Читать книгу Легенда об Искажающем - Виктор Олегович Федоров - Страница 3

В книгах мы жадно читаем о том,

на что не обращаем внимания в жизни.

Эмиль Кроткий

Первая буква, которую увидел Пэг, напоминала маленького сверчка. Такое же толстенькое брюшко, длинные усики, которыми он касался других букв и две ножки. Будь лапок не две, а четыре, можно было вполне принять эту литеру за какое-то насекомое.

Рядом стоял знак, похожий на старика с клюкой. Над ним нависла третья буква, которой было мало места на одном месте и она «обняла» своих соседей.

Что нужно было делать с этими, начертанными на бумаге чернилами, никто из друзей даже не подозревал. Если сверчок и дед с клюкой ещё как-то поддавались узнаванию, то прочие буквы, повергли ребят в совершенное уныние.

– Как их читать? – сказал Неф, пытаясь по наитию извлечь из мёртвых литер какие-то звуки. Словно по волшебству, они должны были вновь пропеть свои названия, чтобы вновь смолкнуть – так думалось мальчикам. Реальность была более жестока. Книга молчала.

– Сколько мы уже сидим так? – произнёс Пэг и перелистнул страницу.

– Ай! Ты чего делаешь? Хотя, что … это?

После того пустого времени, которое они потратили на лицезрение непонятных букв, коими была наполнена вся предыдущая страница, ребята, наконец, увидели рисунок.

Иллюстрация была небольшая, вписанная в прямоугольную рамку, и черно-белая. На ней было изображено несколько мужчин в доспехах, которые стояли возле юноши, одетого в такие же точно доспехи. Парень печально склонился над телом красивой длинноволосой девушки. По выражению его лица было видно, что он серьёзно обеспокоен. Красавица лежала неподвижно, а её лицо выглядело мёртвым.

– Кто они такие? – промелькнуло в голове Пэга. – Кто эта девушка? Надо найти ещё такие рисунки, чтобы понять.

И не сговариваясь, мальчишки принялись перелистывать страницы. Вскоре им попался ещё один рисунок. На нем был изображён страшный маленький старик с длинной всклокоченной бородой. Из его правой ладони выходил какой-то длинный конус, вершина которого упиралась прямо в сердце мёртвой девушки. Вокруг будто полыхало пламя.

Однако когда мальчики перевернули ещё одну страницу, то увидели, что девушка жива и здорова, а вокруг неё стоят слуги. Но она сидела очень печальная, будто бы грустила о ком-то.

– Какая-то странная книга! – сказал Неф, по-своему интерпретировав полученные знания. – Здесь история записана наоборот! Разве так бывает?

– Это сказка о солдате Тэймуре и волшебнике Вайберге, – произнёс старик, до того молча сидевший возле стола и вырезавший какую-то неваляшку. – То, что вы взяли именно эту книгу, скорее всего, знаком свыше является. Ведь это и моя первая книга тоже. Эх, сколько воспоминаний…

– Тогда почитайте с нами, дедуль! – хитрый Пэг подскочил к старику вместе с книгой, которая от такого порыва едва не разлетелась на части.

– Почитать? А почему бы и нет! Слушайте, мои ученики эту сказку, – произнёс старик и начал читать. Будучи слепым, он лишь воспроизводил по памяти тот текст, который многократно слышал ранее. Этим он вряд ли отличался бы от мальчишек, но к стыду последних, старику был известен сюжет. Поэтому он мог бы вертеть своими слушателями, как хотел. Если бы захотел.

Мальчишки вслушивались в незамысловатый сюжет и всматривались в книгу. Постепенно они начали узнавать некоторые буквы, слова. А пару раз Пэгу даже показалось, что он предугадал очередное слово, которое старик ещё не успел произнёсти.

Молодого мужчину в доспехах звали Тэймур, а красивую длинноволосую девушку – Нима. Молодые любили друг друга и были всегда вместе, кроме тех моментов, когда юноша уходил совершать военные подвиги. Его возлюбленная тогда очень скучала по нему и ждала тот день, когда её милый возвратится к ней.

В один из походов Тэймур принёс множество артефактов, среди которых был и волшебный меч. Этот меч обладал свойством обличать злые сердца и наказывать мерзавцев. Об этом прознал дворцовый советник Вайберг, который промышлял колдовством. Страшный бородатый старик испугался, что о его тёмных делах станет известно будущему королю – а Тэймур должен был жениться на Ниме и наследовать трон – и тот решит поквитаться с ним за все причинённые преступления. Отослав под надуманным предлогом юношу из замка, злой волшебник похитил возлюбленную Тэймура и увёз её в далёкую страну. Взяв под контроль сердце Нимы, её мысли и чувства, колдун контролировал все, что бы девушка ни делала. Будто безвольная кукла-марионетка, она ощущала на себе этот тяготящий контроль, тщетно пытаясь выстоять против него.

