Читать книгу Номады Великой Степи - Василий Васильевич Горобейко - Страница 7

Происхождение номадов
Данные генетики

Оглавление

В последние годы очень большую популярность приобрела новая отрасль популяционной генетики – ДНК-генеалогия, апологеты которой берутся реконструировать всю историю человечества в целом и отдельного рода в частности. Так что в поисках первых коневодов было бы нелогично проигнорировать данные, полученные в рамках этой науки. Вот только ДНК-генеалогия – наука совсем молодая, и как всякая молодая наука переживает период бурного роста, характеризуемый завышенными ожиданиями и не устоявшейся методологией. В данном конкретном случае процесс становления еще и осложнен коммерческими интересами вовлеченных сторон, что резко снижает критичность оценок полученных научных результатов. Поэтому, мы не будем слепо доверять выводам, полученным приверженцами модного научного направления, а попробуем, по возможности непредвзято, оценить их достоверность.

Я сразу же прошу прощения у тех читателей, кто, как и я, помнит генетику не только на уровне школьных уроков биологии. Во-первых, за то, что буду повторять прописные истины, во-вторых, за неизбежные неточности. Что бы в доступной для непрофессионала форме изложить основы ДНК-генеалогии, мне придется сильно упрощать, а значит неточности в определениях и формулировках просто неизбежны, но «нам же не шашечки нужны, нам что бы ехать».

Напомню, что любая клетка нашего организма содержит в своем ядре 23 пары хромосом. И только в половых клетках (мужских сперматозоидах и женских яйцеклетках) набор хромосом гаплоидный – одинарный. При оплодотворении гаплоидные наборы, полученные от отца и матери не просто суммируются, но еще и рекомбинируются, перемешиваются между собой, программируя свой собственный, неповторимый облик будущего ребенка.

В девяностых годах прошлого века генетики установили, что в человеческой Y-хромосоме, той самой, которая отвечает за мужской пол ребенка, есть два фрагмента, которые не участвуют в кроссинговере – обмене генетическим материалом между хромосомами родителей. То есть, они в неизменном виде передаются от отца к сыну, и лишь изредка в них происходят мутации, которые наследуются всеми последующими поколениями по мужской линии. Тут же родилась идея проследить эти изменения вглубь веков и определить происхождение и степень родства существующих сегодня народов. Естественно на этой основе можно проследить происхождение только по прямой мужской линии, но и это не мало! Ведь мы получаем свидетельство, которое не может быть подделано и не зависит от временной политической конъюнктуры или симпатий летописца. А, если учесть, что есть возможность (используя митохондриальную ДНК) проделать аналогичную работу и в отношении женской наследственной линии, то понятен энтузиазм ученных, взявшихся строить новую, «объективную» историю человечества.

Правда вскоре выяснилось, что искать и извлекать древнюю ДНК весьма хлопотно, да и сохраняется она не слишком хорошо, так что реальных работ по ДНК-генеалогии древних этносов практически нет, а уж в отношении мезолитических племен и подавно. Зато полно современных желающих найти «свое место» на генеалогическом древе человечества, тем более за вполне умеренную плату – по цене сотового телефона. И коммерсанты от науки тут же наладили конвейер по выдаче красивых дипломов о принадлежности тестируемого к той или иной гаплогруппе, под каждую из которых подведена солидная рекламная база, а на титульной странице дан перечень знаменитых предков.

Нам, что бы отделить коммерческую рекламу от науки, придется разобраться с методологией выделения этих самых гаплогрупп.

