лет эта девочка сбежала из дома и уехала с какими-то брюнетами в Казахстан. Про Среднюю Азию мы не сразу узнали, первоначальный розыск не дал результатов. Только года через три Лена написала нам письмо, где рассказала о себе. Её мать в это время заливалась горючими слезами, но ничего не делала, чтобы найти ребёнка. Не считая того факта, что из дома, где она тогда жила, продала телевизор и другие ценные вещи якобы на поиски дочери. На деле просто эти деньги были пропиты.

Ко всему прочему, Люда имела весьма неприятный тип характера, лживый и лицемерный. Заискивала перед людьми более сильными или успешными и унижала более слабых. Конечно, мы видели в ней больше недостатков, потому что сразу её невзлюбили, а она нас. Взаимная антипатия получилась.

Отец всё время с мачехой дрался и ругался, но расстаться так и не смог. Истинно кармические отношения. Помню, как Тундра опростала о папкину голову сковороду с вермишелью. Прощай, ужин! Милостив Господь, что не дал им совместных детей.

В конце девяностых Тундру посадили в тюрьму. Сначала осудили условно за тяжкие телесные повреждения, что само по себе странно по данной статье. А кого она порезала? Правильно, папку. В ходе очередной ссоры воткнула ему в печень нож. Потом, не доходив весь срок, украла у кого-то шторы. Длинные руки у Люды были всегда, невозможно было ходить с ней в гости – позора не оберёшься. Так что получила уже реальный срок.

Сидела в каком-то поселении, пока не заболела туберкулёзом. Лечиться отправили в Красноярск, для неё это был курорт. Потом я узнала, что она в камере занимала самую низшую должность – спала у параши, извините. Я носила ей передачи, всё равно было жалко её. После освобождения мачехе жить было негде, она приехала ко мне. Сидела с моей маленькой дочкой, мне пришлось рано выйти на работу.

Но сколько волка ни корми… Продержалась у меня месяц. Познакомилась с пьющим соседом и загуляла с ним. Пришлось её выгнать. Она сильно на меня обиделась и нашла сочувствующих в лице соседей по секционке. Кто-то из них приютил её на время. Мне же она отомстила, продав мои вещи, которые хранились в общем коридоре.

Потом и отсюда её попросили. Жила у случайных знакомых, пока не оказалась в теплотрассе с бомжами. В начале 2000-х её жестоко убили. Бичи говорили, что Люда украла у кого-то куртку, за что и поплатилась. Похоронили её в общей могиле, как безродную. Никто не знает, где именно.

Вот такая судьба у этой женщины. Как ты к миру, так и он к тебе. Интересная была у неё рука. В юности я увлекалась хиромантией, пересмотрела много разных ладоней. У Люды было только три чёткие линии на обеих руках. Линии жизни, ума и сердца, остальное пространство абсолютно ровное. Это очень редко бывает и говорит о примитивном внутреннем мире, отсутствии глубоких эмоций и связей. Так в книгах написано. Я к этому бы ещё добавила трагическую смерть.