Читать книгу Иван Сусанин - Валерий Александрович Замыслов - Страница 5

За восемь последних лет не одного барина сменили Оська, Сусанна и Ванятка, пока судьба не занесла их на Ярославскую землю в вотчину любимца царя Ивана Васильевича, князя Андрея Курбского.

Долго до Курбы добирались, с расспросами. Мужики сказывали, что село «огромадное», с двумя храмами. Жителей едва ли не с полтыщи, многие из них занимаются торговлей и всякими промыслами. Само село раскинулось на высоком берегу речки Курбицы. К селу сходятся несколько проселочных торговых дорог. Одна вела из Ярославля в Курбу, а от нее в село Вощажниково и Борисоглебскую слободу; другая шла от села Великого через Курбу на город Романов-Борисоглебск²⁹.

Проехав Михайловское, дорога сделала крутой поворот и повела в сторону Новленского.

– Еще версты четыре, как мужики толковали, – сказал Иванка.

– Успеть бы, – страдальчески молвила Сусанна, неотрывно вглядываясь в осунувшееся, бескровное лицо мужа. Обессилевший на господских работах, Оська совсем захирел. Все последние часы он лишь тихо стонал. В Новленском Сусанна спросила встречную старушку, куда-то бредущую с липовым кузовком.

– А не подскажешь ли, бабушка, нет в селе знахарки? Муж у меня прытко занемог.

– Была знахарка, голубушка, да на Параскеву Пятницу³⁰ преставилась. В Курбу езжайте, тамотки две знахарки проживают.

В вотчину князя въезжали с горючими слезами: помер перед самой Курбой Оська.

Сусанна неутешно рыдала. Как никак, а двадцать лет прожила с муженьком, – неприглядным, квелым, но любимым. Такого человек с доброй душой, кажись, и на белом свете не бывает. Хороший был Оська.

Иванка, теперь уже могутный двадцатилетний детина, остановил сани подле избы и вопросительно глянул на мать.

– Зайду, пожалуй.

– Ох, не знаю. Изба-то с повалушей³¹. Никак, староста живет.

– И всё же зайду мать.

– Да поможет тебе Господь. Авось чем пособят.

Иванка постучал кулаком чуть повыше оконца, затянутого бычьим пузырем, и молвил стародавним обычаем:

– Господи, Иисусе Христе, помилуй нас!

– Заходь! – глухо отозвалось из избы.

Иванка отряхнул шапку и сермяжный армяк от снега, обил на крылечке голиком лыковые лапти и пошел в избу.

Семья облепила стол – ребятни не перечесть – и хлебала щи из железной мисы. Во главе стола сидел крутолобый, довольно еще молодой рыжебородый мужик в белой домотканой рубахе.

Иванка сдернул шапку с русой головы и, перекрестившись на правый угол с деревянной иконой Николая Чудотворца, поклонился в пояс.

– Доброго здоровья.

– И тебе доброго.

Хозяин избы мотнул головой на одного из мальцов.

– Прысь на печку. А ты присаживайся к столу, паря.

– Благодарствую, хозяин… Горе у нас. Перед самой Курбой отец на санях преставился. Мы тут люди чужые, не ведаем, к кому и толкнуться. Земле бы предать отца по-христиански.

Хозяин положил ложку на стол, перекрестился.

– Вона как… Сочувствую, паря. Грех не помочь, все под Богом ходим. Тебя как звать-то?

– Иванкой.

– А меня Слотой. Пошли к саням.

– Во двор понесем?

– Зачем же во двор? В избу. Сам же сказал: по-христиански. Обмыть надо усопшего.

Оську положили на лавку. Ребятню, как ветром сдуло. Сусанна же принялась раздевать покойного. Хозяйка избы, опечаленно покачивая головой, поднесла жбан с теплой водой.

А мужики тем временем ладили на дворе домовину из сосновой тесанины.

– Помышлял весной сени подновить, а тут вон как обернулось, – молвил Слота.

– Я отработаю, – поспешил заверить Иванка. – Лишь бы барин на изделье³² принял.

– Не дело говоришь, паря. На святом деле грешно деньгу³³ хапать. А на изделье тебя примут. Наш князь, Андрей Курбский, – богатейший человек на Руси.

Слота (через распахнутые ворота) вышел со двора, глянул на мглистое солнце и озаботился:

– Поспешать надо, паря. Ты доделывай домовину, а я к соседу забегу. Надо успеть могилу выкопать³⁴.

Покойника снесли на погост уже вечером. Вернулись в избу, помолились и помянули ячменным пивом.

Опечаленная Сусанна всё удивлялась: добрыми оказались хозяева избы. И мужа похоронили честь по чести, и поминки справили. А ведь совсем чужие люди.

– Ты, Сусанна, не исходи слезами, – успокаивал Слота. – Погорюй маленько – и буде. Кручина иссушит в лучину. А тебе еще, как погляжу, жить да жить. Да и сын у тебя, кажись, славный парень. Чисто дубок. Теперь ему быть в отчее место. Ему и с приказчиком князя все дела вершить. Князь-то на Москве близ самого царя ходит. Авось летом в Курбу пожалует. Важный барин!

– Мужиков не слишком ярмит?

– Да я бы не сказал, паря. Не с руки ему из мужика соки выжимать. Он у нас с особинкой.

– Может, поведаешь, Слота?

– Поведаю, но чуть погодя. А ныне пора вам почивать… Мать, ты с Сусанной на печи укладывайся, а ты, Иванка – на лавке.

Вскоре хозяин избы задул сальную свечу в железном шандане³⁵.