Читать книгу Легенда об Искажающем - Виктор Олегович Федоров - Страница 6

Путем голосования можно стать правителем,

но не сапожником. 

Кароль Бунш

Кто-то из великих сказал, что выдающиеся открытия совершаются теми, кто просто не знает, что так делать не надо. Человек просто бросает вызов общественному мнению и устоявшимся в нём законам и получает, к примеру, большую летающую сардельку на ножках, способную слетать на солнце. Или нелепый костюм, делающий его обладателя похожим на неваляшку, но дающий ему возможность передвигаться в толще воды.

Другие бросали вызов общественным устоям, устраивали революции и громили ненавистную верхушку власти, чтобы затем, радостно усевшись на их место, поджидать часа своего собственного свержения. И зачастую искрой становился один необдуманный поступок, одно неловкое движение…

Вот так и смельчак, бросивший деревянную статуэтку в лицо женщины – а это была жена посла, не меньше – можно было подумать, этим самым повернёт маховик истории своей земли в иную сторону, освобождая её свободолюбивый народ от ненавистного ига захватчиков.

Можно было бы подумать, но – нет. Может быть потому, что сидевшие в карете люди никакими захватчиками не были, а быть может и потому, что данное событие произвело несколько иной эффект, чем все предполагали.

Сидевший напротив пострадавшей женщины мужчина нагнулся и, подняв статуэтку, протянул её послу. Тот принял предмет как некое сокровище. Долго вертел, осматривал, принюхивался.

– Вернись! – сухо приказал он и Пэг почувствовал, как сидевший у него во рту жук начал брыкаться с такой силой, что мальчишка предпочёл раскрыть рот и выпустить насекомое наружу. Кровавый скарабей пролетел в сторону посла и скрылся в подкладках его одежды.

– Эй, что это за вонючка? – мальчишка вдыхал в себя прогорклый воздух и клацал языком, стараясь избавиться от духа присутствия жука у себя во рту. Сделать это было крайне затруднительно: скарабей оставил Пэгу ощущение, будто тот залпом выпил пару литров сырой бычьей крови.

– Это ты ученик слепого скульптора? – спросил мужчина. Пэг кивнул.

– Я посол герцогства Хануван, Лотар дес Деггитц. Моя жена – Жакла дес Деггитц, мой помощник и младший брат Лаонир дес Деггитц, – мужчина представил своих спутников одного за другим.

– Представься и ты, ученик скульптора.

Мальчик замешкался. Не каждый день простому деревенскому пареньку приходится общаться с послами заморских стран. Вся его дерзость вдруг куда-то улетучилась, и он просто сидел и молчал, пока вдруг не спохватился.

– Моих друзей могут убить огромные волки, – выпалил он. – Их нужно спасти! Пожалуйста!

Снаружи шла грозная битва не на жизнь, а на смерть: тела двух мёртвых волков лежали бездыханные поодаль кареты. Третий волк повалил возницу и уже клацал зубами рядом с его горлом.

– Достаточно! – громко промолвил посол и свирепый волк остановился, будто между ним и Корвом вдруг выросла невидимая непреодолимая стена. Хватило одного слова хозяина, чтобы пёс прекратил старания убить своего соперника, хотя ему оставалось всего несколько сантиметров до горла Корва. Но, похоже, что Лотару этого было мало: мужчина провёл пальцем по тугому воздуху и раздался жалобный скулёж. Мальчишкам тогда показалось, что подожги сейчас кто-нибудь шкуру зверя, он и то не так бы завизжал.

– Назови своё имя, – повторил посол.

– Меня зовут Пэг, – тихо промолвил мальчик, – а это… всё мои друзья: здоровяка зовут Корв, мальчика Неф, а девочку – Лора…

– А что насчёт тех перепуганных детей, что скрываются в лесной чаще? – спросил посол. – Они тоже тебе друзья?

Кусты и ветки стоящего неподалёку дерева зашевелились после того, как Пэг позвал приятелей. Перепуганные мальчишки долго боялись подходить к странной карете.

– Мы братья Сипль,– промолвили они, когда немного успокоились. – А это мелкий Зудя.