Дело в том, что те самые нерекомбинантные участки Y-хромосомы, а их длинна измеряется миллионами нуклеотидов, содержат странные повторы, когда несколько раз подряд повторяется одна и та же последовательность из нескольких нуклеотидов, например: ТАТ-ТАТ-ТАТ-ТАТ-ТАТ, где Т – тимин, а А – аденин. На сегодня известно уже несколько сотен таких повторов, каждый длиной в несколько десятков нуклеотидов, и каждый год находят десятки новых цепочек. Какую роль в геноме человека они играют, мы пока не знаем, но эти цепочки повторов оказались очень удобны для исследований. Ученные наловчились измерять длину этих цепочек: «генеалогический анализ хромосомы Y – это и есть определение числа повторов в каждом маркере» [Клесов А. А.]. А поскольку количество повторов – жестко наследуемый признак и мутации в них довольно редки, то в результате получился количественный показатель, характеризующий степень родства сравниваемых людей. Чем больше разница в длине повторов, тем более дальняя родня перед нами. И вот на этом чистая наука кончилась, ибо дальше инициативу перехватил бизнес.

Все началось в 2002 году, когда некое коммерческое объединение «Y Chromosome Consortium» предложило свою классификацию геномов людей по линиям Y-хромосомы. На тот момент анализы делались по шести маркерам (цепочкам повторов) в Y-хромосоме. Все полученные данные были сгруппированы в 18 кластеров, так называемые клады, обозначаемые латинскими буквами от A до R, а внутри них были выделены более дробные группировки – гаплогруппы. Причем по уверениям авторов «Порядок букв отражает последовательность возникновения мутаций». И это первая ложь, так как определить какой из двух современных гаплотипов, отличающихся по количеству повторов в маркере, несет исходную форму цепочки, а какой – результат мутации, не возможно. Так что «последовательность возникновения мутаций» – не более чем условность, принятая авторами проекта исходя из собственных мировоззренческих установок.

Вторая ложь – в способе объединения «близкородственных» гаплотипов в клады. Напомню, что на сегодня известно несколько сотен маркеров, но все вновь открытые последовательности нуклеотидных повторов, разносятся по уже существующим «кладам» и производным от них гаплогруппам. Проведем аналогию: возьмем большую выборку людей со всего Света и промерим у них 6 показателей, например длину и ширину стопы, рост, обхват талии, цвет волос и угол оттопыривания ушей. Все эти признаки наследуются, так что пример в целом адекватный. На основании полученных промеров распределим всех людей на 18 кластеров, ну типа: клад А – «большеногие, низкорослые, лопоухие, чернявые толстячки», а клад R – «длинностопые, высокие, худощавые блондины с прижатыми ушами». А теперь доведем количество используемых маркеров до 67, но все новые данные, типа: формы носа, цвета кожи, разреза глаз и тому подобное, будем привязывать к уже имеющейся классификации. В итоге по нашей классификации тощий бушмен и тощий эскимос окажутся гораздо более близкими «родственниками», чем их более ширококостные соплеменники. Представили? Конечно, приведенная аналогия сильно гипертрофирована, так как использованные в примере фенологические признаки кодируются множеством рекомбинируемых генов, но суть я думаю понятна. Так что неудивительно, что «Есть в классификации и явные черные дыры – в них иногда попадают люди с редким набором мутаций. Редактор Newsweek Дмитрий Кузнец, например, единственный из всех наших испытуемых, вообще не смог определить происхождение своего отца… Генетика ситуацию не прояснила: ученые не смогли четко отнести Кузнеца ни к одной гаплогруппе по Y-ДНК» [Клесов А. А.].

