Читать книгу Пиррова победа. Роман. Часть 2 - Василий Васильевич Варга - Страница 26

Крестьян ободрали, как липку, раздели донага. Это сделала Кобра со своими отрядами «дзержинцев» и «ульяновцев», которые свирепствовали в Верхнем Водяном более месяца. После Фокина и Афанасьева, которые предварительно провели санитарную чистку: отправили в Сибирь, в том числе на расстрел сотни непокорных инакомыслящих граждан, Кобра подготовила стартовую площадку для взлета тех, кто был никем, и заложила фундамент социализма на научной основе. Социализм и нищета – близнецы и братья, коммунизм и насилие над личностью, коммунизм и миллионы заключенных немыслимы друг без друга, так же как и мрачная фигура Ленина без массовых расстрелов и концлагерей.

До появления Кобры, в Верхнем, как и в Водице, были попытки внедрить социализм, но из этого ничего не выходило. Даже те крестьяне, что остались на свободе и были запуганы до смерти, не желали добровольно записываться в коммунистическое рабство.

Водичанские активисты во главе с Фокиным пересажали больше половины мужского населения села, национализировали часть земель тех, кого им удалось удушить, даже произвели весенний сев, но собрать урожай не сумели, а то, что собрали, разделили между собой, пропили, продули.

Совсем иначе действовала Кобра. Она произвела полную национализацию домашнего скота, сельскохозяйственного инвентаря, отрезала земельку по самые углы, выбив, таким образом, у крестьян почву из—под ног. Осталось последнее: национализировать дома и выселить непокорных крестьян из их собственных жилищ. Но на эту крайнюю меру все же не решились по той причине, что худо—бедно, а крестьяне все—таки потянутся в социализм, в котором так ценилась дармовая рабочая сила.

Дина Алексеевна со своими отрядами парализовала волю крестьян, лишила их надежды на то, что власти повоюют, повоюют и перестанут, а они, крестьяне, будут жить по—прежнему, так как жили веками их предки. Кобра доказала, что социализм—это не шутка, не каприз властей, а вечное рабство, завернутое в пеленки привлекательной коммунистической лжи. Эта ложь была сладкой и обладала дьявольской силой. Ну, кому не хочется жить в земном раю, ведь жизнь так коротка? А кто не хочет освободиться от религиозных всевозможных ограничений и страха перед Божьей карой за свои проступки? Немыслимый на практике коммунистический лозунг: от каждого по способности, каждому по потребности, приводил в трепет не только таких, как Вошканюк или горбун, но и людей образованных и даже одаренных, от рабочего до профессора. Очевидно лживая коммунистическая идеология, разработанная иудеями как месть за тысячелетнее унижение, очень долго шлифовалась, пока не стала привлекательной, какой—то дьявольской, парализующий разум человека. Головорез Ленин, в чьих жилах тоже текла частичка еврейской крови осуществил эту идею в грубой кровавой форме, парализовав великую нацию, ее мозг, ее интеллект не только на период внедрения коммунистического рабства, но и на столетия вперед. Ведь смотрите: коммунизма нет, а головорез, отобравший миллионы жизней тех кто не желал стать рабом, и сейчас оскверняет святыню России Кремль. Свободные люди, как бы боятся прикасаться к его смердящему трупу. А вдруг он поднимет змеиную голову и обнажит клыки?

Кобра быстро пошла на повышение, став секретарем окружкома партии, но ее опыт был распространен на весь Раховский округ и потом на область.

Дина Алексеевна, надо отдать ей должное, в отличие от других партийных чинуш, не бросила начатое дело, а решила довести его до победного конца, хотя ее должностные функции теперь были гораздо шире проблем колхозного строительства в одном отдельно взятом селе. И она правильно сделала, иначе социализм не пустил бы столь глубокие корни в Верхнем Водяном и Водице, и будущий колхоз не гремел бы на всю страну, как колхоз – миллионер при абсолютной нищете крестьян.