– Надеюсь, больше никто не выползет? – смех посла Лотара напоминал квакание лягушки перед тем, как её должен начать препарировать юный натуралист. – Вы будете моими дорогими гостями. А ты, перевяжи раны нашего гостя! – приказал он служанке.

Даже не очень наблюдательный Неф заметил, что руки служанка тряслись от страха, а в глазах девушки просквозило какое-то странное ощущение боли. Но она не смела перечить своему господину, и начала перевязывать рану на руке молодого возницы.

Теперь уже даже Корв, который был тяжело ранен и держался из последних сил, чтобы не упасть, увидел тягучий взгляд женщины: тот был полон ненависти и бессильной злобы.

Стараясь не смотреть на рассерженную женщину, Пэг постарался задать самый нейтральный на его взгляд вопрос. Причём в плане неуместности и глупости этот вопрос вполне мог занять первое место, если бы кому-то пришло в голову проводить подобный конкурс. «Ничего, что мы ударили вашу жену?» – спросил Пэг.

– Всё в порядке, – промолвил посол с видом, будто он улучил несколько мгновений тишины и покоя, – она вскоре оклемается и будет лучше прежнего. Но вместе с тем, я бы предостерёг вас от какого-либо ещё необдуманного поступка. Я говорю, что принимаю вас в своей карете как учеников мастера.

Неф хотел было справедливо возразить, что учеников у старика было всего двое, но кто-то вовремя наступил ему на ногу и мальчик осёкся.

– В обмен на нашу помощь вы дадите мне три самых ценных ваших изделия. Ведь на всех них стоит клеймо мастера, я прав?

Мальчик ответил кивком. В тот момент он меньше всего думал о тех словах, которые говорил посол. Что больше интересовало ржавого Пэга, так это как именно в такой небольшой на первый взгляд карете смогли уместиться все его друзья. А ведь даже в их телеге едва хватило бы места даже для детей, если бы братья решили вдруг ехать вместе с ними наверху, а не скрываться под дощатым днищем. А здесь располагалась практически целая комната, даже больше той, в которой жил Пэг. Напротив дверцы входа располагалось занавешенное фиолетовой тканью окошко. Лицом друг к другу стояли две подбитые кожей скамьи, на которых сидели посол с супругой и Лаонир, брат посла. За одной из скамей располагались связанные тюки и какое-то закрытое на висячий замок помещение, а за другой были скамейки поменьше, на которых отдыхала служанка и играл маленький хануванец.

– Наше самое главное и дорогое изделие – это деревянный город, – сказала Лора.

Посол подал знак своему помощнику и тот помог ему вылезти наружу. Не обращая никакого внимания на тела убитых волков, хануванец зашагал к разрубленной напополам повозке. Кучка щепок и досок – а именно в это превратился когда-то великолепный деревянный макет, вообще никак не впечатлила посла. Зато он обратил свой взор на несколько разрозненных статуэток, долго их осматривал и наконец, выбрал себе три из них. Две были выточены мастером, а третья, как ни странно оказалась плодом стараний «ржавого» Пэга. Причём на взгляд мальчика, это была не самая лучшая его работа. Странная старуха с большим мечом верхом на таракане – не была пределом мечтаний даже для такого дилетанта, как Пэг. Мальчик сам планировал сделать длинноволосую красавицу, стоящую на спине дракона, но не успел как следует поработать над деталями.

Ещё посол взял ту самую статуэтку, которой Неф засветил в физиономию дражайшей супруги посла. В дальнейшем, по дороге к городу, ребята узнали, что в тех краях, откуда прибыли посол со свитой, изделия из дерева снились очень высоко. Графство Ханаан было бедно на растительность, ведь его большую площадь занимали непригодные для растений территории песков и болот. Только самые богатые хануванцы могли позволить себе иметь в доме деревянную скульптуру, а уж о том чтобы иметь дома вещь, выполненную великим мастером, не могло быть и речи: такое редкое сокровище ценилось очень высоко.

Мальчишки помогли Корву собрать оставшиеся поделки в мешок, а затем оттащили тела убитых волков подальше от дороги. Те звери, что остались в живых, злобно рычали, но под пристальным взглядом хозяина, напасть они больше не посмели бы. Посол уже преподал им один урок, а другого такого же они бы уже не выдержали.