Долго искал Тэймур свою возлюбленную, много странствий пришлось ему пережить. Ведь на своём пути юноша совершал разные подвиги. Далеко гремела слава о могучем воине, пока вскоре не докатилась и до того города, в котором колдун заточил принцессу. И вышла принцесса, ведомая злым колдуном, сражаться против своего милого солдата. Расчёт злодея был прост – Тэймур не сможет одолеть Ниму и она убьёт его. А затем, когда Вайберг рассеет свои чары, девушка в ужасе от содеянного покончит с собой.

Но сильная любовь Нимы к Тэймуру помогла выгнать дух Вайберга из сердца красавицы. Колдун был убит волшебным мечом, а солдат женился на прекрасной Ниме и стал королём.

– Вот такая история, – сказал старик и закрыл книгу. – Хм, похоже, что мне придётся рассказать эту историю ещё раз. А ну, проснитесь!

Сонные мальчишки виновато взглянули на старика. Сам Пэг честно следил глазами за строчками текста, озвучиваемыми стариком, но примерно на середине истории он уснул. Неф держался немногим дольше, но впоследствии и его сморил сон.

Во дворе начали сгущаться сумерки. Старый мастер громко вздохнул и хлопнул в ладоши. Обтянутая вокруг руки Пэга верёвка утянула его через окно наружу. Следом за ним потянулся и его приятель.

Дома за ужином мама рассказала Нефу о приключившемся несчастье. Внезапно скончался старенький лекарь, у которого сыроварница частенько покупала мази. Сколько лет было дедульке – никто не знал, но говаривали, что он уже был стареньким, когда дед Шохей лежал в люльке. Однако, не смотря на свой преклонный возраст, старичок вставал каждое утро очень рано и отправлялся в лес, чтобы собрать ингредиенты для лекарств и мазей. Для многих жителей Тунлы, лекарь был такой же неотъемлемой частью деревни, как и статуя трёх богов, хотя старик был намного старше, чем любая постройка. Бытовала даже шутка, что всю деревню построили вокруг домика лекаря.

На похоронах, казалось, присутствовала вся Тунла. Даже из окрестных деревень приехали лекари – ученики старика, тоже весьма маститые и уважаемые травники. К сожалению, воспитать достойного травника в своей деревне, старику не удалось. Ибо, как говорят, нет пророка в отечестве своём.

Нельзя сказать, что отолийцы были язычниками или атеистами, но традиции отхода в мир иной здесь были не такими пафосными, как в других землях. Например, в землях Западной Метаниании существовало поверье, что если умершего не оплакивают несколько месяцев подряд, то он будет являться по ночам и сильно избивать провинившихся, чтобы получить причитающиеся слезы. По вере метанианцев, после своей смерти, они начинают ткать лестницу, созданную из слез соплеменников. Эта лестница приведёт их в небесные чертоги. Однако если она будет слишком короткой, то умерший будет обречён навеки оставаться с недоделанной лестницей в межмирье.

И Пэг, и Неф были слишком молодыми, чтобы помнить чью-либо смерть. Разумеется, они слышали о том, что она существует, но вот так, лицом к лицу, с ней никогда не сталкивались. Бывало, что к ним в деревню приходили глашатаи, которые сообщали о смерти знатных горожан или деревенских старост. Для мальчишек это было настолько отвлечённое понятие, что они даже имели наглость потешаться над странными головными уборами глашатаев. Им они напоминали перевёрнутый горшок с ручками.

Теперь же им было не так смешно, вернее вообще не смешно. Многие из присутствующих плакали, некоторые сдерживали слезы, но достаточно было малой искры, чтобы они разревелись. Так, крепкие мужчины – лесорубы, хныкали как дети, неся крепкое дубовое бревно. Смолельщик уже приготовил раствор для погребения, добавляя к ароматной смоле лекарственные травы.

Выбирали смолельщика, т.е. человека, который заливал специальным составом умерших внутри бревна, из числа самых уважаемых жителей деревни. В его домике, который располагался неподалёку от лесопилки, всегда дымилась печка, поддерживая смолу в жидком состоянии. Когда в деревне кто-то умирал, лесорубы срубали дуб и очищали его от коры. Внутри бревна выдалбливалось углубление, в которое помещался умерший. Его тело засыпалось опилками и заливалось смолой. Затем, после того как смола застывала и становилась крепкой будто слюда, бревно ставили вертикально на специальном погосте. Туда иногда приходили жители деревни, чтобы поговорить с духами предков.

В других деревнях и даже в городе похороны происходили по точно такому же принципу. За исключением, быть может, тех случаев, когда самые богатые горожане хоронили своих близких в специальных семейных склепах, куда доступ посторонних был ограничен.

После похорон лекаря, дед Шохей объявил двухдневный траур, в который все освобождались от работы. За это время жителям Тунлы нужно было выбрать нового лекаря. Ведь людям с такой травмоопасной работой, как лесозаготовка, без лекаря пришлось бы весьма и весьма туго.

