Читать книгу Прекрасный белый снег - Валерий Михайлович Арефьев - Страница 7

За окнами темнело, психи в ожидании ужина раскинули картишки в углу у Костиной кровати, смирный дом неспешно шевелился своей размеренной вечерней жизнью. Подушку, чтобы не била в глаза лампа над головой Венька положил повыше, прикрыл слегка глаза. Чего можно было ожидать от предстоящего визита к главврачу он вроде бы вроде бы догадывался. Кое-какие мыслишки на этот счёт у Веньки уже были. И хотя вести задушевные беседы с этим, его примерно возраста, ну разве что совсем чуть-чуть постарше умным доктором Веньке не хотелось, он понимал: надо значит надо. Это всё же давало хоть какую-то возможность выяснить, что на самом деле у товарища на уме. "Сейчас начнёт нудить, что да как, да как дошёл до такой жизни, нравоучения читать, морали, – казалось Веньке. – Жизни учить… И нахрен ты мне тут сдался, со своими заунывными беседами?" Час, однако, минул как-то незаметно, пора было идти на экзекуцию. Венька поднялся, подтянул штаны повыше и направился к кабинету главврача.

– Ну заходите, Вениамин, заходите, – теперь Сергей Станиславович был серьёзен, уже не улыбался. – Присаживайтесь, – он указал рукой на придвинутый к столу сбоку стул, как обычно бывает в средней руки банке специализирующемся на небогатых розничных клиентах: людях с улицы, служащих низшего звена и полунищего офисного планктона. В кабинете было тихо, Сергей Станиславович, перебирая какие-то бумаги на столе мельком взглянул на Веньку:

– Одну минуту…

Чем-то неуловимо он напомнил Веньке следователя, в прокуратуре или следственном отделе, и хотя посещать подобного рода заведения ему пока не приходилось, какое-то шестое чувство говорило именно об этом. "Сейчас начнётся пытка электричеством, – усмехнулся про себя Венька. – Высоковольтным… В лучшем случае… Допрос с пристрастием… Если очень повезёт…"

Между тем, на кабинет служителя закона скромное убежище завотделением походило очень отдалённо, в чём Веня и убедился после беглого осмотра. Тёмно-бордовые, в спелую июльскую малину тяжёлые гардины на окне, тёмным дубовым воском сияющий паркет, люстра под хрусталь, кожаная мебель. "Ничего так живут советские врачи, – переминаясь с ноги на ногу отметил про себя Веня. – Скромно но прилично… Неплохо однако. Очень даже ничего…" Выглядело и правда, богато, хотя и слегка безвкусно. Но больше всего поразила Веничку картина на стене, изображавшая какую-то бешеную кобылу, с выпученными от ужаса глазами мчавшуюся к закату по жёлтой иссохшейся степи. "Интересно, что они тут курят? – подумал Веня. – Уж точно не Костин табачок. Без чего-то посерьёзнее, судя по картине, здесь явно не обошлось…"

– Что, Вениамин, нравится? – перехватил его взгляд Сергей. – Как вам? Правда, хороша?

– Вы о чём, конкретно? – вопросительно посмотрел на него Веня. – О картине? О лошади? Или о больнице вообще?

– Да вы присаживайтесь, присаживайтесь, не стесняйтесь, – действительно, показалось Веньке, прокурорским немного тоном проговорил главврач. – В ногах правды нет, а разговор нам предстоит серьёзный. Какой вы, я погляжу, однако. Слово вам не скажи. Причём тут, скажите, больница? И где вы тут лошадь увидали? Здесь конь изображён, ведь это же очевидно! Дикий мустанг! А вы: лошадь! Сказали бы ещё, кобыла! У вас, мой друг, я вижу все признаки выраженного когнитивно-диссонансного синдрома. Да ещё и в стадии обострения… Да-да, друг мой, именно это, судя по всему, и привело вас в наш стационар.

Сергей Станиславович встал, прошёлся по кабинету, повернулся к растерявшемуся от изобилия неизвестных ему терминов Веньке.