Однако злость не придала животным сил – как ни были сильны волки, вдвоём они смогли конечно сдвинуть карету, но вот тащили её очень и очень медленно.

– Пойдёшь и ты тоже, – сухо произнёс посол. Служанка передёрнулась, и хотела было робко возразить, но увидела поднятый вверх палец хануванца и, поклонившись, вышла наружу.

– Отец! Ты что делаешь? Она же ждёт малыша!!

Посол Лотар посмотрел на сына, который чуть ли не грудью полез защищать свою няню. Однако одного щелчка пальцем было достаточно, чтобы молодого дес Деггитца с такой невообразимой силой откинуло назад, что мальчик ударился затылком о спинку лавки.

– Валисир дес Деггитц, хануванцу не пристало искать оправданий для рабов, – сказал посол. – Она такая же петраскеянка, как и те рабы, что тащили нашу карету до этого момента. По чистой случайности они оказались убитыми. Зато ты можешь познакомиться с жителями этой страны. Мальчики здесь практически твоего возраста…

– Я их ненавижу! – насупился юный хануванец. – Это из-за них няня вынуждена тащить тяжёлый груз! Слышите? Я никогда не прощу никого из вас, если с ней что-то случится…

Глаза бледного Валисира были красными, будто притягивали к себе всю кровь, имеющуюся в теле мальчугана.

Служанка улыбнулась своему маленькому хозяину и молча вышла наружу. Там она издала протяжный вопль и обратилась в крупную волчицу. Два других волка, что были запряжены в карету виновато посмотрели на неё, но спрятали взгляд, когда она встала во главе упряжки. Тунлинцы впервые в своей жизни видели оборотня и не на шутку перепугались. Почти всю дорогу до Эова-анги никто не проронил ни звука. Лора находилась рядом с раненым Корвом, время от времени меняя его повязки, Неф тупо смотрел на жену посла, стараясь отыскать в ней хоть что-то красивое и достойное любви. Братья Сипль перебирали сумку с деревянными поделками и знаками показывали друг другу, что неплохо бы и им продать парочку таких статуэток. Мелкий Зудя беззаботно спал, а Пэг был целиком погружён в собственные мысли.

И больше всего его беспокоили не волки-оборотни, способные справится даже с такой горой мышц, как Корв, и даже не те существа, для которых эти мощные чудовища были всего лишь жалкими рабами. Мальчик внезапно и удивительно для себя самого почувствовал неведомое доселе ощущение. Это было непонятное чувство желания стать таким же сильным волшебником, каким был посол Лотар. А уж в том, что посол был именно волшебником, юный Пэг Пратт и вовсе ни капельки не сомневался. В своих размышлениях мальчик уже рисовал себя властителем, способным по одному щелчку пальцев наказывать недовольных. Его колющий взгляд проскользнул мимо мелкого Зуди и задержался на братьях-хулиганах. Уж тогда-то он припомнил бы им все их обидные клички и подзатыльники.

В таких раздумьях Пэг не заметил, как уснул. А повозка, запряжённая тремя оборотнями, миновала границу очередной деревни.

А в доме главного звездочёта и главного председателя Риульто как обычно раздавался озорной детский смех, которому вторил похожий на гудение дудука хохот отца семейства.

– Папа, посмотри какой смешной колпак надел брат, – сказал один из сыновей и заразительно засмеялся. Колпак был и правда смешной, чем-то похожий на перевёрнутый пастуший рожок только с причудливыми бубенцами по бокам. Девочка рядом с ним была одета в зелёное платье кричаще зелёного цвета, который если и существует в природе, то уж точно не в сочетании с блеклым цветом жёлтой шляпки, которая была перевязана красной лентой в белую полосу.

В городе должна была состояться ярмарка, а для детворы это был настоящий праздник-маскарад. Дети вообще любят ярко красиво переодеваться, и дети даже такого большого и значимого человека в городе каким был главный звездочёт, не были исключением из этого правила.

Отец нежно потрепал по голове весёлых детей и вышел в соседнюю комнату.

