Читать книгу Мамба и Ёнка - Татьяна Троценко - Страница 16

***

Действительно, стало видно море. «Жигуль» сполз по крутой дорожке на берег тихой бухты. Мамба посмотрела и чуть не заплакала: разочарование продолжалось. Не было бескрайнего моря, как описывают его в книгах. Небольшой залив, зажатый по бокам такими обычными домашними сопками, заросшими все той же полынью. По низинкам стлался несвежий туман. Раннее солнце зашло в этот момент за облако, и вода казалась серой и непрозрачной, такой же, как в их речке. Каменистый берег был по линии прибоя зашлепан бурыми кучками водорослей. С правой стороны торчал решетчатый забор «Ясного берега», на несколько шагов уходящий в воду.

Но Ёнка ничего этого не замечала. В ней бурлил восторг.

– Мама! Выходим! – она рвала дверцу на себя.

– Стой! Вывалишься! Погоди! Вот, сейчас! Все, выходи.

«Жигуль» приткнулся боком к забору, коротко взглянул удивленными глазами на воду и уснул стоя.

Ёнка, протягивая руки и что-то вопя, побежала к воде, утопая в мокром песке сандалетами. Мамба отвернулась спиной к морю, открыла заднюю дверцу, заглянула задумчиво. Открыла багажник, и со словами:

– Должен быть, – порывшись, вытащила брезент.

– Ага, есть.

Растянула, тяжелый, огромный. Прикинула, можно накинуть краем на машину, под другой край две жердины – будет навес. С тоской завертела головой по сторонам, нет жердин. Вон, только туда на сопку лезть, там ломать. Руки опустились. И тут Мамба увидела за забором, на пляже «Ясного берега» под грибками лежаки. Нет, спать там нельзя, тень от грибка далеко от лежаков, сваришься на солнце. А дальше, о, по самой границе пляжа размахались крыльями на утреннем ветерке полотняные шатры, и в каждом по паре деревянных топчанов, и никого по случаю раннего времени. Мамба накрыла неподъемным брезентом «Жигуль»:

– Спи, умаялся, бродяга, – покричала: – Ён-ка!

Ёнка обернула к ней недоуменное лицо, в ладошках у нее была вода. Она уже по колено забралась в море. Над водой мокро темнели гольфы. Она искренне не понимала, что от нее нужно маме, ведь море же вот оно. В Мамбе вдруг взбурлила ярость: отшлепать ее и тянуть за руку из воды, а лучше за шкирку, и трясти и что-то поучительное приговаривать.

– Что, мам?!

– Спокойно, спокойно, – прошипела себе Мамба. – Это просто усталость. Усталость. Раз-два-три-четы…

– Ёнка, надо поспать. Пойдем.

И, не слушая Ёнкино: «Я не хочу» и «Я уже выспалась», Мамба круто развернулась, быстро увела себя от греха к машине и залезла под брезент. Там сняла с заднего сиденья две белые вязаные накидки и, пятясь, выползла. Заинтересованная Ёнка уже стояла рядом, в голове желтел песок:

– Туда спать полезем, под брезент? Как кошки?

– Неа, туда, – Мамба ткнула пальцем в забор.

– Здорово! – Ёнка рванула к забору. Ей нравилась наступившая жизнь. – Полезли! А ты мама залезешь? – с обидным сомнением оглянулась она.

– Нормальные герои всегда идут в обход, – привычной присказкой ответила Мамба, про себя подумав: «Конечно залезу».

Мамба подкатала брюки, разулась, взяла Ёнку за руку, в другую подхватила свои белые, замечательные, совсем курортные шлепанцы и пошла в море. Ёнка повлеклась следом, хлюпая сандалиями.

– Маа-ма, погоди, я тоже разу-юсь.

– Это лишнее, поверь мне.

Вдоль забора они заходили все глубже в воду. Когда Ёнке стало по юбочку, Мамба подхватила ее, легкую, на руки и, чуть замочив свои подвернутые штаны, обогнула последний столб. На той стороне было даже дно другое, без камней, мягкий песок обволакивал босые пальцы и щекотно взвивался вверх. Мамба выбралась на берег, чисто расчесанный проволочными граблями и, увязая в песке, тяжело проваливаясь, пошагала вверх. Каждый шаг давался ей почему-то с большим трудом, и только когда Ёнка заерзала:

– Отпусти, мам, я слезу, – поняла, что все еще несет Ёнку.

Отпустила, но легче не стало, силы оставили ее. Уже совсем плохо понимая, что делает и где находится, затащилась в шатер, распялила кое-как на топчанах накидки. Села и, приказав:

– Спи! – пошатываясь, ждала, пока Ёнка уляжется. Ёнка очень хотела опять завести свою песню про «не устала», но, посмотрев Мамбе в глаза, промолчала и легла.

Мамба рухнула вниз лицом на скамью, как та береза на заднем дворе дачи.

Ёнка, лежа на спине, поглядела в просвечивающий белый потолок шатра и прошептала:

– Люблю я ездить на дачу. Интересно так…