– Так что теперь, Вениамин, ваш внутренний конфликт между окружающей реальностью и тем, какой в вашем представлении она должна быть на самом деле, для меня совершенно очевиден. Ваша проблема именно в том и заключается, вы уж, пожалуйста, как специалисту мне поверьте! Вот так-то, батенька, – он добродушного улыбнулся и уставился на Веньку.

"Ну всё, – с тоской подумал Веня. – Начинается вынос мозга. Сейчас будет уму-разуму учить."

– Да, да, – пробормотал он, глядя куда-то в сторону. – Конфликт, конечно. Ещё бы… Внутренний. Вы, пожалуй, правы…

– Зря вы иронизируете, Вениамин, – тут взгляд Сергея Станиславовича из добродушного превратился в укоризненный. – Зря, уж мне поверьте. Вы же неглупый человек, я вижу. – Он опять поднялся, прошёлся туда-сюда по кабинету, подошёл к окну.

– Устал я что-то, – проговорил он в заоконную пустоту. – Тяжёлый какой-то день сегодня выдался. – В полной тишине он постоял ещё немного, повернулся к Вене: – Знаете, а утром жена ваша приезжала. Вы ведь, кажется, женаты? Не так ли?

И тут, увидев что Венька с каким-то нехорошим удивлением в глазах поднимается ему навстречу, выставил, как-бы пытаясь его остановить, руки вперёд ладошками:

– Да успокойтесь вы! Успокойтесь! Ну что вы все такие нервные! Утром это было! Утром! Спали вы ещё, под капельницей…

Венька посмотрел на него недоверчиво, опустился обратно на свой стул.

– Как она? – спросил он глухо. – Что говорит хоть?

– У вас, Вениамин, чудесная супруга, – грустно улыбнулся ему Сергей, – мы с ней отлично поладили. За вас, знаете ли, переживает. Очень переживает. Всё спрашивала, как вы, да что, да можно ли вас увидеть. Признаться честно, я вам даже завидую немного. Каждому бы такую… Мы тут с ней, – с этими словами он подошёл к столу, замешкался буквально на секунду, – довольно долго разговаривали. Даже покурили. Кстати, вы ведь тоже, как мне уже доложили, курите, – он выдвинул ящик стола, достал пепельницу, сигареты, свой тускло отливающий металлом Zipper, положил на стол напротив: – курите, если хотите, не стесняйтесь. Сегодня можно, мы потом проветрим. И я с вами, заодно…

Вот этого Венька никак не ожидал. Чего-чего, а на такое развитие событий он не рассчитывал никак. "А мужик-то вроде, ничего, вполне нормальный, – подумал он. – Совсем не безнадёжный…"

Всё ещё недоверчиво поглядывая на доктора он вытащил из пачки сигарету, щёлкнул зажигалкой и с удовольствием затянулся вкусным вирджинским табачком. Сергей Станиславович тоже закурил, с минуту, украдкой разглядывая друг друга они сидели в полной тишине.

– Скажите, Вениамин, – выпустив струйку дыма к потолку поинтересовался доктор, – а как вы себя чувствуете? Только прошу вас, ответьте откровенно, вопрос не праздный.

В этом вопросе, скорее даже не в самом вопросе, в тоне, каким он был задан, Венька почувствовал долю определённого доверия, и может быть сочувствия. И он расслабился немного, продолжать беседу сразу стало легче.

– Ну если откровенно, – ответил он, – вроде ничего. Так, поколачивает ещё, но уже гораздо меньше.

– Значит уже меньше, – произнёс Сергей Станиславович задумчиво. – Меньше… Это хорошо… Хорошо… А голова как? Или может, сердце беспокоит?

– Да нет, – ответил Веня. – С головой вроде всё в порядке. Да и сердце, – он постучал костяшками пальцев по столу, – тьфу-тьфу, нет, не беспокоит. Горло вот болит. Простудился может? Грипп что ли, где-то подхватил?

– Горло говорите? Нет, не думаю. Грипп здесь ни при чём, – сказал Сергей. – Это вам вчера желудок промывали. Зонд вводили. Вот и болит. Обычная проблема. Пройдёт, не переживайте. Я попрошу, вам приготовят раствор фурацилина. В общем, горло это не беда. Сказать по правде, ваше, психологическое состояние в данный момент беспокоит меня гораздо больше.