– Дорогой, подойди пожалуйста ко мне, – произнёсла лежавшая в постели женщина. И мужчина несмотря на свою грузность как мог быстро подбежал к своей супруге. Вообще жена главного звездочёта не хворала, по крайней мере, в предыдущие полгода, однако сейчас, когда она была в положении. Шли последние недели её беременности и, чтобы не было осложнений при родах, лекари прописали женщине постельный режим.

– Как веселятся наши дети, я слышу их, и мне от этого становится радостнее, – сказала женщина. – А что тебя печалит, дорогой? Неужели ты думал, что от меня укроются твои тревоги?

– Это молодой лорд Хорлайт, – нехотя ответил Риульто. – Самодовольный тип, который надумал править нашей страной единолично. Не спорю, что будь на его месте кто-то другой, я бы ещё немного подумал, но отдавать бразды правления тому, кто не пожалел собственного отца, двигаясь к вершинам власти. И в исчезновении старика Картрайта он тоже замешан. Я более чем уверен в своих словах. К сожалению, я пока не могу рассказать тебе все, что мне удалось разузнать через своих людей. Но уверяю тебя, этому мальчишке самое место висеть на виселице, а не сидеть в тронном зале. Боюсь только, что ему удастся склонить большинство членов ареопага на свою сторону.

– Дорогой, хороший наследник не всегда хороший правитель, ты знаешь, что верно и обратное.

 И даже если из Эдмуна получится плохой правитель, он всего лишь отолиец, а значит – смертный. Когда-нибудь придёт конец его правлению. Мы можем лишь переждать это время.

– Если он за это время не подготовит наследника, который будет стократно хуже, – прошептал Риульто. – Поэтому мне нужно не допустить Эдмуна до власти даже на день, ибо такой день может стать днём моей смерти. А сейчас мне надо идти. Один из моих людей хотел передать мне кое-какой компромат на Хорлайта. Не скучай, родная моя, дети принесут тебе какой-нибудь гостинец.

– Ко мне обещала зайти Римма, так что мне не будет скучно. А пока можешь мне подать ту вазочку с фруктами?

Толстяк Риульто приподнялся, взял плетёную вазочку и с нежностью передал её супруге. После чего поцеловал её в лоб и вышел из комнаты. Играющие в разных концах помещения дети, моментально скучковались и выстроились перед отцом в шеренгу как солдаты. Звездочёт расхохотался до слез, увидев четырёх сорванцов, одетых в старое мамино и папино тряпье. Причём младшая девочка умудрилась нацепить красные шерстяные штаны отца на подтяжках, которые Риульто подарила жена, а он их запрятал на самую дальнюю полку, чтобы она понемногу о них забыла. Не любил звездочёт красный цвет, а в таких штанах он виделся себе какой-то нелепой грузной птицей. Другие дети были одеты так же нелепо, как и их младшая сестрёнка, и только старший сын предпочёл быть в чёрном фраке.

– Желаю вам повеселиться на празднике, дети мои, – расхохотался отец. – Купите себе что-нибудь, если захотите. Но возвращайтесь домой до захода солнца, иначе вы очень сильно расстроите маму.

– Не бойся, пап, – промолвил подросток в чёрном фраке, – мы идём вместе с соседскими ребятами, а они идут с родителями. За нами будет кому приглядеть.

– Я люблю тебя, папочка! – младшая девочка обняла мужчину за талию. Тот в ответ погладил ребёнка по голове и вручил ей и её братьям и сестре по конфете, которыми он любил набивать свои карманы. Жена частенько жаловалась на эту его привычку, ведь сладкоежка Риульто очень часто забывал вытащить карамель из карманов. Со временем конфеты слипались в один большой несъедобный комок, который к тому же оставлял трудновыводимые пятна на одежде главного звездочёта.

А вот лорд Хорлайт не очень любил сладкие конфеты. Хотя иногда ему нравилось вот так сидеть во главе стола и перебирать лежавший в хрустальной вазочки монпансье. В детстве он частенько устраивал леденцовые баталии со своим другом Севилем. Игра была до жути простой: водящий слюнявил палец и нажимал на круглую твёрдую конфетку. Она соскальзывала и летела в кого-нибудь из присутствующих в комнате слуг. Если слуга вскрикивал, то мальчишкам засчитывалось очко, однако высшим пилотажем считалось, если карамелька незаметно прикреплялась к одежде несчастных прислужников.

