Читать книгу От осинки к апельсинке. История самоисцеления длиною в жизнь - Татьяна Фомина - Страница 18

Хочу стать журналистом

Мои школьные годы красиво уместились в десятилетие восьмидесятых: в первый класс пошла в 1980-м, закончила в 1990-м. Красивые даты – моя слабость. Старшие классы выпали на смутное, но интересное время перестройку. Страна уверенно двигалась в сторону коммерции и отказа от социалистических идеалов. Это было время экспериментов практически во всех областях жизни. Появилось много молодеёжных передач: честных, дерзких, захватывающих. Ничего подобного раньше не было, поэтому смотрели, открыв рот.

Ведущие стали кумирами целого поколения: Листьев, Молчанов, Демидов, Бодров, Эрнст… И самым большим открытием того времени для меня, и не только, стала программа «Взгляд». Совершенно новый формат, откровенные беседы на ранее запрещённые темы, живое, непосредственное поведение ведущих в кадре – всё это невероятно притягивало и вдохновляло. Хотелось свободы самовыражения, дерзать, мечтать о великом. Я тоже попала под обаяние журналистов и стала задумываться о будущей профессии.

В старших классах один день в неделю был выделен под УПК (учебно-производственный комбинат). Там парни и девушки отрабатывали навыки определённых профессий, выбор которых был невелик, к сожалению. Продавец, швея, ткачиха, медсестра, воспитатель детсада – вот женские специальности.

Я записалась на швею, так как немного шила на руках. На комбинате были электрические швейные машинки с ножным управлением. После нескольких неудачных попыток я поняла, что совсем не чувствую педаль. Чуть прикасаюсь – она уже стремительно строчит куда попало, только успевай пальцы отдёргивать. Эта особенность моих стоп потом напомнила о себе, когда я училась вождению на авто с механической коробкой передач. Не могла никак контролировать сцепление в той степени, в которой нужно.

Эту проблему я решила легко – купила себе автомобиль на автомате. А тогда, в девятом классе, я быстро перевелась в группу воспитателей детского сада. Изучали азы педагогики, психологии, летом проходили практику помощниками воспитателей. Потом не раз подрабатывала в детсаду. В принципе, мне нравилось, но это было не то, что я хотела.

А что я хотела? Когда моя мечта об актёрской профессии разбилась о критичное самомнение, я столкнулась с проблемой выбора дальнейшего пути. Вот здесь меня подстерегала опасность завязнуть в зарабатывании хоть каких-нибудь денег. Так рассуждают многие в моём положении, не до институтов. Мы с подругой летом искали курсы проводников, поездки на поезде нам казались очень романтичными. И слава богу, что мы опоздали, набор был закрыт и этот путь не стал моим.

Кое-какие критерии будущей профессии у меня уже были. Однозначно интеллектуальный труд, не монотонный, с наличием ярких впечатлений и возможностью роста. Пройдя профдиагностику у психолога УПК, я остановилась на профессии журналиста.

Мне очень хотелось быть в гуще событий, выступать на злободневные темы, развенчивать мифы. Кроме того, мне просто нравилось писать. Я узнала, что в Краевом дворце пионеров и школьников есть кружок «Университет юного журналиста». С начала нового учебного года вместо УПК я стала ездить в этот кружок. Это был другой мир.

Занятия проводила Наталья Алексеевна, эффектная блондинка с бешеной энергией. Она взяла меня под своё покровительство на несколько лет. Не скупилась на похвалу, вдохновляла, по-житейски помогала. Наталья Алексеевна знакомила нас с миром массмедиа, тогда они назывались СМИП (средства массовой информации и пропаганды), буквально погружая в эту среду. Мы ходили по выставкам, мероприятиям, писали репортажи. Искали сами темы для публикаций. На весенние каникулы ездили как пресс-центр в лагерь «Гренада».

Однажды Наталья Алексеевна дала нам необычное задание – взять интервью у популярных артистов. Мне досталась набирающая популярность группа «Любэ», чему я очень обрадовалась. Самое интересное, что тогда они выступали вместе с Дмитрием Маликовым, в первом отделении, на разогреве. Для большей уверенности на первое в моей жизни интервью я попросила пойти со мной подругу Лену.

Мы представляли собой очень живописную пару, так как незадолго до этого обе сделали операцию на глаза – останавливали прогрессирование близорукости. Отёк и краснота ещё не спали с левого глаза, и косметика не помогала. Но это не помешало Николаю Расторгуеву уделить нам время и поговорить о своём творчестве. Он дал мне свой адрес в Люберцах, чтобы я прислала газету с интервью. Я выполнила обещание. Это приятное воспоминание достойно того, чтобы о нём написать подробнее в отдельной главе.

