Читать книгу (не)жена для бандита - Вероника Колесникова - Страница 2

– С чего вообще такие заявочки: «останешься живой»? – продолжаю возмущаться, а сама уже оцениваю масштаб поражения ткани. Кто его так «удачно» отлюбил? Наверное, какая-то обманутая пассия – отчего-то мне кажется, что этот уверенный в себе красавчик с мощным, прокачанным до неприличия телом может получить удар ножом в спину только от бывшей любовницы, другим он просто не даст шанса нанести ущерб себе, сразу дав отпор.

Мужчина мрачно смотрит на меня, ничего не говорит, вместо ответа только поворачивается спиной, сжимая в здоровой руке мой сотовый телефон.

– Понятно, ты не собираешься сделать мою работу проще. – Думаю, что дело проиграно: видно, что парню дико больно, но он скрывает свои чувства. Как же: большие мальчики не плачут! Включаю светильник, лампу рядом, подтягиваю к себе ближе этажерку со всем необходимым, капаю на бинт хлоргексидин, решив сначала обеззаразить края раны. – Может быть, имя хотя бы свое скажешь?

Он издает смешок, а у меня от звука его голоса по спине пробегают мурашки. Черт, кажется, близость этого огромного мачо действует на меня как-то неправильно, вся злость от его внезапного вторжения вдруг трансформируется во что-то совсем другое, и это… пугает…

Достаю иглу, нить.

– Сейчас будет больно.

Он снова ничего не отвечает.

– Ты же понимаешь, что будет о-очень больно? – решаю припугнуть его в последний раз. Но вместо ответа он поводит плечом, и все мускулы на его спине оживают, перекатываясь под бронзовой кожей. Медленно вытираю кровь с правого бока, скольжу ватой, которая тут же меняет цвет на бордовый, и слегка прижигаю рану, зная, как это должно быть больно. Но вместо криков о помощи, мата на худой конец, слышу только смешок.

– Доктор, оставь эти игры, я не маленький мальчик. Времени у меня очень мало. Зашей эту чертову рану, и разойдемся по своим делам.

Бросаю ватку в плевательницу.

– Ну ты же понимаешь, что я не могу тебя просто отпустить?! Тут явно колото-режущая рана, нужно зафиксировать, сообщить в полицию. И обследование не помешает! Кто-то напал на тебя, а ты геройствуешь?

Мужчина только вздыхает и качает головой, покрытой темными, чуть отросшими волосами, как при разговоре с несмышлёным ребенком.

– Ты новенькая?

От его голоса кровь в груди отчего-то начинает пульсировать чуть сильнее. Но я списываю это на тот факт, что мы с ним находимся в немного странных, стесненных условиях операционной, доступ к которой закрыт им самим.

– Это и моя клиника, ясно? Иван уехал, так что оперировать придется тебе. – И тут он добавляет чуть слышно: – Или той дуре с ресепшена.

– Да это неправиль…

– Хватит! – Вдруг рявкает он и в мгновение ока оказывается рядом, нависая темной громадой. – Нет времени цацкаться с тобой. Сделай, что велено, и будешь свободна.

От того, что он резко встал и чуть не завалился набок, понимаю, что парень уже потерял немало крови. Черт. Оглядываюсь по сторонам, будто бы здесь можно найти помощь, поддержку. Но операционная как всегда пуста и безлика: ничего, кроме хромированных инструментов, оборудования и койки.

Если я сейчас не предприму ничего, он точно свалится от потери крови, и еще неизвестно, что скажет Иван Павлович по поводу того, что я из-за упрямства и своей вечной подозрительности загубила владельца клиники, единственной, к слову, куда меня взяли на большую зарплату и без толкового опыта.

Ладно, была ни была.

Некогда что-то предпринимать, звать на помощь, решать нужно здесь и сейчас. Гремлю инструментами, натягиваю перчатки. Нужно скорее обработать и зашить рану этому громиле, а потом уже и разговоры разговаривать.

Или лучше пусть остальным займется Иван Павлович, раз не счел нужным предупредить о боевом и нахальном нраве владельца клиники. Вот почему тут такие хорошие зарплаты! А я-то думала… Видать, доплачивают за молчание.

Ну, я молчать умею.

Почти.

И работаю быстро и безболезненно.

Почти.

– Аккуратнее нельзя? – наконец-то подает голос трудный пациент. Видимо, последний стежок принес гораздо больше боли, чем предыдущие, или он просто уже умаялся сдерживать крик.

– Нельзя, – шиплю из вредности, а у самой сердце обмирает: даже не представляю, какая это боль. И как этот парень до сих пор держится?

– Ты университет-то закончила? – вдруг с притворной веселостью спрашивает незнакомец. Вместо ответа сильнее прижигаю край ранки йодом. Поступок детский, но я не нахожусь со словами, которые можно сказать владельцу клиники – чтобы и обидеть, и одновременно отомстить за свою обиду.

Он выдыхает сквозь зубы.

– С норовом, – уважительно тянет мой пациент и вдруг достает одной рукой из кармана сигареты. Прикуривает зажигалкой и тяжело выпускает дым.

– Да вы с ума сошли! Курить в операционной! – снова завожусь я от злости его поступком, бросаю уже не нужный инструмент, отчего все гремит и ерзает. – Может, вам еще виски налить?

– Было бы неплохо, – он встает и накидывает на себя кожаную куртку. От вида его совершенного тела у меня перед глазами рябит. Не может быть, чтобы этот брутальный мужчина был владельцем современной медицинской клиники. Скорее, такие парни рассекают на байках, участвуют в незаконных скоростных забегах, ну или в боях без правил, на худой конец. – Нальешь потом, но сейчас у меня дела.

– Да вы с ума сошли! – восклицаю, повторяя эти слова как заведенная. Однако меня оправдывает тот факт, что парень действительно не понимает, что делает. У него реально не должно быть сил на то, чтобы идти к двери, однако он идет.

– Давно уже, малышка, – хмыкает он, с трудом достает ключ из кармана брюк и вставляет его в замок двери. А после вдруг морщится, щурится и начинает заваливаться на бок. – Чер-р-рт!

В последний момент, прямо перед тем, как совсем лишиться чувств и упасть в обморок, успевает ухватиться за многострадальную дверную ручку.

– Ты что сделала, ведьма? – Рычит он и тут же падает на пол без сознания.