Он задумался на секунду, будто решая, продолжать или не стоит, и всё-таки продолжил. – Понимаете, Веня, – он внимательно посмотрел на своего слегка озадаченного собеседника, – ничего, что я вот так, запросто: "Веня"?

– Ничего, – кивнул ему в ответ Венька. – Нормально…

– Тут, понимаете ли, Вениамин, есть одна, как бы это вам правильно сказать чтобы не обидеть, есть тут одна проблемка. Мы и со Светланой вашей это обсуждали. Один, так сказать, маленький большой вопросик… Что скажете? Будем обсуждать?

– Ну раз надо, значит будем, – отозвался Веня. – Есть вопрос, надо решать.

– Вот и хорошо, вот и отличненько, – подхватил Сергей. – Вот это правильно! Речь уже не мальчика, но мужа! Так вот, дело в том, что мы не можем взять и просто так выписать больного с попыткой, извините уж, будем называть вещи своими именами, – он коротко взглянул на Веню, – согласны? – Венька поджал немного губы и кивнул: согласен, мол, согласен. – С попыткой суицида. Мы несём ответственность за пациента, как минимум, моральную. А может так случиться, что даже и уголовную. Дело всё в том, что некоторая, – он посмотрел испытующе на Веню, – и довольно большая часть наших, в определённом роде, клиентов, суицидников, рано или поздно свою попытку повторяют. И случается, небезуспешно! Вы меня слышите, Вениамин?

Венька опять кивнул согласно, и в голове его тихим ветром пронеслось: – Небезуспешно… успешно…

– Очень хорошо, значит вы меня поняли, – продолжал Сергей. – А где гарантия, что если вы завтра, к примеру, отсюда выйдете, то вольётесь полноценным, так сказать, членом в общество, а не пойдёте топиться на Неву или залив? Вы мне это можете гарантировать?

"Ничего себе, как быстро всё меняется, – изумился про себя Веня. – Совсем недавно двумя месяцами пугал, а тут на тебе! Завтра! Ну и дела у них тут в дурдоме!"

– Да что вы, Сергей Станиславович, – немного растерянно поглядел он на Сергея. – Какой залив?! Куда ещё топиться? Я что, по вашему, совсем дурак? Мне уже хватило!

– Нет, я так не думаю, Венимамин, – задумчиво произнёс Сергей. – Я вовсе так не думаю. В противном случае я бы вас не пригласил. Ладно, хорошо… Хорошо… Предположим… И всё же, мне с вами, Веня, ещё кое о чём хотелось бы поговорить. Недолго… Не возражаете, надеюсь?

А Веня и не возражал. Он никогда не возражал. Поначалу… И они продолжили…

– Так вот, друг мой, – начал вновь Сергей, – давайте-ка вернёмся к вашему внутреннему конфликту. К когнитивному нашему диссонансу. Попробуем вместе разобраться, как вы пришли к столь неожиданному на первый взгляд, такому печальному решению. Попробуем?

– Ну что ж, давайте, – ответил Венька, – попробуем. Только вы мне объясните для начала, что это за диссонанс такой? Это что вообще такое? Впервые об этом слышу.

– Отлично, отлично, – возбуждённо потирая руки пробормотал полушёпотом Сергей, это была одна из его любимых тем. – Вот и прекрасно. Вот и ладненько. Тогда с этого и начнём. Только, не возражаете? Я ещё, пожалуй, сигаретку… Курить так курить… Если вы не против. – Он вытащил из пачки сигарету, глянул коротко на Веню. – А вам пока больше не советую. Всё же, ослабленный организм. Да и горло…

А Веньке больше и не хотелось…

– Так вот, – начал опять Сергей, – тогда начнём. Когнитивный диссонанс, Веня, как это бы вам попроще объяснить… Мы, психиатры, привыкли мыслить определёнными терминами и категориями, вы надеюсь, понимаете?