В доме собраний находилась практически вся деревня, в том числе и Неф с Пэгом. Мальчишкам всегда приходилось бывать вместе с родителями на таких мероприятиях, но они их рассматривали как досадную необходимость, после которой можно будет от души поиграть в игры или насобирать возле торгового поста интересных вещичек.

Задачей принимать какие-либо законы для деревни двое мальчишек были озабочены меньше всего. Даже сейчас, когда разгорелся нешуточный спор по поводу того, нужно ли приглашать лекаря из города или нет.

– Ну, нет у нас другого варианта! – прокричал в сердцах тот, что работал бондарем. – Моим бочкам нужен особенный лекарственный состав, чтобы они дольше не рассыхались. Нам необходим городской лекарь!

– Да что ты говоришь! – начал спорить с ним сапожник. – Как нас сможет вылечить городской лекарь? Он даже не месил деревенской грязи никогда! Его ноги привыкли к городской мостовой, а мысли направлены на то, чтобы занять как можно более высокое место в своей гильдии. Такой хлыщ никогда не пойдёт на то, чтобы лечить болячки простых мужиков. Я против!

– Против, не против! – сказал один из кровельщиков, принявший сторону бондаря. – Кто лечить нас будет? Неужто ты, сапожник? Или кто-то из лесорубов?

– Может быть, адепты имеют что сказать? – спросил староста деревни. Из сидевших поодаль людей в мешковинах, отделился один человек.

– Ларьк я, имя здесь сказал, – мужчина-адепт начал свою пространную речь. – Помочь здесь можем мы никак. Деревья рубить-помогать будем мы никогда. Наше дело – против. Мы умеем лечить. Но помогать – против.

– Тогда валите из деревни! – заорали лесорубы. – Дебилы-грибники! Помогать они нам не хотят, видите ли! Мы сейчас вам накостыляем!

– Стоять! – дед Шохей пытался утихомирить разъярённых мужчин. – Не до драк сейчас!

Между адептом Ларьком и лесорубами возникли два огромных мужчины – это были братья, что занимались перевозом стволов на склад. Они оттеснили спорщиков по разные стороны.

– Делайте что хотите! – строго сказал староста Тунлы. – Но тому, кто найдёт для деревни лекаря, я дарую право самому пойти в город на ярмарку!

Все притаились. Это было действительно почётное право. Раньше, до воцарения лорда Эдмуна Хорлайта, каждый житель деревни мог отвезти свой товар на городскую ярмарку. По новым законам нового лорда деревенские жители отвозили свои товары на специальные торговые посты, оборудованные на границах деревень. Жители Тунлы отвозили бревна, мебель, бочки, деревянную посуду и игрушки, и прочие изделия из дерева со складов деревни на торговый пост. Оттуда специальные караваны из могучих данубаров – животных, напоминающих сильных лошадей – отправлялись в торговые посты тех деревень, где был недостаток в каких-либо тунлинских изделиях или в кругляке. Навстречу шли караваны из других деревень, которые привозили к торговому посту Тунлы разнообразные товары. Так, из соседнего Гхобхайна доставлялись изделия из металла, инструменты. Из Эребокальи – крепкие кареты и телеги, из Арантзальи – рыбу, а из Пличильи – овощи, фрукты, специи и мёд. Из далёкой Укавениши доставляли лаки и краски, глиняную посуду, а также помывочный порошок, при помощи которого можно было стирать одежду без воды. Для тех деревень, что находились вдали от реки, алхимические порошки Укавениши были зачастую единственным выходом, чтобы их жителям не ходить в грязном белье.

Правом продавать товар, минуя торговые посты, а, значит, и за большие деньги, обладали лишь старосты деревень и некоторые избранные жители. У Тунлы таким правом, помимо деда Шохея, обладал лишь умерший травник. Однако дедулька своим правом так и не воспользовался.

Осталось дело за малым – найти травника! Причём такого, который устроил бы всех жителей деревни. Так, озадачив большую часть Тунлы, дед Шохей, отправился к себе домой, хотя кто-то потом заявлял, что видел его в таверне. Впрочем, никто бы не осудил его за это: травник был наставником старосты деревни и в молодости дед Шохей частенько ходил к нему за советом. Теперь старик заливал своё горе спиртным.

– Пап, а где наши будут искать лекаря? – спросил Пэг.

– Хм, даже не знаю, – сказал мужчина и протянул сыновьям по куску ягодной пастилы. – Те ребята, адепты, странные очень. Не знаю, смогли бы они вылечить кого-то. Только и умеют, что бахвалится. Когда доходит до дела – они бестолковы. Даже хуже тебя, Пэг.

– Спасибо, папа, – сказал мальчик и обиженно отвернулся. Если ему что-то не нравится, то не обязательно другим считать его бестолковым. Он ещё найдёт то дело, которое будет ему по душе, и в нём станет настоящим гением.