Третья ложь – это то, что разница в количестве повторов в маркере четко взаимосвязана с удаленностью индивидуумов на генеалогическом древе. То есть, если у вас в маркере DYS#19 16 повторов, у вашего знакомого – 15, а у меня только 11 квадруплетов ТАГА, то по логике адептов ДНК-генеалогии мы с вами в пять раз более дальние родственники, чем вы с вашим знакомым. Логика авторов проста и понятна: в первом случае произошла одна мутация, а во втором – целых пять, на что потребовалось в пять раз больше смен поколений. Но проблема в том, что авторы лукаво рассматривают только один из видов мутаций, когда ДНК-полимераза – фермент «снимающий копию» с ДНК-цепочки, «сбивается со счета» и «забывает» один повтор, либо наоборот вставляет лишний. Причем бездоказательно считается, что вероятность сбоя, при котором ДНК-полимераза ошибается не на один, а допустим сразу на пять повторов, ровно в пять раз ниже. При этом сторонники ДНК-генеалогии совершенно игнорируют гораздо более распространенный тип мутаций, который как раз и лежит в основе эволюционного процесса – спонтанные однонуклеотидные мутации. Их частота колеблется от одной на сто тысяч нуклеотидов, до одной на миллион, что при известной длине Y-хромосомы в 50 миллионов нуклеотидов гарантирует нам как минимум 50 спонтанных мутаций на поколение. Уточняю, что приведенные цифры характеризуют мутации, сохранившиеся в геноме после репарации – специальной процедуры, исправляющей повреждения и сбои в копировании ДНК, то есть только те, которые будут унаследованы потомками. Так вот, спонтанная мутация с равной вероятностью может произойти на любом участке хромосомы. В том случае если она попадает на маркерный участок, цепочка повторов разрывается. В рассматриваемом нами примере: случай, когда мутация нарушает последовательность именно в одном из двух крайних квадруплетов, имеет ровно такую же вероятность, как и в пятом с краю. Но в первом случае 16 квадруплетная цепочка сократиться до 15 повторов, а во втором – разорвется на две цепочки длиной в 11 и в 4 повтора ТАГА. Хотя и в том, и другом случае имело место одна мутация на маркере DYS#19. А значит мои шансы оказаться вашим родственником лишь незначительно ниже, чем у вашего знакомого из приведенного примера.

Четвертая ложь, а точнее целый букет из наивных заблуждений и прямой дезинформации связан с измерением временных промежутков «до общего предка». Начнем с того, что сама частота мутаций, даже для одного и того же маркерного участка Y-хромосомы, величина далеко не постоянная. Существует множество факторов способных заметно увеличить частоту мутаций, причем сила их влияния в разных уголках планеты и в разные эпохи изменяется. Это и естественный радиационный фон местности, и ультрафиолетовое излучение, и ретровирусы, и химический состав воды и пищи. Но самое главное – обычное повышение температуры в местах проживания на 10 °С вызывает пятикратное увеличение частоты точечных мутаций. То есть, у жителей субтропиков мутации возникают в десятки раз чаще, чем у жителей Приполярья.

Но ладно бы только это. У меня вызывает сомнения сам принцип расчета количества поколений до общего предка на определенной территории. Вот характерный пример таких расчетов: «Гаплогруппа R1a1. 104 шестимаркерных гаплотипа, базовый 16—12—25—10—11—13. В сумме 104х6 = 624 маркера имеют 165 мутаций. Считаем – 165/624/0.0016 = 165 поколений, или 4130 лет… пра-арии появились на Балканах как будущие хорваты 4100 лет назад» [Клесов А. А.]. Давайте на время отвлечемся и представим, что сами первичные данные: способ вычленения базового гаплотипа в выборке, количество мутаций и их частота – достоверные, и общий предок всех представленных в выборке мужчин действительно жил 4130 лет назад. Но значит ли это, что он пришел на Балканы именно в это время? Нет. Он мог родиться и жить где угодно, а его потомки по прямой мужской линии могли переселиться на Балканы буквально пару сотен лет назад: 7—8 поколений более чем достаточно, что бы считаться коренным жителем. А могли ли предки этих мужчин появиться на Балканах ранее конца третьего тысячелетия до нашей эры? Запросто. Во-первых, выборка в 104 человека из всей популяции, как с точки зрения статистики, так и с точки зрения биометрии, никак не может считаться репрезентативной. То есть, в выборку могли просто не попасть более дальние родственники, и соответственно возраст общего предка сильно занижен. Во-вторых, даже сегодня далеко не все пожилые мужчины могут похвастать тем, что у них есть внуки, унаследовавшие их Y-хромосому, а уж на заре бронзового века, когда средняя продолжительность жизни мужчин была существенно короче – это и вовсе было уделом немногих счастливчиков. Интересно, что сами адепты ДНК-генеалогии знают об этом: «ученые выяснили, что прародитель всех мужчин на планете, „Адам“ (были и другие, но его гены оказались самыми стойкими), жил в Африке 90 000—130 000 лет назад. „Ева“ – та, чьи гены носит в себе все население планеты, – жила на Черном континенте 150 000 лет назад» [www.dpo-sv.ru], но в своих расчетах почему-то игнорируют. Вот и получается, что носители «гаплогруппы R1a1… появились на Балканах» достаточно давно, что бы считаться коренным населением, а все остальное – буйная фантазия автора.