Веня согласно закивал, – понимаю, типа, не дурак, – продолжайте, я вас слушаю…

– Мне не хотелось бы вас запутать окончательно, потому постараюсь объяснить как-нибудь попроще, на пальцах, так сказать… Вот к примеру, расскажу вам для начала короткий анекдот. Впрочем, вы его слышали наверное, ну да ладно. Это просто, для наглядности. Сидят два наркомана, – начал он, – тоже, кстати, наш профиль, курят травку. Один показывает своему товарищу на небо и говорит: – Гляди, два крокодила полетели. Один зелёный, другой налево. Смешно? Вроде да. Это же анекдот! Должно быть смешно по определению. А теперь представьте подобный диалог в реальной жизни. Какова будет реакция нормального человека? Как думаете? Правильно, нормальный человек либо решит, что это шутка, либо подумает, что его считают идиотом. Но поскольку он точно знает, что идиотом не является, то естественно, примет подобное высказывание за шутку. Хотя, как развитие второго, возможен и третий вариант. Он может решить что над ним просто издеваются, что в свою очередь, вызвет некую ответную реакцию, в нашем случае, конечно, агрессивную. Надеюсь, вам этот пример понятен?

Венька кивнул ему в ответ:

– Вполне понятен.

– Хорошо, – сказал Сергей, – тогда продолжим. Слушайте дальше. Вот скажем, другой пример, поближе к жизни. Предположим, вы, ну или ещё какой-то, неизвестный пока нам Некто, – усмехнулся он слегка, – я не имею ввиду конкретно вас, такое может произойти с каждым, и происходит на каждом шагу, поверьте. Вся русская литература построена на этом простом примере, итак: скажем вы, или тот самый Некто, влюбились. Знакомое чувство? В кого? Ну, давайте предположим, в Свету, в вашу Свету, чтобы вам легче было понять. Поначалу вы с ней встречаетесь, просто так, беседуете на какие-то отвлечённые темы, иногда возможно, даже провожаете до дома. Вы ещё и сами не подозреваете что влюблены! Ситуация же развивается по законам жанра, их ещё никто не отменял! Невинные беседы под луной переходят постепенно во всё более затягивающие вас обоих встречи, проводы до дома всё чаще заканчиваются уже не совсем невинным рукопожатием, и наконец, как закономерный итог, под благовидным предлогом сдачи экзамена – поход в близлежащее кафе, где финалом – нежный прощальный поцелуй! И что мы наблюдаем уже вскоре? Как вы думаете? Верно, Веня, верно! Вы всё правильно подумали! Как правило, примерно так обычно всё и происходит. Да что я вам рассказываю! Знаете наверное! Эти безумные встречи, горящие глаза, жаркие объятья, секс на сломанной мебели, эти предсмертные, казалось бы, судороги любви… Да уж! Но проходит время, совсем недолгое, поверьте, хотя, сказать по справедливости у всех по-разному, но ради нашего примера мы ситуацию немного упростим, ускорим, так сказать, процесс. И вот, месяца через полтора-два вы с удивлением начинаете вдруг замечать что ваша любимая вас, ну как бы это сказать помягче? Ну хорошо, будто бы немножко избегает. И день ото дня всё больше. Нет, вы продолжаете её встречать по вечерам, даже случается и ночью, вам это приятно, доставляет удовольствие, вы дарите ей какие-то дурацкие букеты, звоните, пишите, вы уже любите её до боли в пятках и этого нисколько не скрывете. Но, о тщета, как сказал поэт! Увы, всё проходяще! Проходит и любовь! Сей печальный факт, Веня, давно известен всему миру. И только нашему Некто эта новость невдомёк, наш Некто недоумевает: как же так? Что же случилось? Ведь почти ещё вчера, вот здесь, на этом стуле… А эти стоны? А эти письма? Услышь меня, любимый! Неужели всё прошло? Наш Некто в такое поверить не способен! Он просто не может примириться с подобным развитием событий! Его мозг отказывается принимать такого рода информацию! Он просто в неё не верит! Поначалу… Бедному, измученному мозгу кажется: такое невозможно! И что мы наблюдаем? Мозг пытается разрешить сию, неразрешимую для него коллизию, и естественно, не может! Вот это, Веня, и есть когнитивный диссонанс. В самом жёстком, и в то же время, самом жизненном его проявлении. У любого индивидуума в голове живут определённые штампы и стереотипы. Это нормально, они для того и существуют, чтобы объективно, с точки зрения индивидуума, – подняв указательный палец с нажимом произнёс Сергей, – объективно с точки зрения нашего героя воспринимать окружающую действительность. И вот, в эту его действительность попадает нечто, не укладывающееся в привычные рамки восприятия. И безусловно, вызывает отторжение. А в некоторых случаях и агрессию. Что тоже, вполне естественно! А какой по вашему, будет реакция наркомана? Как думаете? Да никакой! Ну разлюбила и разлюбила. Крокодилы полетели себе и полетели. Всё дело в том, что психика наркомана в определённые моменты не способна воспринимать мир критически. Это, кстати, на мой взгляд, и есть основное свойство так называемого "кайфа"! Или, как ещё говорят, "прихода". Не находите?