Теперь ему было не с кем играть, но об этом он вспоминал в такие редкие моменты скуки, когда ждал кого-то. И вот наконец слуги распахнули двери и внутрь вошли несколько человек в чёрных капюшонах.

Эдмун сделал знак слугам удалиться, а сам предложил гостям присесть за его стол. Одна из гостий сняла капюшон и её примеру последовали остальные. Лишь одна фигура не пожелала раскрыть своё инкогнито. Всего в комнате, не считая хозяина, собралось двадцать человек, и это была уже вторая двадцатка, которую молодой лорд собирал на протяжение одних суток.

– Добро пожаловать в мои чертоги, мой новый ареопаг, – произнёс лорд Хорлайт. – На повестке дня единственный вопрос: Дадите ли вы мне неограниченную власть над этим городом? Вас же я сделаю своими соправителями и каждому дам власть над одной из деревень. Делайте с их жителями все что захотите, делайте с землёй все что захотите.

– Мы должны помочь вам, милорд? – произнёсла та, что первой сняла капюшон и когда лорд кивнул, уточнила: – В чем будет заключаться наша помощь?

– Вы избавите меня от старого ареопага, от этого сборища придурков, закостенелых в своих тупых убеждениях! Вот здесь, – Эдмун поднял с пола шкатулку без крышки, в которой лежало несколько свитков, – здесь сведения обо всех вас, которые мне удалось отыскать. Из множества людей разных сословий и званий я выбрал именно вас. Но мне не нужно избавляться от них грубо, просто убивая. С таким заданием справилась бы и моя стража. Даю вам неделю сроку. Те, кто справится, будет править вместе со мной новой страной. Вот ты, женщина, ты ведь Римма, ткач гобеленов.

– Какая честь, милорд, что вы знаете меня, – произнёсла уже бравшая слово женщина, – да, мои гобелены, скажу без ложной скромности, самые лучшие в городе. А все потому, что они правдивые и честные.

Вслед за ткачихой Риммой взял слово цирюльник Гиатрос. Это был молодой, но уже лысеющий белобрысый мужчина, нервно улыбающийся при одном лишь взгляде на лорда.

Среди оставшихся семнадцати человек были два школьных учителя, один иноземный посол, два торговца специями с дальних земель, три художника, владелец самого крупного в городе ресторана, два писца, актёр и актриса, музыкант, историк и два «исследователя деревень».

– Можно я не буду раскрывать своё инкогнито, – по сиплому голосу фигуры в капюшоне нельзя было понять, кому он принадлежит: молодой женщине или старухе.

– Это простительно, дорогая моя, – улыбнулся лорд, – ведь вы являетесь моим человеком в старом ареопаге. Я доверяю вам и не собираюсь раскрывать ваш облик.

Ткачиха Римма нахмурилась и вскипела внутри, но не подала виду, а продолжала вырисовывать на белой скатерти узоры, которые невероятным образом обнажали всю суть сложившейся в комнате обстановки. У Риммы был особый дар – изображать в своих картинах достоверную жизнь настолько точно, что она сама даже порой удивлялась, что смогла так искусно передать ту или иную деталь повседневности. Даже в этот момент, на чужой скатерти, она не могла удержаться, чтобы не начать вышивать своей особой ситцевой ниткой.

Когда лорд Хорлайт взглянул на рисунок, он словно похолодел внутри. Среди присутствующих был тот, кого он никак не ожидал увидеть в комнате. Оглядев всех ещё раз выжидательным взглядом, Эдмун понял, что сомнений быть не может.

Дождавшись окончания заседания, молодой Хорлайт попросил остаться незнакомку в капюшоне и когда остальные ушли, попросил её открыть лицо. Это оказалась молодая симпатичная женщина, с приятными чертами лица, которые слегка портили близко посаженные глаза.

– Я так и думал, что это ты, мой друг, – Эдмун обнял девушку. – Что с тобой приключилось? Расскажи, мне все интересно.

