Читать книгу Сценарий 19/91. Быль о том, как я потерял страну - Вадим Шильцын - Страница 20

Сейчас расскажу про легендарного сценариста, который написал сценарий для представления ужасов.

Когда мы поставили шапито, и я впервые взглянул на его крышу изнутри, то подумал: «Такое вот мог бы видеть муравей, если бы над ним нависла слоновья жопа» – угрожающее, но монументальное зрелище!

Артисты Балагана возводили шапито прямо в сердцевине Центрального парка культуры и отдыха имени Горького, на павильоне «Белоруссия». Никакого павильона там не было, но ровная дощатая площадка и четыре дуги над ней – самое то место, где можно воздвигнуть шапито. В течение дня оно возводилось, а ночью случался ливень, и его стены обрушивались к центру. Всему виной была та самая крыша, которую сшили из водонепроницаемого брезента взамен старой, ситцевой. Дождевые воды накапливались в брезентовых отвислостях как в бассейнах. Центр крыши был намертво закреплён за перекрестье бетонных дуг, и упасть не мог, но края, привязанные к стенам, тянули стены к центру, вот они и падали, вырывая из земли железные колья креплений. Растянуть к тем кольям саму крышу почему-то никто не догадывался. Даже инженер – Кузьмич.

«Раньше крыша была не такая плотная, и хоть пропускала воду, но не роняла всю конструкцию» – сетовали артисты и брались возводить стены заново. День – построили, ночной дождь – обрушилось, день – починили, ночь, ливень – рухнуло опять. Так повторялось в течение двух недель. Завидное упорство!

В процессе трудов рассказали мне про легендарного сценариста – Яшу Черняева. По его сценарию Балаган играл в том самом шапито невероятное представление ужасов. Век этого зрелища был недолгим, да и само представление по лаконичности можно сравнить со вспышкой, но мощь парадоксальности заставила артистов Балагана надолго запомнить о нём и рассказывать новеньким, в числе которых оказался и я.

Сначала скоморохи у входа зазывали народ внутрь, обещая показать кошмар, монстров, покойников, зомби и чертей, всего за восемьдесят копеек с носа. Лучше всех зрителей зазывал Миша Саенко. Без настоящего зазывалы кассу не сделаешь, а Миша вкладывал в зазывания все силы темперамента.

Доверчивый советский народ заходил внутрь шапито, и когда набивалось его достаточно, начиналось таинство. Под страшную музыку на сцене открывался гроб, лез оттуда условный покойник, появлялись артисты в качестве вурдалаков с упырями. Не успевали зрители поинтересоваться, когда же начнётся обещанный ужас, как сзади на них нападали здоровенные зомби – это уже были ростовые куклы весьма безобразного вида. Чтоб усилить эффект взаимодействия со зрителями, зомби охаживали людей поролоновыми дубинками.

Следующий трюк заключался в появлении монстров космических. Эти ростовые куклы были на стороне зрителей, а потому ловко снимали нарастающую потребность последних – врезать кому-нибудь настоящим, не поролоновым кулаком. Космические помощники при помощи игрушечного оружия убивали зомбей и прочую нежить. Нежить падала, корчилась и уползала в разные стороны, с глаз долой. На этом ужасы заканчивались, наступал хеппи-энд, зрители выгонялись из шапито, а внутрь запускались новые, по восемьдесят копеек с носа.

«Это ж надо додуматься убивать бластерами уже мёртвых мертвяков!» – удивлялась Ольга Кузина, но к чужой сценарной удаче относилась спокойно, без ревности. Воспоминания о представлении ужасов передавались из уст в уста, и наверное, передаются до сих пор. Вот же как удивительно! Идея – эфемерная, не материальная совсем, а сохраняется, в то время, как увесистое, ощутимое шапито с железными каркасами стен, тросами и сваями, с новой брезентовой крышей – так и кануло в небытие. В финальный день его многократных восстановлений – Витя Григорович сказал: «Дальше так нельзя! Шапито не для того, чтоб его попросту ставить, а для того, чтобы работать. Сегодня будем проводить в нём игровую программу! Сначала театр Петрушки, а потом прибегают скоморохи и играют с публикой в Дубинки»

Было часа три дня, когда удалось натолкать в шапито пару десятков зрителей. Представление пошло. Петрушка отвалтузил дубинкой Лекаря, Попа, Цыгана. Вот уж и до Генерала дошло, когда над парком загремел гром и разверзлись хляби. До сего дня ливни случались хоть и регулярно, но исключительно по ночам. Теперь же, видимо, Перун решил порезвиться не для себя лично, а для народа, на глазах общественности.

Народ не грустил о нарушении атмосферных ритмов, и может быть, даже радовался непромокаемой крыше над головой. Только артисты не радовались. Стоя перед входом в шапито, они наблюдали, как потоки небесных вод скапливаются в местах провисания брезента, образуют полновесные бассейны, давят на стены, всё очевиднее пытаясь завалить их вовнутрь шапито, на головы зрителей и на бошки кукол. Вот уж и стало заметно, как напряглись железные тросы растяжек. Не ровен час – обвалится всё, калеча людей каркасами и моча водой, а может быть, даже моча каркасами насмерть. Кто знает, с какой силищей всё это рушится? До сих пор обваливалось ночью, когда никого не было поблизости.

По сценарию скоморохи должны были выйти в зал сразу после интермедий Петрушки, неся в руках реквизит для игры в Дубинки, но скоморохи выскочили не по сценарию, а по зову сердца. Шестеро парней в красных сапогах, в атласных штанах, в расписных рубахах и колпаках – вторглись с настоящими, острыми ножами в руках под непромокаемую крышу. Принялись они весело, под музыку громкую шнырять среди публики, то и дело подпрыгивая и вонзая ножи во многочисленные тяжкие округлости той слоновьей жопы, которая норовила уже побить-подавить всё живое на земле. Каждый удар ножом сопровождался мгновенным потоком воды, от чего публика визжала, норовила разбежаться в стороны от обливания. Куда ж тут убежишь? Скоморохи резвые! Они со всех сторон скачут и ножами тычут в потолок, ориентируясь не на расположение людей, а на угрожающие водяные ёмкости. Очень стало весело, хотя уже и не до спектакля.

Дождь кончился так же резко, как начался. Зрители уходили из шапито, смеясь над собой и ругаясь за полученные удовольствия. Проткнутая во множестве мест крыша – истекала последними струями.

Витя Григорович сказал: «Так больше нельзя! Разбираем шапито к чёртовой матери. Крышу на склад…» – и другие уместные слова. Надо же, как странно вышло! Хотел я рассказать про легендарного сценариста, а получилось про жопу. Вот так всегда!