Перечень ляпов, намеренно или по незнанию допускаемых «специалистами» по ДНК-генеалогии, можно было бы и продолжить. Особенно меня возмущают их нечистоплотные игры с теорией вероятности! Но я думаю и того, что уже написано, достаточно, чтобы с улыбкой относиться к их заявлениям типа: «Лингвисты имеют более правдивое представление о прошлом человечества, нежели богословы. Историки – более, чем лингвисты. Антропологи – более, чем историки. Популяционные генетики – более, чем антропологи. ДНК-генеалоги более, чем популяционные генетики. Лучше ДНК-генеалогов наше прошлое не знает никто» [Известный ДНК-генеалог С. Сидоров]. Кстати, замечательный рекламный лозунг, идеальный с точки зрения маркетинга, но совершенно недопустимый с точки зрения научной этики, что лучше всего характеризует его автора – он успешный коммерсант, а не ученый.

Получается ДНК-генеалогия – лженаука, не заслуживающая внимания? Нет. Наука не виновата, что недобросовестные дельцы в угоду своему бизнесу искажают и подтасовывают результаты. Сами ученые-генетики, изучающие вариабельность человеческого генома, как правило, честно публикуют полученные данные, сторонясь скоропалительных всеобъемлющих выводов. В рамках интересующего нас вопроса об этнической принадлежности первых коневодов особенный интерес вызывают генетические исследования древней Y-ДНК, выделенной из костных остатков представителей различных археологических культур. На сегодня наиболее ранние проанализированные останки степных животноводов принадлежат племенам бронзового века (3—2 тысячелетие до нашей эры), обитавшим на Южном Урале и в Таримской котловине [Li et al.]. И в том, и в другом случае в анализах преобладали гаплотипы, относящиеся по существующей классификации к гаплогруппе R1a1. Интересно, что аналогичные результаты получены и для современной им восточно-европейской культуры лесостепных животноводов, знакомых с коневодством, а именно для культуры шнуровой керамики (боевых топоров).

Адептами ДНК-генеалогии носители гаплогруппы R1a1 прочно ассоциируются с древними индоевропейцами – ариями [Клесов А. А.]. Логика их рассуждений проста: в индийских ведах ариями именуются пришедшие с севера, исповедовавшие ведическую религию. Эти племена в начале второго тысячелетия до нашей эры положили конец цивилизации Хараппы и дали начало современной кастовой системе индуизма. Сами арии – воины и брахманы, благодаря кастовым ограничениям мало смешивались с местным аборигенным населением. Данные археологии указывают на определенные связи пришлых ариев с андроновской культурой Южного Приуралья. Наиболее распространенные гаплотипы среди проанализированных андроновских останков, так же как и среди касты индуистских брахманов принадлежат к гаплогруппе R1a1. А недавние раскопки на Южном Урале древних поселений типа Синташты и Аркаима, напоминающих по своей архитектуре описанный в ведах «идеальный город» ариев, развеяли последние сомнения скептически настроенной части сторонников ДНК-генеалогии.