– Дорогой Эдмун, – голос девушки был томным и будто мужским и чем дольше она говорила, тем более огрубевала её интонация и даже внешне она начинала походить более на длинноволосого парня, чем на девчонку, – прости, что ничего не рассказал тебе сразу. Я ведь сохмэ, а они приносят несчастья. Поэтому, когда я вернулся в город, я решил поддерживать тебя со стороны, скрытно ото всех. В том числе и от тебя самого.

– Не говори так, дружище, – Эдмун потряс за плечи давно потерянного товарища. – Мне так много нужно рассказать тебе, Севиль, так много.

– Ещё будет время для разговора, мой лорд. Но ты не стал полноправным властелином этого края, здесь не будет спокойно. Ибо я узнал, что тот ублюдок, что убил наших отцов не погиб тогда, а ещё жив и набирает силу среди кочевников. Грядёт варварская война, Эдмун. Жители степей очень жестоки, а ведомые сумасшедшим колдуном, они окропят твои земли кровью.

Лорд Хорлайт услышал женские шаги, хотел было что-то сказать, но передумал и просто похлопав ещё раз друга по плечу, вышел из комнаты. А Севиль закрывшись капюшоном остался сидеть возле белой скатерти, на которой была вышита правдивая картина.

***

На улицах Эова-анги было тепло и солнечно, будто бы сама погода благоприятствовала празднику. Лишь редкие лужи, почти высохшие на городских мостовых, напоминали о том, что накануне здесь прошёл сильный дождь. Хотя, откровенно говоря, непогода вряд ли смогла бы испортить радость жителям и гостям города.

На фасадах домов, стоящих вдоль главных улиц были растянуты верёвки разноцветных гирлянд из флагов и цветов, а обычно невзрачные городские фонари горели необыкновенно красивыми радужными красками из-за какой-то неведомого волшебства. Из некоторых окон нижних этажей доносились звуки шарманок, приветствующих гостей города задорной мелодией. Причём каждый шарманщик старался сыграть мелодию на свой лад.

Переночевав в небольшой гостинице в ближайшей к пригородной деревне, наши герои с самого утра следующего дня уже были в пути. Сама ночь прошла на удивление спокойно благодаря тому, что посол строго настрого наказал своим ездовым волкам ни под каким предлогом не приближаться к гостям: Корву и шестерым детям. Хозяин гостиницы, коротко бритый усач, помог получше перевязать раны, но все-таки посоветовал отыскать в городе его знакомого лекаря.

– Значит, небольшое двухэтажное здание с вывеской в виде ветвисторогого оленя, – подумал Пэг. – Надо будет не забыть.

К сожалению, ребятам не удалось увидеть великолепные стены города, за которыми располагался военный гарнизон, так как им запретили до въезда в город даже высовываться из кареты. Уж очень своевольными были защитники города и запросто могли не пропустить деревенских оборванцев в столицу. Ведь всякий, кто въезжал в город впервые мог сильно удивиться, увидев например, как солдаты разводят костёр прямо на обочине дороги и жарят на вертеле какого-нибудь не очень резвого кабанчика. Или как перебравшие накануне солдаты утром пытаются встать в строй.

И хотя расстояние от одной стены до другой, за которой располагался уже сам город, было едва ли шире дороги, по которой ехали повозки и шли пешие путники, сам гарнизон опоясывал практически весь огромный город, поэтому можно было сказать, что столица защищена хорошо. Да и полностью мобилизировать войско можно было бы за какие-то пару часов.

В окно кареты постучал стражник и потребовал пропуск. Хануванский посол приоткрыл створку и просунул руку с перстнем. Раздался приветственный гудок и повозку пропустили дальше.

Следующие ворота открывали путь к бедняцкой части города. В основном здесь жили бывшие жители деревень, что отправились в город за новой жизнью, но нашли здесь гораздо худший удел. Здесь было местами темно и страшно, да настолько, что жители центральной, богатой части города, боялись заходить сюда даже днём при свете солнца.