Она планировала сама построить гигантское здание социализма, но успела заложить лишь его фундамент. Теперь надо было найти достойного последователя, исполнителя задуманного ею, и довести начатое до конца, доказать, что колхоз лучшая, безальтернативная форма ведения сельского хозяйства.

Таким исполнителем, с ее точки зрения, мог быть только кузнец Халус Юрий Алексеевич. Он мог внедрить «второе крепостное право большевиков» в жизнь и быт крестьян, не считаясь ни с какими потерями.

После всевозможных согласований в окружкоме партии, Халуса в спешном порядке стали готовить к вступлению в партию и последующему утверждению в должности председателя колхоза. Сам по себе прием в партию решался легко и просто. Существовал лимит, и он не мог – не существовать, иначе в партию ринулись бы все. Партия не резиновая, обычно говорили партийные боссы. Трудным и муторным делом было заполнение анкеты, написание рекомендаций и знание, почти наизусть Устава партии.

Юрий Алексеевич так высоко ценил свои качества будущего руководителя, что вначале требовал утвердить его в должности, а уж потом принимать в партию.

– Раз я вам нужен и вы мне доверяете, почему бы окончательно ни утвердить меня в должности председателя, что здесь такого? – доказывал он Дине Алексеевне. – Я от партии не сбегу, она мне и сейчас родная. Могли бы просто записать и все, без экзамена по этому уставу, там такое написано, просто ужас, я за голову схватился, когда первый раз прочитал первый параграф.

– Цыц! Чтоб я больше не слышала глупые слова из умной головы, если эта голова действительно умная. Без этой аленькой книжечки с приподнятой бородкой, тебе должности председателя колхоза не видать, как своих ушей. Даже я, секретарь райкома, ничем тебе помочь не могу.

– Неужели так серьезно? О ужасть! Даже в библии такого нет.

– Забудь о библии. Библии нет и не было. Это попы выдумали какую—то библию, Труды Ленина и Сталина – вот твоя библия. Это закон, – сказала Дина. – В тебе просматривается анархистское начало, давай, разоружайся, пока не поздно.

Халус пытался стать на колени, но Кобра остановила его.

– Я прощаю тебя. В доказательство того, что ты разоружился, выучи устав партии, как следует. Покажи членам бюро, что ты достойный кандидат.

Халус действительно забеспокоился и активно принялся за изучение устава. Устав ему сразу не понравился: слишком много обязанностей, около десяти пунктов и совсем мало прав, совершенно куцых, расплывчатых, завуалированных и абсолютно пустых, которых хватило всего на несколько параграфов.

– Никак не пойму, что значит этот дерьмо – крах – тический центро—лиз, – жаловался он члену партбюро, будущему землемеру колхоза Гузыця. (задница)

– Это выражение можно рассмотреть по частям, – сказал Гузыця. – Дерьмо есть дерьмо, ты знаешь, крах есть крах, это известно, тический – просто не знаю, не хватает образования, а вот центро – лиз, я думаю так: лизать центр. А где у нас центр? Между ног. Если перевести на простой язык, то центо – лиз означает лизать дырку в заднице.

Халус рассмеялся и долго не мог остановиться.

– Если я так истолкую в окружкоме на буро, никакой партии мне не видать, а должности тем более, – сказал Юрий Алексеевич.

– Это я тебе так растолковал для общего развития, а на буро окружкома ты заготовь шпаргалку, это не возбраняется. Прочитаешь —и дело в шляпе, – сказал Гузыця.

– А если я собьюсь?

– Тогда грош тебе цена.

Халус с тревогой в душе и сердце погрузился в изучение Устава ВКП (б), и чем больше углублялся в его дебри, тем меньше становилось, как ему казалось, шансов на то, чтобы получить эту волшебную красную книжечку, своего рода гарантию на доступ к неограниченной власти. Особенно его беспокоило и даже возмущало положение, где говорилось, что за невыполнение уставных обязанностей член или кандидат в члены партии может быть исключен из ее рядов. Вызывало улыбку, и даже смех слово «член», которое у него всегда ассоциировалось с половым органом.

– Это не я, а мой член будет нести ответственность за невыполнение уставных требований, – шутил он в обществе землемера.