Читать книгу Номады Великой Степи - Василий Васильевич Горобейко - Страница 16

Собственно скифский этап в истории Степи датируется VIII – III веками до нашей эры. Наиболее заметной его чертой является постепенный переход номадов из Бронзового в Железный век. Но начнем по порядку.

Итак, судя по современным археологическим данным, в IX веке до нашей эры из центральных районов кунской «империи», в Европейские степи – район обитания киммерийцев (земледельческо-животноводческая кобяковская культура) вторглись племена, основную ударную силу которых составляли всадники в чешуйчатых латах, вооруженные бронзовым оружием (преимущественно мечами и копьями) карасукского типа, с появлением которых в Европу проникает традиция установки оленных камней.

Собственно само вторжение не было победоносным маршем кунской орды от Тувы до Босфора. Просто, процесс постепенной культурно-политической интеграции кочевых племен в «имперскую конфедерацию» достиг на западе берегов Волги. За Волгой были такие же степи, а обитавшие там киммерийские племена, по сути – те же номады [Ильинская В. А.], дальние родственники, пусть и говорящие на несколько отличном диалекте. По хозяйственному укладу киммерийцы начала I тысячелетия до нашей эры практически не отличались от своих азиатских соседей. Разве что бронзу они сами не добывали, ограничиваясь переплавкой для собственных нужд бронзового и медного лома, имеющего уральское или причерноморское происхождение, в связи с чем найдено значительное число киммерийских кладов, из предназначенного для переплавки лома и оригинальных литейных форм.

Киммерийцы имели определенные хозяйственные и политические связи с оседлыми государствами Причерноморья, что существенно сказалось на их социальном устройстве. Правящая элита, как это обычно и бывает, попала под «тлетворное» влияние богатых южан, в первую очередь эллинов. По сведениям Геродота, к приходу кунов в киммерийском обществе уже назрел конфликт между эллинизированной аристократией и консервативным большинством. Так что «вторжение» не было слишком кровавым и не сопровождалось массовым переселением народов. Несколько захваченных и уничтоженных поселений и киммерийцы признали власть «империи».

В соответствии с «имперскими» традициями, для отправления общеимперских культов и присмотра за местными вождями, были присланы назначенные хаканом наместники, каждый со своей с небольшой дружиной. Опять же по традиции наместники принадлежали к одному из правящих в «империи» родов [Мартынов А. И.; Пиотровский Б. Б.].

С точки зрения и археологии и, очевидно приближенных хакана, кочующего в самом центре Хартленда, киммерийские степи были бедным захолустьем. «Погребения эпохи поздней бронзы и предскифского периода крайне небогаты (за редкими исключениями позднейшего этапа предскифского периода) сопровождающим инвентарём» [Вальчак С. Б.]. Так что назначение наместником в «такую глушь» должно было восприниматься как почетная ссылка – очень удобный способ убрать подальше неугодного, но излишне влиятельного племенного вождя. Поскольку у самих киммерийцев анималистический культ не был развит, их «тамгой» был вписанный в круг ромб с вогнутыми сторонами, в центре которого изображался еще один маленький кружок, то есть основания предполагать, что честь представлять интересы империи на столь дальних рубежах выпала представителям родов Барса («пантеры» либо мифического «хэланьшаньского зверя» [Ковалев А. А.]) и Беркута. Анализ происхождения европейских оленных камней, проведенный Алексеем Анатольевичем Ковалевым19 в своем диссертационном исследовании, позволил даже локализовать прародину азиатских пришельцев – Южный Алтай, а именно долину реки Булган-гол (кит. Улунгухэ). На юге Алтая и в Джунгарской впадине традиция арнаментирования оленных камней существенно отличалась от принятой в коренном юрте кунов. Так на них практически нет зооморфных изображений выполненных в характерном кунском – «аржано-майэмирском» стиле [Ковалев А. А.]. Это и не удивительно, если учесть в этом районе кочевали потомки другой ветви древнеямников – тохары (самоназвание sgwied-di), сохранившие многие элементы «доандроновской» афанасьевской культуры. Они много раньше киммерийцев вошли в состав кочевой империи кунов, но, как видим, сохранили свою самобытность. Судя по всему говорили они на прото-тохарском диалекте, имевшем многие архаичные черты и, в силу этого, занимавшего промежуточное положение между пратюркским языком кунов и киммерийским вариантом индоевропейского праязыка. Это могло послужить дополнительным доводом в пользу назначения хаканского наместника в Причерноморскую «Тмутаракань» именно из их среды.

Тем не менее, прибывшие в Европу наместники честно исполняли свой вассальный долг. Благодаря привнесенным инновациям на местном этническом субстрате быстро сформировалась уже упоминавшаяся черногоровская культура, несущая как типично киммерийские, так и смешанные куно-тохарские черты. Характерной чертой этой культуры является стремительное расширение своего ареала за счет присоединения к империи соседних племен. «Распространение черногоровской культуры шло из Доно-предкавказского региона… Распространение основных черт черногоровской культуры в западном и северном направлениях, очевидно, было связано с военной активностью предчерногоровских племен Подонья – Предкавказья в самом конце финальной бронзы» [Потапов В. В.].

Распространение влияния «империи» на еще одну группу номадов, обитающих на периферии Степи – событие по сути рядовое, имело, однако, далеко идущие последствия. Дело в том, что в VIII веке до нашей эры расширяющиеся круги имперского влияния достигли северных предгорий Кавказа – исходной точки, давшей в свое время эволюционный толчок всем культурам древнеямного круга. Цикл замкнулся: потомки древнеямников, одними из первых отправившиеся покорять Ойкумену, после примерно двух тысячелетий азиатских скитаний победителями вернулись к далеким наследникам Майкопской культуры. И в этот раз северокавказские металлурги не обманули ожиданий, запустив новый цикл в развитии Степи: «Уже в это время началось распространение черногоровской культуры (населения Степи Северного Причерноморья) на юг (северокавказские памятники), на запад (бляшки лесостепных поселений и центрально-европейские находки) … На Северном Кавказе эти влияния наложились на местные традиции и базы бронзолитейного производства. Результатом явился феномен бурного развития воинско-всаднического археологического комплекса на Кавказе и его обратного доминирующего влияния на культуру населения расположенных севернее территорий. Вполне вероятно, что катализатором процесса формирования сословия воинов-всадников явились представители степного населения Северного Причерноморья. Своего апогея это влияние достигло к концу VIII – началу VII в. до н. э. По всей вероятности, в результате переселения части северокавказских этносов в Степь и Лесостепь» [Вальчак С. Б.].