Здесь же находились городские тюрьмы, в том числе и тюрьма Икк-юк, известная городской легендой о заточенном в одной из её камер ужасном монстре. История, передаваемая из уст в уста как страшилка, гласит, что ужасный риптокрах, монстр, живущий в глубинах озёрных кошмаров, когда был побеждён сыном Бельфаста, оказался в этой тюрьме.

А ещё в бедняцкой части обитали самые красивые девушки, которые все как одна становились куртизанками в домах богатых феодалов. Сделки купли-продажи любого товара, в том числе человеческого в этой части города проводились в трактирах, которые здесь встречались практически на каждом шагу.

Самой почётной службой для жителя бедняцкого квартала была воинская обязанность: и недалеко от дома и обеспечивают обмундированием да бесплатной едой. Менее охотно шли в тюремщики или в глашатаи. В редких случаях можно было попасть слугой в дом богача, но некоторые богачи морили слуг голодом и всячески издевались. Были, конечно, и добрые хозяева, которые даже разрешали своим слугам брать отгулы на праздники, чтобы увидеться с родными и немного повеселиться. Однако сходу заранее сказать, добрым или злым окажется хозяин, было сложно.

 Обычно жителям бедняцкой части города не возбранялось посещать богатый квартал, гулять там по широкому парку, покупать товары в лавках, парится в тамошних банях. Только не по карману были им такие увеселения, а потому жители бедняцкого квартала совершали такие вылазки крайне редко, лишь по таким значительным праздникам, как ежегодная ярмарка.

После того, как карета въехала в ворота богатого района, мальчишки выпросили у посла Лотара разрешения забраться на крышу и, хотя сами на то не надеялись, получили добро.

Самым первым зданием, которое увидел Пэг, оказался городской трактир – не чета тому питейному заведению, которое было знакомо ему в родной Тунле. Это было аккуратное каменное здание, отделанное белой штукатуркой с небольшими столиками на улице и покатой крышей из красной черепицы. Здесь мальчишки заприметили даже некоторых деревенских жителей – те отличались от горожан немного неуверенным поведением и более-менее одинаковыми вязаными шапочками.

– Ух ты, сколько башен! – произнёсли Неф и Пэг одновременно. И вправду – справа от дороги находился большой замок, который напоминал скорее гигантский каменный частокол, чем жилое здание.

– Это замок феодала Геурамтила по прозвищу Башнелюб, – произнёс Арчер с видом знатока, только не хватало воображаемых очков. Все остальные с удивлением повернулись в его сторону. Слышать что-то учёное от забияки Арчера было в диковинку.

– Арчер интересуется городскими феодалами, – пояснил Фред. – Поэтому как губка впитывает все, что говорят приезжие. Наверное, он знает обо всех здешних богачах…

– Не обо всех, – перебил брата Арчер. – Но кое-что рассказать смогу: вот у Геурамтила-башнелюба в замке пятнадцать башен, да и сам замок похож на башню, хе-хе. А слева – площадь Бельфаста – основателя города.

Когда Пэг повернул голову, то увидел высокую статую пешего воина с тяжёлым двуручным мечом в руках.

– По легенде он со своего пьедестала оценивает каждого прибывшего в город. Смутьянов он готов покарать своим мечом, а добропорядочных пришельцев будто бы будет защищать до последней капли своей крови.

– Красивая легенда, – произнёсла Лора, высунув из окна кареты свою веснушчатую голову. – А что-нибудь ещё знаешь? Расскажи!

– Самый богатый замок у феодала Адьяпакана, говорят, у него есть даже своя школа и театр, – распылился Арчер. Мальчику было очень приятно, что Лора его похвалила, и он продолжил. – На территории замка феодала Тикурия есть ипподром. Папа рассказывал, что был в бригаде плотников, которые его строили. Ну и там, действительно, есть на что взглянуть. Прямо напротив замка Тикурия расположен замок феодала Топазиса, вот только про него я ничего не знаю.

– Ну, так рассказывать, про кого знаешь, – подбодрил его Фред. Мелкий Зудя закивал и глупо улыбнулся.