– Жаль, что мы теперь не дружим с дэрианцами, – произнёс мастер Пратт и добавил уже шёпотом, так, чтобы слышали только стоявшие рядом мужчины, но не дети, – они бы сразу выяснили, от чего помер старик. Чует моё сердце, что эта смерть не от старости вовсе.

Отолийские доктора или, как их тогда ещё называли, лекари, занимались, в том числе и вскрытием трупов. Правда, самими захоронениями ведали не они, но определить причину смерти лекарь мог вполне точно. Хотя зачастую их работа заключалась в лечении обычной простуды или похмелья. Почти в каждой деревне жил лекарь-травник, собиравший коренья, листья и готовящий из них разнообразные микстуры. Самым большим и неоспоримым авторитетом в те годы стали пользоваться те лекари, что получили знания у дэрианцев, которые, за свою природную магию почитались, чуть ли не "медиками от рождения". И, поскольку, сами дэрианцы предпочитали жить отдельно от своих названных братьев, их ученики-отолийцы, прожившие с учителями не один год, впитывали в себя древнюю мудрость, чтобы затем явить её своим соплеменникам.

Однако окружающим было очень сложно понять лекарские премудрости: ведь изъяснялись доктора настолько ужасной дикцией, что зачастую бывало легче прочитать рецепт, чем понять, что тебе готов предложить сам доктор.

К слову, сами доктора прекрасно понимали друг друга и даже искренне удивлялись, почему это их соплеменникам так сложно их понять.

– Ученик дэрианца подошёл бы как нельзя кстати, – сказал один из лесорубов, обращаясь к своим товарищам. – Но говорят, что заполучить в травники даже ученика, что учился у ученика дэрианца для деревни было бы большим везением. К сожалению, для такой деревни как наша – это невозможно.

– Ты хотел бы пойти в город? – спросил Пэг у Нефа. Мальчишки ненароком подслушали разговор взрослых, однако упустили большую часть контекста.

– Да, это было бы здорово, – сказал Неф. – Но разве ты знаешь, где нам найти ученика-ученика дэрианца?

– Нет, а ты?

– Тоже нет, – сказал Неф и подумал, стоит ли ему говорить о своей находке другу. Подумав немного, он все-таки решил сказать. – Недалеко от дома лекаря, я нашёл одну тряпку. Хотел утащить в нашу коллекцию. Но она была немного грязная и вонючая. Походу дедулька свою ногу в неё оборачивал. Портянка, брр.

– И ты её там оставил?

– Нет, вот она! Смотри! – сказал Неф и сунул ткань своему другу прямо под нос. – Здесь какие-то письмена! Давай прочитаем?

Его товарищ прокашлялся от внезапно стукнувшего по носу амбре и кивнул. Собрав все свои до боли скудные знания букв, мальчишки решили прочитать то, что было записано на портянке старика-лекаря

***

Прошло два дня. За это время Пэг узнал, что даже без его непосредственного участия, дела на лесопилке шли из рук вон плохо. То телега для транспортировки брёвен ломалась безо всякой видимой причины, то заболевал один из рабочих, то другому работнику отдавливало ногу. А в довершении всего повадились ходить-вредить «дурачки-грибники».

Странная семья, живущая отдельно от других на другом конце деревни, пользовалась среди жителей Тунлы неоднозначной репутацией. Общались «адепты трухлявого пня» на своём языке, и практически не участвовали в жизни деревни.

Неизвестно по какой причине их держал в деревне староста. Они поселились на краю деревни, когда Пэг был ещё совсем маленьким. Многие жители Тунлы ожидали, что адепты в их деревне ненадолго, и вскоре они покинут свои дома. Но и на второй и третий год они также продолжали жить на своём месте. В деревне к ним в основном хорошо относились, давали некоторые товары, даже редкие пряности – роскошь для деревенских обитателей. Кроме того, им ещё выдавали семена, которые привозили в торговый пост из сельскохозяйственных деревень, из которых те выращивали продукты для своей общины.

Обычно им разрешали участвовать в жизни деревни, так как староста считал, что все жители должны обладать равными правами. И они участвовали, а как именно, никто не помнил, да и спрос со странных жителей был невелик. Знали только, что они были мастера забалтывать всех странными словами на своём собственном языке: сказывались, видимо, пробелы в общении с другими людьми.

Однажды зять деда Шохея – Олин, по возвращении домой увидел, как адепты били поклоны трухлявому пню. С тех самых пор их и прозвали «Адепты трухлявого пня».

И вот теперь «дурачки-грибники» внезапно поменяли свою тактику: они начали вредить лесорубам. Нет, они не нападали на рослых мужчин, лишь саботировали работу. Подходили к стволу, которое должно быть срублено, и просто обнимали его. Лесорубам приходилось с силой оттаскивать адептов, чтобы не перепилить деревья вместе с ними.