"А что, очень даже может быть, вполне возможно", – подумал Веня и кивнул Сергею головой, да, мол, согласен, я вас слушаю.

– У каждого человека в голове, – продолжал Сергей, – подчеркиваю, Веня, у каждого, существует некая удобная, привычная ему картина мира, по которой он живёт. И от мира он, понятно, тоже ожидает соответствия этим его представлениям, своим каким-то штампам восприятия и поведения. И если случается, что соответствие это исчезает, подобного рода событие вызывает в нём отторжение, отторжение и желание хоть как-нибудь исправить ситуацию, выйти из этого, зачастую весьма разрушительного состояния конфликта между внутренним и внешним. И какие тут, как по вашему, возможны варианты? В идеале человек просто меняет свои стереотипы, причём происходит это, конечно, не одномоментно. На протяжении жизни мы меняемся, эволюционируем, и это есть прямое следствие того самого когнитивного диссонанса. В некоторых случаях индивидум способен пойти на определённый компромисс. Оправдать, так сказать, своё согласие с тем, что ещё вчера казалось абсолютно неприемлимым, какими-то, серьёзными с его точки зрения причинами, некими, возможно даже вполне себе реальными обстоятельствами. К примеру, такой ход: моя девушка вынуждает меня идти туда (скажем, на какую-то встречу, в гости к подруге, или к маме), куда я, и это она знает совершенно точно и даже знает почему, идти определённо не желаю. Но она красивая, и мы друг друга любим. Почему бы и не согласиться? Ей я сделаю приятно, а с меня, в конце концов, не очень и убудет. Тоже выход. Хотя, на мой взгляд, не самый лучший. Красота приедается, любовь проходит, а вопросы остаются. Именно это в дальнейшем и приводит к тяжким семейным сценам, в итоге частенько завершающимися разводами. И это в лучшем случае! Но иногда случается и третий вариант, и увы, не такая уж это и редкость. Неприятие новой, не укладывающейся в привычные представления картины мира может заставить человека замкнуться и попытаться уйти от реальности вообще, или изменить её силовыми какими-то методами. Вот это самый тревожный случай. По моему глубокому убеждению, большинство преступников, убийц, да и самоубийц тоже, как раз и являются жертвами этого, в данном примере уже разрушительного синдрома. Человек просто не видит выхода, не понимает, как примирить не входящую в рамки его собственного мира новую реальность с его же пониманием мира и справедливости. И начинает этот мир менять, устанавливать свою собственную справедливость, и свою же собственную новую реальность. То есть, берёт в руки пистолет, или даже автомат и становится господом богом ненадолго. Или же, будучи не в силах хоть что-то изменить, пытается лишить жизни уже самого себя. Как, в вашем, Веня, случае…

Тут Сергей вздохнул, прервался ненадолго, взял пачку со стола, вопросительно взглянул на Веню: будете? В ответ Венька только покачал головой: нет, мол, пока достаточно. Сергей щёлкнул зажигалкой, закурил.