Через месяц я уже одна собралась на интервью с Ириной Аллегровой в составе группы «Электроклуб». Тоже всё получилось, я была на седьмом небе от счастья. Общение с такими людьми очень меня вдохновило и придало уверенности в своих силах. Мои статьи и интервью были напечатаны в краевой газете «Культура, спорт, отдых» – предшественнике знаменитого красноярского «Комка». Их количества хватало для творческого конкурса на филфак, на журналиста.

Когда я выбирала вуз, то хотела в самый лучший в нашем городе. Куда-то далеко от дома ехать я не могла, на мне были младшие братья. В советское время университетом назывался один вуз, потом стали сплошь переименовывать институты. На журналистику набирали только одну группу, был конкурс. Сестра моей подруги не могла туда поступить, говорила, что сложно. Я готовилась. И для этого надо было хорошо закончить школу.

Окончание школы совпало с переменами в моей жизни. Как я рассказывала ранее, папка с мачехой в мае оставили нас с братьями. Это был большой плюс – я могла спокойно готовиться к экзаменам. Два обязательных: русский и математика – и четыре по выбору. Я взяла историю, обществознание, астрономию и литературу.

Последний предмет я сдавала одна из класса, писала реферат на тему «Счастье в понимании моём и Н. Некрасова». Почему именно с этим поэтом шло сравнение, я уже не помню, но точно это была не моя инициатива. Философские рассуждения мне были очень близки, тем более учитель русского и литературы Ирина Васильевна в этом меня поддерживала. Ей нравились мои витиеватые сочинения, где я выражала личное мнение, часто ставила пятёрки. Каково же было моё удивление, когда на экзамене по русскому за сочинение про В. И. Ленина я получила тройку!

Никакой крамолы я не писала, хотя к тому времени стали выходить разоблачающие вождя материалы. Излагала в своём стиле, как всегда. Но члены комиссии его не оценили, а учитель промолчала. Контрольную по математике я написала тоже на три. Никак не могла понять почему, мои ответы совпадали с подругами, у них вышли четвёрки. По астрономии вообще все сдававшие завалили экзамен. В течение года это был самый лёгкий предмет, у большинства стояли итоговые пятёрки, а на экзамене неожиданно учитель стала строго спрашивать. Зачем, с какой целью? Хорошо, хоть история с обществом обошлись без сюрпризов.

Накануне экзамена по литературе у меня случилась неприятная ситуация. В конце мая мы с соседскими девчонками сидели на лавочке возле дома. Надо сказать, что наш посёлок Монтажников сплошь состоял из двухэтажных бараков. Был поздний вечер. Вдруг видим, как на второй этаж соседнего дома забирается человек, а кто-то ждёт его внизу. В альпинисте узнали местного жителя Аркадия, ранее сидевшего в тюрьме. Мы наблюдали за его трюками, шутили. Никто не хотел с ним связываться, тем более мы были ещё несовершеннолетними.

Рано утром меня разбудил Дима, младший брат: «Ты видела, как Аркашка вчера залез в квартиру N?» – «Да», – спросонья ответила я. «Иди, тебя милиционер зовёт». У меня совершенно не было времени на раздумья, надо ли мне это, зачем туда лезть, моя ответственность сыграла со мной злую шутку. Так я стала свидетелем по делу о краже, не желая того.

Родители моих подружек просто не пустили их к милиции, понимая последствия этих действий. Обо мне позаботиться было некому, поэтому я приняла на себя удар местной братвы. Меня прилюдно оскорбляли, запугивали, били окна. Было очень страшно. Больше всех старалась некая Ворона, женщина в теле мужчины, которую все боялись. А когда ночью ко мне в форточку пытался залезть местный вор в законе Салим, я пошла в уголовный розыск.

Аркадий до суда был под арестом, а подельники гуляли на свободе. Опер пообещал серьёзно поговорить с ним, и от меня отстанут. Это возымело действие. Теперь они только издалека мне грозили кулаком. Аркашка же передал через своих, что, когда он выйдет, мне не жить.

Я вовсе не хотела тогда быть героем, исполнять свой гражданский долг, противопоставляя себя бандитам. Но я не могу, когда на меня давят, тем более угрожают, становлюсь упрямой. Если бы вместо угроз со мной по-человечески поговорили, я бы постаралась отозвать свои показания, если бы это было возможно. К тому же они не были решающими, я не видела, как спускали краденое, как другие свидетели.