Иногда приходила бабулька – глава адептов. Она была старенькая – лет девяноста, и всегда куталась в большой пуховый платок, так как ей везде было холодно. В её присутствии адепты вели себя ещё более нагло. По крайней мере, каждый её приход воспринимался лесорубами как катастрофа.

Для своих адептов, бабка была очень строгой, но справедливой. Однажды она не поверила, что какой-то из членов семьи помешал срубить сразу два дерева, и заставила его повторить «свой подвиг» снова. Мужчина сделал, за что получил похвалу.

Работать в таких условиях никакой возможности не было, у каждого лесоруба накопилось парочка крепких слов для вредителей. Однако в обход старосты накостылять адептам было трудно, поэтому мастер Пратт решил собрать совет деревни. В таких условиях было сложно работать. Да и должность лекаря все ещё оставалась вакантной – времени на его поиски также не было.

– А давай найдём ученика-ученика-ученика дэрианца? – сказал Неф. – Или тоже сложно?

– Да погоди ты! – рассердился Пэг. – Давай лучше читать, что тут написано.

«Нси скавнир! Я улек не твией тлексью. Лёня убол одон из адепсив, ихканягщих мет!», – попробовал прочитать мальчик. – Какая-то ерунда получается.

– А ты точно запомнил те буквы, какие надо? – сказал Неф и с недоверием покосился на тряпку. – Ты знаешь, кто такой «скавнир»? Или что означает «я улек»?

– Может быть, здесь должно было быть «я убёг»? – предположил рыжеволосый Пэг.

– Куда «убёг»? И кто? – сказал Неф и пожал плечами. – Может быть, попробуем спросить у кого-нибудь?

– Слепой дед нам вряд ли поможет. А больше я никого не знаю, кто умеет читать. Если только дедушка Шохей.

– У нас есть Бэтро! – осенило вдруг одного из мальчишек. Причём никто так и не понял, кому именно из них эта мысль пришла первому.

Сломя голову они понеслись прямиком в лес, туда, где, по их мнению, находился молодой дэрианец. Самого Бэтро на месте не было, зато в лесу оказался кабан Барон. И он явно был не рад видеть непрошеных гостей, тем более что среди них не было свинки Красотки. Глаза кабана налились кровью, клыки обнажились и, нацелившись на мальчишек, лесной свин побежал на таран. Друзья очень сильно перепугались и побежали обратно, не разбирая дороги. И неожиданно наткнулись прямо на молодого дэрианца.

– Ребята из деревни? Пэг и Фен? – произнёс Бэтро, немного удивившись, – Меня искали?

– Неф, – поправил его Пэг.

– Ах, да, Неф, конечно же, – потёр руки дэрианец. – Зачем вы искали встречи со мной? Тут уже один товарищ из ваших приходил, просил, чтобы я был вашим лекарем. Хе-хе.

Мальчишки вытаращили глаза. Кто-то из деревенских обошёл их, причём в той догадке, которая им даже на ум ещё не пришла. Было обидно.

– Ты знаешь про нашего дедульку-лекаря? – спросил Пэг. Бэтро кивнул.

– И, значит, ты – дэрианец… и…это… – мальчик пытался соображать быстро, но, к сожалению, в скорости сопоставлять факты, он пока значительно отставал. Даже от своего друга Нефа. Не говоря уже о таинственном незнакомце из деревне. Так что Пэг заморгал, потому что ничего не понял.

– Кто-то предложил Бэтро стать нашим лекарем, – пояснил Неф. – И он…

– Я согласился, – сказал дэрианец и улыбнулся. – Все-таки без лекаря вам никак. Да и пока я не особо занят, так что в ближайшее время мы будем чаще встречаться.

Ребята обрадовались и начали обнимать друга. Бэтро дружелюбно похлопал их по спине.

– Значит, вы и покажете мне дорогу до моего нового дома, ребята.

– Хорошо, а ты нам расскажи, кто додумался пригласить тебя в нашу деревню, – сказал Неф. – Дед Шохей обещал подарок. Очень интересно, кому он достанется.

– Вы все позже узнаете, – рассмеялся Бэтро. – Думаю, что ваш староста не простит мне, если я раскрою эту тайну раньше, чем он.

– А, понятно, – грустно протянул Пэг. – Тогда, может быть, ты сможешь прочитать эту тряпку?

– Тряпку? – переспросил дэрианец и двумя пальцами взял у мальчишки ветхую портянку. – Судя по запаху, в это когда-то оборачивали флакон с сарсепариловой настойкой. Пахнет он примерно так же, как и немытые долгое время ноги. А используется как противоядие от яда некоторых лесных ягод. Почти все ягоды этого леса съедобные, но если вы найдёте хоть одну плохую то, конечно, умрёте.

Когда мальчишки испуганно переглянулись, Бэтро продолжил.

– Я вообще-то плохо умею читать на вашем языке, но попробую. Здесь написано: «Это травник»… Дальше немного непонятно. Когда эта буква встречается в первый раз, перед вот этой, она читается с ударением. «Я убёг не своей смертью». Хм….