Вот только, как и в случае с гаплогруппами, есть несколько «неточностей», которые старательно замалчивают коммерсанты от генетики. Неточностей, которые сводят на нет всю логику их исторических «реконструкций». Начнем с того, что между южно-уральскими поселениями «Страны городов» и падением североиндийской цивилизации Хараппы лежит минимум 200 лет. То есть, на рубеже третьего-второго тысячелетий до нашей эры в Приуралье действительно появились некие пришлые племена, строившие города с радиальной архитектурой, принесшие с собой инновации развитого бронзового века. Но уже через столетие они канули в лету, а на их месте возник целый спектр автохтонных культур, как правило, объединяемых в срубную и андроновскую культурно-исторические общности. Обновленные местные культуры унаследовали от пришельцев только ряд технологических новаций, но никак не религию и не архитектуру, а тем более не их мужские гены. Исследованный древний геном принадлежал исконно южноуральским алакульским племенам, а геном насельников Синташты и Аркаима никто пока не исследовал.

Во-вторых, археологи свидетельствуют о том, что конец Харапской цивилизации положили даже не сами андроновцы-алакульцы, а народы бактрийско-маргианской культуры, населявшие южные отроги Тянь-Шаня, которые, получив «толчок с севера», отправились покорять долину Инда. Судя по всему, именно они и были теми самыми ариями, перенявшими от андроновцев, а может и от самих синташтинцев, ряд технологических и культурных новаций. А гаплогруппа R1a1 могла быть привнесена в Северную Индию несколько позже, например в эпоху Кушанского царства, когда не только Северная Индия, но и Пакистан, Афганистан и другие территории Средней Азии оказались под властью выходцев из Таримской котловины, потомков тех самых племен, чью генетическую принадлежность к гаплогруппе R1a1 подтвердили совместные исследования китайских и немецких генетиков [Li et al.]. А может и еще позже – во времена Великих Моголов, в правящей элите которых хватало представителей тюркских племен, среди которых искомая гаплогруппа и сегодня довольно широко распространена. Несомненно и те и другие, оседая на новой родине, включались в состав только высших каст – брахманов и кшатриев, что естественно нашло отражение в геноме их прямых потомков.

Так что арии, конечно, жили на севере от Индии и говорили на санскрите, вот только к установленным древним носителям гаплогруппы R1a1 они никакого отношения не имели. А всякие досужие размышления о связях русского и индийского «арийского» генофонда, а так же о «совпадающем» времени для «общего предка» – не более чем фантазии людей, далеких как от истории, так и от популяционной генетики, разделом которой, по идее, и является ДНК-генеалогия, как наука. Людей, представляющий как коммерческий продукт «популярная ДНК-генеалогия». И это область знаний другого порядка, которую в пору выделять в самостоятельный раздел маркетинга.

Итак, на основании накопленного на сегодняшний день генетиками материала, можно с уверенностью утверждать только то, что среди мужского населения вероятных потомков мезолитических «коневодов» был распространен гаплотип, попадающие по существующей классификации в гаплогруппу R1a1. А подключив знание истории и логику, можно добавить, что современный ареал гаплогруппы R1a1 во многом определяется расселением мужских потомков этих племен, и, соответственно, носители соответствующего набора маркеров в Y-хромосоме с высокой долей уверенности могут считать себя их прямыми потомками по мужской линии. А вот кто они: арии, тюрки или просто «длинностопые, высокие, худощавые блондины с прижатыми ушами»? На этот вопрос генетика пока ответить не может.

В любом случае полученные данные по древним геномам относятся к не столь уж отдаленному времени – второе, максимум третье тысячелетие до нашей эры – бронзовый век. К этому времени лошадь уже полностью одомашнена и пригодна не только для табунного, но и для стойлового содержания, что позволяет племенам, изначально никак не связанным с коневодством, легко заимствовать «технологию» ее разведения. Первые же коневоды в два – два с половиной раза старше культур шнуровой керамики и андроновской.

Сегодня единственная наука, способная заглянуть так далеко вглубь веков и хоть как-то пролить свет на нематериальный аспект жизни интересующих нас племен – историческая лингвистика. И хотя далеко не все современные ученные однозначно воспринимают данные палеолингвистических исследований, но за неимением лучшего мы попробуем воспользоваться их результатами для ответа на вопрос об этнической принадлежности первых коневодов, ибо не что так ярко и полно характеризует этнос как его язык.

Номады Великой Степи

Подняться наверх