– Вся беда, Веня, только в том, – выпустив густую струю дыма продолжил он, – что мы не можем изменить реальность. Реальность существует независимо от нас. Если, конечно, мы допускаем, что она в действительности существует. Хотя, по моему, Вениамин, глубочайшему убеждению, никакой объективной, одной для всех реальности просто и быть не может. Это, как бы вам понагляднее объяснить мой взгляд, это только плод тех же самых стереотипов, что живут в нашей голове. Человек сам создаёт некую собственную реальность, причём у каждого она своя. И повлиять на чужую мы не в состоянии по той простой причине, что существует она в чужой голове, не в нашей. К примеру, мы видим женщину, для нас она вполне реальна. Мы думаем что знаем её и понимаем. Мы с ней завтракаем, ужинаем, ездим на курорт, занимаемся любовью… Это и есть для нас реальность, на которую, как нам кажется, мы способны каким-то образом влиять. А она в это время, по вечерам после работы, а иногда и днём встречается с другим таким же Веней! Только успокойтесь, я не о вас конкретно, это просто для примера. Ну хорошо, с таким же Некто. Это вас устраивает?

– Так уже гораздо лучше, – согласился Венька.

– Отлично, – кивнул головой Сергей. – Идём дальше. Итак, она встречается ещё с каким-то Некто, или не с Некто, это совсем не обязательно, может она проводит время с лучшими подругами, пьёт с ними коньяк и самогон, беседует о жизни. О собственной, заметьте, жизни. И там у них уже своя реальность, в которой, обратите внимание, они тоже ошибаются! Что реально, а что нет, судить, увы, не нам!

Он затянулся, посмотрел на ошарашенного обилием вываленной информации Веньку:

– Я вас не очень утомил?

– Да! Интересная теория, – кивнул головой Венька. – Хотя, на мой скромный взгляд и запутанная немного. Впрочем, я ведь не специалист. Продолжайте, пожалуйста. Правда, очень интересно!

– Так что же тогда есть реальность, – продолжил монолог Сергей. – И что мы, вообще, в ней способны изменить? Что? И вот вам мой ответ: по большому счёту ровно ничего! И одновременно всё! Удивительный парадокс, не правда ли? Именно так, и всё и ничего, в зависимости от нас самих. Мы либо принимаем всё как данность и живём здесь и сейчас, либо нам надо отойти в сторонку. И опять же, принять всё как есть и жить дальше своей жизнью. И в этом случае, смею вас уверить, реальность изменится в определённом направлении помимо нас и нашей воли, в зависимости от нашего принятия, либо непринятия сложившихся жизненных коллизий. И мне кажется, в таких, Веня, тяжёлых как ваш со Светланой случаях, только подобные решения и возможны… И ваша задача лишь в том на самом деле и заключается, чтобы сохранить именно этот короткий миг. Сегодня и сейчас. Живите сегодняшним днём, примите всё как есть, будьте счастливы сегодня и тогда вам не придётся менять реальность, она сама начнёт меняться вокруг вас, в полной гармонии с вашей, Веня, жизнью.

Сергей помолчал немного, прошёлся по кабинету, посмотрел на Веньку. – Подумайте над тем, что я сказал. Ну всё, на сегодня, думаю достаточно! А завтра поглядим, как дела пойдут. Хорошо?

– Хорошо, – машинально ответил Веня. – Поглядим.

– И не вступайте, умоляю, в тесные контакты, там у себя, в палате, очень вас прошу! Вы на днях отсюда выйдете, а сколько им здесь оставаться, даже Господу Богу неизвестно! Обещаете?

– Обещаю, – твёрдо ответил Веня. – Да мне, в общем-то, и ни к чему. Тем более, раз вы говорите завтра…

– Завтра, Вениамин, – с лёгкой укоризной произнёс Сергей, – завтра мы только поглядим! А там уже, возможно, хоть что-то и решим. Вы слишком-то, Веня, не спешите! Ничего пока не ясно!

На этой оптимистичной ноте разговор можно было считать законченным. Сергей подошёл к окну, открыл фрамугу.

– А теперь идите ужинать. Я слышал, курица сегодня. Не мешало бы вам немного подкрепиться. И не забудте горло на ночь прополоскать…

Полночи Венька ворочался с боку на бок в тяжёлом забытьи. Заснуть по настоящему ему никак не удавалось. То ли курица неправильно легла, то ли диссонанс когнитивный одолел, а может днём, на неделю вперёд выспался. В ночной тиши, под нежным воздействием таблеток мирно храпели психи, негромко тикали настенные часы, вот уже и первый трамвай прозвенел за больничными воротами, и лишь тогда он наконец забылся в беспокойной тяжкой дрёме.