– Вот видишь, – победоносно произнёс Пэг. – «Убёг» там было, «убёг»!

– «Меня убёг один из», хм… дальше слово непонятное, потом идёт слово, обозначающее что-то, связанное с лесом.

– Может быть, его убёг кто-то, связанный с лесом, – сказал Пэг и сделал умное лицо.

– Ты что, дурачок? Убежать он смог бы и сам! Зачем кому-то надо было писать так?

– Убёг не своей смертью, хм… – сказал Бэтро и ещё пристальнее уставился на написанное. Создавалось впечатление, что дэрианец и сам не очень доволен качеством своего перевода.

– У нас ещё был «скавнир», но теперь я понял, что это «травник», – вспомнил Неф. – Хотя, странно, зачем человеку писать, что это он.

– Ты думаешь, что кто-то догадался бы, что это травник? Даже мы с тобой не догадались. И скавнира какого-то сюда приплели.

– Давайте, я ещё подумаю немного и позже все расскажу, – сказал Бэтро и зашёл в свой новый домик.

На следующий день вся деревня вновь собралась в главном доме, что назывался «Дом собраний». Перед ним располагалась красивая статуя трёх великих героев, ставших богами. Говаривали, что Креркегор выточил их из трёх стволов анубейской берёзы, которые росли из одного корня. Неподалёку от статуи находился главный колодец, из которого брали воду для питья. В деревне были и другие колодцы, поменьше, однако вода в них была слегка затхлая, малопригодная для употребления, и шла в основном на технические нужды.

Большая комната была оборудована для проведения праздника, когда пёстрыми лентами с дубовыми листьями загораживались окна, посредине зала ставился огромный стол.

Мальчишки стояли рядом друг с другом и только и делали, что вглядывались в лица приходящих жителей, чтобы узнать того, кто же пригласил нового лекаря в деревню.

Мимо прошли уже знакомые Пэгу лесорубы с семьями, мастера по сборке мебели, кровельщики, бондарь и сапожник. Мельник раздавал всем мягкие булочки из корзины и о чем-то беседовал с хозяином таверны. Его старшая дочь пришла в компании своего ухажёра, дяди Прру. Влюблённые смотрели друг на друга с таким жадным аппетитом, как будто состояли из кремового теста. Младшая же дочка мельника – Лора подбежала к мальчишкам и, сунув им в руки по ржаной лепёшке, убежала к родителям.

– Спасибо, Лора, – только и успел произнёсти Пэг, но Неф его одёрнул, сказав, что если они будут невнимательны, то пропустят «того самого».

«Тот самый» – так они прозвали таинственного незнакомца, который пригласил Бэтро в деревню и, тем самым поставил под сомнение интеллектуальные способности двух друзей. У Пэга главным подозреваемым был дядя Прру, а у Нефа – трактирщик, хотя ни один, ни второй мальчик так и не смогли пояснить, зачем их подозреваемым вообще понадобилось кого-то звать из леса. Ни Прру, ни трактирщик с Бэтро даже не были знакомы, тем более что один проводил все своё время в объятьях симпатичной пекарши, а второй разливал выпивку всем в знак скорби об умершем лекаре.

Последними пришли адепты трухлявого пня, не в полном составе, но на этот раз свой пень они притащили с собой. Водрузив его прямо на край стола, они отвесили ему увесистый поклон.

Дед Шохей поднял деревянную кружку и протянул её новоиспечённому лекарю Тунлы.

Бэтро принял подношение и, отпив пару глотков, вернул его старосте.

– Меня зовут Бэтро и я дэрианец. Я жил тут неподалёку от вас, в лесу. Теперь меня позвали сюда работать травником, и я согласился. Но с одним условием, я буду работать со своим напарником. Не бойтесь его, он хоть и дикий зверь, но никому из вас ничего плохого не сделает.

Откуда-то вышел крупный кабан, который гордо прошагал и встал рядом с Бэтро. Увидев двух мальчишек, зверь хрюкнул, но не помчался на них, а предпочёл съесть редиску, которую ему дал дэрианец.

Все жители деревни, вначале замерли, но затем разразились хохотом и начали одобрительно улюлюкать новому лекарю и его приятелю. Кто-то даже хотел сам покормить Барона, но дэрианец предостерёг мужчину от необдуманного поступка.

– Как я и говорил, тому, кто приведёт лекаря в деревню, я даю право пойти в город на ярмарку, – сказал дед Шохей. – Хотя, хм, даже не думал, что нам посчастливится заполучить дэрианского волшебника. Это правда, большая удача для нашей деревни.

– Эй, эй, – сказал Бэтро, махая руками, словно отрицая сказанные старостой слова. – Я просто дэрианец, я не волшеб…

 Барон зло покосился на деда Шохея, когда тот наступил дэрианцу на ногу и прервал его слова. Сам Бэтро с удивлением посмотрел на старика, который ехидно улыбнулся и произнёс.

