Читать книгу Боярыня Матвеева - Вера Русакова - Страница 5

Молодой человек лет двадцати семи сидел за столом и что-то писал. Он даже не поднял головы, когда Мэри вошла. Само собой, не встал и не поклонился. Госпожа Краузе-младшая подождала немного, потом решила действовать нахрапом.

Она сама, без приглашения, уселась на ближайшую лавку и громко сказала:

– Здравствуй, боярин!

Артамон Матвеев поднял голову.

– Я не боярин. И никогда им не буду.

– Почему?

– Слишком худороден.

– Ну… Вдруг у тебя будут особые заслуги.

Хозяин кабинета засмеялся:

– Даже если у меня будут заслуги, боярами станут в лучшем случае мои правнуки. Кто ты, девушка? Почему ты называешь меня боярином?

– Я не девушка, а вдова. Зовут меня Мэри Гамильтон, по мужу Краузе. Я не знаю, как правильно назвать твою должность, но если назову более низкую – ты обидишься, а если более высокую – тебе будет приятно. Боярин – высшее звание в Российском государстве.

Бумага и чернильница были отодвинуты, хозяин кабинета разглядывал гостью.

– То есть ты мне льстишь?

– Льщу.

– А зачем?

– Я хочу просить тебя о милости к моей несчастной свекрови, матери моего покойного мужа.

Далее Мэри по возможности кратко, но красочно описала серьёзность и основательность своих свёкров, беспутство молодого Краузе, их племянника, сообщила, что он, по слухам, играет в карты, что запрещено законом, и недавно крупно проигрался, что он дал взятку приставу, причём, возможно, взятыми в долг деньгами, и что теперь в его, Матвеева, руках находится судьба двух несчастных женщин, которых хочет ограбить бессовестный злодей. Излагая эту драматическую историю, она одновременно зорко следила за собеседником, пытаясь понять его реакцию: известно, что на одних людей действуют одни аргументы, на других – другие, а факт, который одного приведёт в негодование, другого оставит равнодушным, а третьего – рассмешит. Но пасынок канцлера сохранял непроницаемый и бесстрастный вид.

– А что делают на фабрике твоего свёкра?

– Мыло.

Мыло в то не слишком гигиеническое время использовалось гораздо в меньших количествах, чем сейчас, но кусок хлеба с маслом своим производителям обеспечивало.

– Откуда ты знаешь про игру в карты?

– С чужих слов. Сама я в запрещённые игры не играю.

– А кто тебе сказал, что этот парень играет?

Мэри сослалась на капитана Норберта Фрида. Капитан Фрид был близким другом, собутыльником и карточным партнером Пауля Краузе, выдавать его, тем более Мэри, никогда бы не стал. Но проверить это было невозможно.

– А кто сказал, что он дал взятку приставу?

Врать так врать.

– Пастор реформатской церкви Розенхайм.

Розенхайм был не самым близким, но приятелем Пауля.

Раскрывать же подлинный источник сведений – Дашу – было никак нельзя.

– А он тоже играет в карты?

– Вот этого не знаю, – рассмеялась теперь уже Мэри, – кажется, нет. Он человек добродетельный.

– А кто сказал, что взятка была дана взятыми в долг деньгами?

– Никто. Это я сама так предполагаю. Если Пауль проигрался, то денег у него быть не должно, но если даёт взятки, то откуда-то они взялись?

– Разумно. А от меня ты что хочешь?

– Помощи! У нас с матушкой Флорой осталась одна надежда: пасть к ногам милосердного государя. Но мы робкие женщины и не знаем, как можно ли нам добиваться встречи с царём, не знаем, как обращаться к его величеству, и боимся помешать государственным делам или неловким словом прогневить великого царя. Говорят, что ты умный человек и можешь выбрать день и час, когда его величество милосердно приклонит ухо к нашей просьбе.

Матвеев давно уже понял, что от него хотят, но от души забавлялся, слушая красивые речи красивой вдовы.

– Это сложно. Согласно Соборному уложению, наследство должно отходить родственникам покойного, а не бездетной вдове.

– Но княгиня Лобанова-Ростовская…

– Княгиня – внучка мамки государя, и весьма ловко использует память о бабушке для своего обогащения. Бабушка твоей свекрови ведь мамкой государя не была?

– Нет. Но мой свёкор оставил завещание в её пользу. Можно это использовать? Не просить государя распорядится наследством, а утвердить завещание…

Мэри смущённо замолкла. Она вступала на весьма зыбкую почву.

– А ведь верно! Иногда бывает, что государь утверждает не совсем обычные распоряжения усопших, как с боярином Шереметьевым, например, который отдал дочери и зятю то, на что претендовали сыновья. Ты умница. Если под таким соусом подать… Матвеев замолчал, словно опасаясь сказать лишнее.

– Кто тебе посоветовал ко мне обратиться?

– Госпожа Харитонова, – ответила Мэри, надеясь, что Соломонии это не повредит.

– Не знаю такую. Покажи мне челобитную, если она у тебя с собой.

Мэри протянула ему вчерашнее сочинение.

– Так не пойдёт. Во-первых, обращаться надо иначе…

– Скажи как!

С разрешения хозяина Мэри взяла его перо и начала перечеркивать, исправлять и добавлять по указанию Матвеева.

– Завтра принесешь мне исправленное прошение. Как скоро нужен ответ?

– Насколько я понимаю, спешки нет. Важнее результат. Лучше подождать, но получить одобрение.

– Это я и хотел узнать. Я буду ждать подходящего момента.

Собеседники задумчиво посмотрели друг на друга.

– Ты столько делаешь для нас, бо…

– Я стрелецкий голова, полковник.

– Спасибо, полковник. За твои труды, какой подарок мы могли бы тебе сделать?

Матвеев подумал и назвал сумму не маленькую, но доступную для вдовы Краузе.

Когда Мэри стояла уже у двери, её окликнули.

– У тебя красивые глаза. Как орешки лещины.

– Это глаза порядочной женщины, – чопорно ответила Мэри. И, смягчив холод ответа поклоном, вышла.

– Как тебе показался этот господин Матвеев? – спросила матушка Флора.

– Неучтив, как все русские.

На следующий день она Матвеева в доме не застала и с некоторым даже облегчением передала исправленное прошение и кошелёк экономке Домне Трофимовне – почтенной полной женщине.