Читать книгу От осинки к апельсинке. История самоисцеления длиною в жизнь - Татьяна Фомина - Страница 14

У меня был опыт отвержения от коллектива. В школе мне трижды объявляли бойкот. Дважды в интернате, затем в новой школе. Наверно, очень всех доставала, характер у меня был не сахар.

В четвёртом классе я стояла у доски перед всем классом, когда не было учителя, конечно, и каждый высказывался, что ему во мне не нравится. Говорили много, но в памяти осталось, что пацанам не нравилось, как я делаю гимнастику на пятиминутках. Плавно махаю руками, значит, воображаю. Делай как все, нечего выделяться.

Поводом для этого бойкота послужило обвинение в воровстве. У моей подруги Иры пропали штаны, все решили, что это сделала я. У меня были похожие, мне их выдали в интернате. Но я точно знала, что не брала.

Самым главным пунктом обвинения в тот раз стало злоупотребление властью. В начале года меня выбрали старостой класса. Я в это время лежала в больнице, моего желания никто не спрашивал. Короче, без меня меня женили. Я принялась за дело со своим понятием об этой работе. Мы убирали территорию, между классами шло соревнование. Я со своей амбициозностью хотела, чтобы наш класс выиграл. Поэтому всех торопила убираться быстрей и качественней. Сама работала и других заставляла.

Мои методы понравились не всем, кто-то взбунтовался. Потом ещё были похожие моменты. Я оказалась довольно жёстким руководителем, о дипломатии даже речи не было. Тогда я не понимала, почему мне не хотят подчиняться, ведь сами же меня выбрали. Недовольство мной как старостой тоже легло в основу того бойкота.

Конечно, это больше походило на публичную порку. Тяжело одному против всех. Всё, что бы ты ни сказала и ни сделала, повернут против тебя. Пощады нет, даже от бывших подруг. Я замаялась от всех защищаться, поэтому написала о своих проблемах близкой подруге, которая лежала тогда в больнице. Письмо отправить не успела, оно попало в руки пацанов. Это стало ещё одним поводом вдоволь надо мной поиздеваться.

Когда в младших классах было особенно плохо из-за отношения одноклассников, я спасалась придуманной мной историей. Как будто в нашу школу прилетело огромное чудо-юдо – огнедышащий дракон. Все высыпали на улицу посмотреть на него. Он сильный и грозный. Его боятся и уважают. И сказал дракон человеческим голосом: «Я никого не трону, если отдадите мне самую лучшую девочку в школе!»

Учителя и дети стали наперебой кого-то предлагать, но дракон всех отвергает. Наконец, я осталась одна, кого не назвали. Спрашивает меня чудо-юдо: «Почему ты молчишь, ты не считаешь себя хорошей девочкой?» Я с плачем отвечаю, что нет. Тогда он говорит: «Вот она, самая лучшая девочка в школе, я её забираю с собой. Жить она будет в богатом замке. Потом выдам её замуж за прекрасного принца, и будут жить они долго и счастливо». Аминь.

Следующее большое потрясение случилось в шестом классе. Началось всё с моего рукоприкладства. Был у нас одноклассник Серёжа, двоечник и слабак, но задиристый. Любил меня обзывать вслед за сильными мальчишками. Они только душу отведут, настучат мне, как он подхватывает. Я была физически развитой девчонкой, но сильных пацанов боялась. А этот Серёжа вёл себя, как самая настоящая шестёрка, выслуживался перед ними.

До того мне это надоело, что решила за себя постоять. На очередное оскорбление я дала ему затрещину, из носа потекла кровь. Что тогда началось! Возмущены были все: и дети, и педагоги. Директор, завуч, классный руководитель отчитывали меня, что не имела права так себя защищать. А может, и вообще защищаться.

Подумаешь, обозвали тебя, кровь же от этого не идёт. «Идёт, только внутри, – думала я, – а вам этого не видно». Пацаны же посчитали, что я вконец обнаглела, раз подняла руку на представителя сильного пола. Не помню, что говорили девчонки, но точно были не на моей стороне. Я защищалась, как могла.