– По долгу службы лекарю часто придётся ходить в лес. А возможно, и выходить на торговые посты и договариваться насчёт покупок. Для нелюдимых дэрианцев это довольно сложно.

– Я ежедневно хожу по людным для меня местам, но, похоже, до торговых постов мои ноги ещё не доходили. Это будет новый опыт, и я к нему готов.

Староста одобрительно похлопал в ладоши. Затем поманил кого-то из зала. Двое мальчишек серьёзно напрягли глаза, всматриваясь в «того самого».

И Пэг, и Неф даже не обратили особого внимания на худенькую девочку, которая встала вместе с новым лекарем на небольшую ступеньку и протянула ему ржаную лепёшку.

– Л-Лора? – в один голос удивлённо произнёсли мальчишки. Точнее, только Пэг и Неф, а остальные деревенские ребята промолчали. Они никак не ожидали, что «тем самым» окажется их подруга Лора. Девочка улыбнулась своей щербатой улыбкой и помахала всем присутствующим.

На улице начал накрапывать небольшой дождик, но мальчишки, стоявшие возле статуи трёх богов, не обращали на него никакого внимания. Они привыкли месить грязь своими босыми ногами, и потому-то обстоятельство, что земля слегка взмокла, не сыграло для них особой роли.

– Эй, Неф, Ржавый, пойдёте с нами играть в джуху? – позвал мальчишек один из деревенских парней по прозвищу Хиплый Арчер. Нет, мальчик не был хилым, как могло показаться тому, кто услышал бы его кличку, но не видел бы самого Арчера. В деревне братья-близнецы Сипль: Фред и Арчер, слыли настоящими хулиганами. С ними всегда таскался низкорослый паренёк, которого все звали: «Мелкий Зудя», а как было его настоящее имя никто, наверное, кроме родителей, даже и не знал.

– Да, давненько вы с нами не играли. – Фред перекинул с руки на руку деревянное веретено, которое использовалось в игре под названием Палпак. К сожалению, правила этой игры безнадёжно канули в лету, поэтому никаких сведений о ней, кроме названия, не сохранилось.

– Пойдёмте, попалпакчимся! – крикнул Мелкий Зудя. По-видимому, для него этот глагол означал играть, дурачится и проводить своё время как душе угодно. И хотя отцы близнецов были известными кровельщиками, они практически все время работали вне деревни – крыли крыши в соседних селениях и даже в столице, большую часть времени сорванцы были предоставлены самим себе. Дедушка Мелкого Зуди работал бочаром, но предпочитал больше заниматься своими бочками, чем собственным внуком. Поэтому тот и примкнул к братьям Сипль.

– Мы ждём Лору, – сказал Неф, хотя Пэг и дёргал его за локоть. Мальчик боялся, что их могут засмеять из-за глупых предрассудков и оказался прав. Хиплый Арчер не преминул вставить колкое замечание относительно «жениха и невесты». Неф что-то ответил. Назревала драка, однако вышедшая из Дома Собраний Лора, взяла двух друзей за руки и повела за собой. Хулиганы что-то кричали им в след, однако усилившийся дождь заглушил их ругательства.

– Как ты узнала про Бэтро? – спросили Пэг и Неф в один голос, сразу после того, как смогли отцепиться от Лоры. Бойкая светловолосая девчонка с веснушками и с карманами, полными кренделей и баранок, улыбнулась и зевнула.

– Я следила за вами, – сказала она таким жизнерадостным тоном, будто мальчики собирались её похвалить за эти слова.

Оказалось, что Лоре было скучно играть одной. Старшая сестра все время проводила со своим женихом, а с бандой Сиплей девушке было неинтересно. Хотя поначалу, она пробовала играть и с ними, но те парни показали себя с ужасной стороны, позволяя себе при девушке ковыряться в носу и громко пускать газы.

– Поэтому я и решила проследить за вами, а точнее за Пэгом, – сказала девочка и улыбнулась. Её улыбка со щербинкой почему-то заставляла мурашки бегать по телу молодого Пратта, хотя сама Лора была очень хорошенькой. Правда болтать она могла очень и очень долго.

– А потому я и решила позвать его сюда, – то, что можно было рассказать в паре предложений, у девочки заняло намного больше времени. Так она рассказывала о том, как она пряталась в кустах, пока мальчишки слушали песню дэрианца, а затем побежала назад к мельнице, в таких ненужных подробностях, что у Пэга сложилось впечатление, что перед ним вдруг предстала свинка Красотка, принявшая человеческий облик.

Набрав воздуха в грудь, девочка собралась продолжать свой рассказ, но Пэг её прервал.

– Значит, ты теперь пойдёшь в город на ярмарку? Будешь булки продавать? Да?

