Читать книгу Боярыня Матвеева - Вера Русакова - Страница 19

Дядюшка продолжал «обретаться в нетях», то есть занимался хозяйством в своём поместье, но молодая женщина знала, в какую церковь он ходит, и обратилась к его духовнику. Отец Созонт обрадовался: добродушный лентяй и обжора, он никогда не нырял в глубины религиозной мысли, прихожан своих тоже туда не увлекал, но зато очень хорошо знал, что за каждого новообращенного ему будет поощренье от начальства. Племянницу Григория Петровича он встретил приветливо, учил её креститься справа налево, правильно кланяться, указал ей выучить «Символ веры». Мэри послушно ходила к священнику, кланялась, учила «Символ веры», но в силу многолетней привычки то и дело пыталась перекреститься слева направо. Однажды она спросила, в чём суть реформ Никона и почему они вызывают такое сопротивление: отец Созонт объяснил, что в богослужебных книгах, которые либо переписывали от руки, либо печатали за границей, накопилось много ошибок, а патриарх велел навести порядок в делах церкви, исправить ошибки, вернуть троеперстное знамение.

– Понимаю, – задумчиво сказала Мэри, – что-то вроде уборки сделать. Ой, прости, отче – это, наверное, кощунственно.

– Отнюдь! Святейший патриарх сам так сказал: он возьмет веник и выметет сор из храма божьего.

– И почему его за это ругают?

– Потому, что есть такие люди, которым уборка – страх; они хватаются за мусор и кричат, что мусор этот от отцов и дедов остался.

Молодая женщина засмеялась, представив эту картину. А вот поп разговорился:

– Отцов и дедов надо почитать, но надо и головой при этом думать. Хорошую шубу может носить и дед, и потом отец, и потом сын, но если шуба до дыр прохудилась и запачкалась так, что не отчистить – что ж её не починить или не сшить новую? Во время Смуты не до уборки или починки было нам, быть бы живу – но сейчас-то Русь отдохнула, сил набралась, царь наш, дай ему бог здоровья, пойдет спасать православных христиан от злодеев веры нашей – и что, пойдём мы к ним в дырявой шубе, с беспорядком в молитвах, с двумя перстами, когда все православные народы тремя себя осеняют?

И этот о войне.

Между тем стояло жаркое томительное лето. Мэри хотела забрать Дарью с собой, поэтому наняла новую «жиличку» – Глашу, присматривалась к ней и приучала к порядкам дома. Иногда приезжал жених, с угощеньем или подарком; они раздевали друг друга, наслаждаясь этой игрой, причём если мужчина торопился, то женщина нарочито медленно расстёгивала пуговицы или развязывала пояс, мучая сладостной мукой его и себя, гладя стройное тело любовника сначала поверх одежды, потом под ней.

– Да быстрее же!

Она смеялась и начинала действовать быстрее.

Отдаваясь друг другу и тая от счастья, они играли, как кошка с котом, переходя от нежности к ярости, потом лежали или сидели рядом и шептались о самых неожиданных вещах: Жанне д’Арк или восточных конях, изготовлении мыла или войнах Ивана Грозного, потом снова ласкались и оба были безудержно, безгранично счастливы.