Потом со мной перестали разговаривать. Когда ты почти неделю безвылазно живёшь в школе, такая изоляция даётся очень тяжело. Тогда я очень много плакала, что для меня не свойственно вообще. Вместо какого-то урока сидела за последней партой в свободном кабинете труда и рыдала, уронив голову на стол. Учительница тоже находилась в классе, но делала вид, что ничего не происходит.

Вечером на самоподготовке, от безысходности, я убежала из класса на улицу. Уже темнело, было холодно. За школой в саду я плюхнулась в снег. Лежала там долго, рыдания сменялись опустошением, затем по новой. Мне было очень жалко себя, и я хотела умереть. Просила маму забрать меня, раз я такая никчёмная и никому не нужна. И себе тем более. Что во мне не так, что я вызываю лишь неприятные эмоции? Почему люди могут меня оскорблять, а в ответ нельзя защищаться? Как будто я с помойки. Я же чувствовала, что достойна большего, меня есть за что любить и уважать.

Когда поняла, что смерть не хочет меня сейчас забирать, приняла очень важное для себя решение. Зачем-то я родилась на этот свет, значит, кому-то нужна. Ещё не знаю кому, но обязательно найдётся этот человек. Я же докажу всем, что зря они так низко меня ценили и плохо со мной обходились. Буду стараться учиться, выбьюсь из нищеты и стану сама хозяйкой своей жизни. Этот урок сделал меня сильнее, я почувствовала в себе стержень, который не так просто сломать.

Хочу написать об одном мальчике из нашего класса, который сильно меня не любил. Учился он плохо, но это не мешало ему иметь очень высокое мнение о себе. Часто обижал слабых, высмеивал их недостатки. Но эти же недостатки были и у него самого! Издевался, например, над кривыми зубами моей подруги: «Верка грызла дуб, дуб, поломала зуб, зуб». Его зубы были один в один как у неё. Меня обзывал «лупастой», хотя у самого были огромные чёрные глаза.

Я особенно его раздражала, он считал, что моё место у «параши». Значит, и вести я должна себя соответственно, подобострастно, стоя на коленях. «Нищета позорная, бичёвка!» – награждал меня эпитетами. Мне хотелось вцепиться ему в физиономию, но я боялась – он был сильнее.

Я его ненавидела. Наверно, это единственный в моей жизни человек, к которому очень часто испытывала это чувство. Смотрела на его руки и думала: «Вот у него человеческие руки, пальцы как у всех. И родила его женщина, которую он зовёт мамой и любит, наверное. Почему же он такой жестокий? Зачем ему надо меня унижать?»

А чтобы самому возвыситься, отвечала я сама себе, он и выбирал самых незащищённых. С остальными у него были нормальные отношения. Где-то в глубине души, возможно, ему не давал покоя тоже комплекс неполноценности. Ещё чтобы научить нас ценить себя, говорила я впоследствии. Этот парень рано ушёл из жизни, трагически погиб в середине девяностых. Смерть всё списывает, я была на похоронах, тогда мне стало его жаль, и я простила.

Я часто требовала к себе особого отношения. Это синдром сироты – все должны тебя жалеть и многое прощать. Много детей, подобных мне, несут этот постулат во взрослую жизнь, приумножая потребительское отношение к людям и не давая ничего взамен. Но это глубокое заблуждение – ждать постоянных бонусов от жизни. Наоборот, именно этим обездоленные дети больше всего и раздражают.

Я чувствовала разницу между собой и детьми из благополучных семей и ещё больше её подчёркивала. Как повезло им и не повезло мне. Однажды одноклассница прямо так и сказала, что они не виноваты, что у меня такая жизнь. Её слова охладили меня, стали отправной точкой к пониманию простой истины, что по большому счёту никто никому ничего не должен. Всё делается только по взаимному согласию, без давления на чувства вины и долга.

Но это в идеале, на практике же повышенные ожидания от других людей часто становятся причиной болезненных отношений не только у детей с трудной судьбой. Этим грешат очень многие. Здесь работать не переработать над собой, если хочешь выйти за рамки неэффективных убеждений. Я, например, пишу эту книгу, чтобы заново перепрошить своё отношение к детским обидам. Не хочу, чтобы этот груз тащился за мной всю жизнь. Постепенно отпускаю…