– Не думала ещё об этом, – сказала девушка, напрочь проигнорировав нотки зависти, произнёсенной словесной партитуры «ржавого» Пэга. – И вообще, я хотела бы пойти вместе с вами в город.

– Вместе с нами? – сказали парни и удивлённо переглянулись. – А мы-то тут причём?

– Не удивляйтесь, я уже пообщалась с дедулей Креркегором, – сказала Лора и засмеялась. – Он сказал, что когда вы начнёте сами резать по дереву, он поручит вам продать кое что из своих толкушек, ну вместе с вашими изделиями. Если повезёт, он даже поставит на ваши деревяшки своё клеймо. Хотя, я на его месте этого бы не делала, чтобы не опозориться. Все-таки штамп мастера…

– Да не может быть, чтобы этот дед был настолько крут, – отмахнулся от неё Неф. – Говорят, что на городской ярмарке бывают товары со всей страны и даже из далёких земель. Я много наслышан про знаменитое каладанецкое варенье. Говорят, что оно такое вкусное, что те, кто его попробует, запоминает его вкус на всю оставшуюся жизнь. Эх, а ещё там есть сладкий белый уголь.

– А мне рассказывали, что там такие красивые платья, что вытканы разными цветами. И сама одежда лёгкая и светлая, будто соткана из лепестков. У моей бабушки был как-то такой передник, так он до сих пор такой же яркий, как и в дни её молодости.

– Я слышал…– сказал Пэг и осёкся. Мальчику хотелось внести свою лепту в перечисление плюсов столичной ярмарки, однако он ничего не знал о ней. Поэтому он и решил импровизировать, благо и Неф, и Лора на таких мероприятиях никогда ещё не бывали.

– Там есть волшебная коробка, – мальчик придумывал на ходу, – кладёшь туда продукты, ждёшь пару минут и вот – еда готова! А ещё есть волшебный шкаф: кладёшь туда какую-нибудь вещь, и она исчезает. Но потом появляется. А ещё есть кресло…

– Ладно, ладно, – засмеялся Неф и потрепал товарища по волосам. – Будешь нам всё в городе показывать, раз ты такой знаток.

– А как мы будем добираться до города, дед Шохей не сказал? – спохватился вдруг Пэг. – Если слепой старик даст нам деревяшек на несколько бронзовых или даже каменных брусков, то нам вручную это в жизни не дотащить. Нужно будет взять телегу.

– Мы – дети, поэтому нас одних никто не отпустит, – произнёсла Лора. – Староста даст нам сопровождающего. Хорошо бы это не был кто-то из наших родителей. С ними, сами понимаете, особо не погуляешь. Отлучишься на десять брусков дальше, чем надо – и всё! Дома потом заставят прибираться, и целую неделю сидеть взаперти.

Вообще хотя и в словах Пэга, и Лоры фигурирует термин «брусок», однако и один, и вторая подразумевали под этим словом совсем разные понятия. Отолийцы и длину, и вес измеряли одинаково – при помощи бруска. В начале, бруском называли деревянный прямоугольный спил, длиною в один шаг. Так при наследовании участка такой брусок клали на землю и отмеряли периметр земельного владения. Так и говорили: «Мой надел – двадцать шесть брусков», что означало, что участок по забору можно обойти за двадцать шесть шагов. Маленькие предметы измеряли половинами, третями, четвертинами, восьмушками брусков.

Потом многие стали жаловаться, что бруски разного размера получаются – шаги-то у всех разные. Тогда мудрый правитель повелел найти эталон длины. И он был найден – кто-то из придворных заметил, что жук-светлячок мигает через ровные промежутки времени. Если пустить его от одного конца бруска до второго и засечь восемь миганий, то это и получится эталон длины. К тому же, как отметил тот мудрый правитель, тот брусок было бы удобно делить на части. Да и близок эталон оказался по размерам с прежними мерами длины.

Вес также измеряли при помощи брусков, но здесь уже использовали не только деревянные, но и бронзовые бруски. А если шла речь о чем-то очень тяжёлом, то и каменные. Так вес средней коровы колебался в районе двух бронзовых и половины деревянного бруска. А вот чтобы называть вес собранного урожая, иногда и каменного бруска было мало.

Так, к примеру, общий вес урожая пшеницы окрестных деревень, бывало, превышал тысячу каменных брусков, и поэтому для сыпучих и жидких продуктов было принято использовать для измерения иную меру – мешки для сыпучих продуктов и бочки для жидкостей.

Время отолийцы также делили несколько по-особенному. Здесь, например, в неделе было восемь дней, а в дне – двадцать один час в тёплое время, и двадцать часов в дождливый сезон. Час делился на восемьдесят минут, которые считались настолько малой единицей времени, что сами были неделимы. Если отолийцу нужно было использовать очень малый промежуток времени, он использовал термин – «мгновение». Так, за три мгновения можно было потерять в городе кошелёк, если оставить его на видном месте.

Так за пару мгновений дождь усилился, и дети разошлись по домам.