– Башнелюб, Театрал, Лошадник, Неизвестный, – загибал пальцы Арчер, силясь вспомнить того, кого он не называл. – А, точно! Ещё феодал Коракекейл – язык сломаешь, пока выговоришь! – у него в замке есть, говорят, целый арсенал. Поэтому его за глаза называют Оружейником.

– Значит, всего здесь пять феодалов, – протянула Лора. – А погоди, ты не назвал господина Хорлайта.

– Хорлайт – правитель города, а они здесь лишь самые богатые люди… – поняв, что его объяснения непонятны даже ему самому, Арчер замолчал.

Неловкую тишину нарушил голос посла Хануванского герцогства, ровно и тихо произнёсший приказ убираться из его кареты, поскольку их уговор был выполнен.

– И что будем делать? – спросил Неф, пока братья перебирали содержимое тюка и проверяли, все ли статуэтки на месте. Лора меняла вознице повязку на руке, на более чистую.

– Нам нужно найти того лекаря, знакомого хозяина гостиницы, – произнёсла девочка, – а ещё место, в котором можно отдохнуть. Здесь столько приезжих, я сомневаюсь, что мы сможем найти какой-нибудь угол даже в конюшне.

После получаса блужданий по незнакомому городу, мальчишки и Лора с Корвом наконец-то отыскали домик лекаря с ветвистым оленем на вывеске. Прямо на выходной двери висела чёрная табличка, на которой мелом были написаны какие-то слова. Её-то весьма гордый за себя Пэг прочитал вслух: «Ушел к лорду Хорлайту выводить конюхов из запоя. Буду завтра».

– Что бы это могло значить? – произнёс следом Пэг и почесал в голове, как будто это могло ускорить его мыслительный процесс.

– Пустите, – пробасил Корв, дёрнул за ручку и одним резким движением руки снёс дверь с петель. Пошатываясь, мужчина добрёл до стоявшей в углу кровати и буквально рухнул на неё, не снимая обуви.

Внутри небольшого лекарского домика было немного тесновато для такого здоровяка, каким был Корв. Зато для Лоры это жилище оказалось самым подходящим помещением: увидев разные банки и склянки она обрадовалась, пояснив потом удивлённым мальчишкам, что новый тунлинский лекарь – дэрианец Бэтро – её кое-чему научил. По крайней мере, девочка знала, как накладывать компрессы и что делать, чтобы остановить кровь.

– Я побуду здесь, присмотрю за ним, – сказала Лора и кивнула на Корва. – А вы идите и продайте, как можно больше деревяшек. Нам ещё домой возвращаться нужно, да и платить за сломанную дверь тоже. Эй, не трогайте там ничего!

Неф одёрнул руку, но продолжал смотреть на заспиртованную голую крысу в вытянутой колбе. Это была самая уродливая вещь, которую он когда-либо видел, но она и привлекала его своей безобразностью.

Все торговцы, приезжающие на ярмарку, выставляли свой товар на центральной площади города, однако сейчас там было столько народа, что свободное место нашлось лишь для такого щуплого паренька, как Мелкий Зудя.

– Похоже, нам придётся найти другое место, – произнёс Фред, но Мелкий Зудя замотал головой.

– Здесь хочешь остаться? – после этих слов друга, парнишка радостно закивал и, засунув руку в сумку, достал оттуда две несуразные нефовские скульптуры. Посмотрев на остальных, он растянул улыбку до ушей. Маленький, в вязаной остроконечной шапочке, Мелкий Зудя походил на плутоватого гномика.

– А с ним все будет нормально? – шёпотом произнёс Пэг, когда они с ребятами свернули на другую улицу. – Мы же его одного там оставили…

– Можешь верить, а можешь не верить, но этот парень – кремень! Дерётся, правда, слабовато, прямо как девчонка, но прятаться он может лучше любого из нас. Один раз он даже спрятался под носом у деда Шохея, когда тот ходил пробовать сгущённую колбасу, и стянул у него из тарелки пару кусочков. Нам с Арчером здорово влетело бы за такую шалость, но вот мелкому все сходит с рук.

В этом году ярмарка выпала на самые длинные дни, когда солнце могло подолгу не заходить за горизонт. Это играло на руку и покупателям, и продавцам.

Далее случилось так, что мальчики вновь разделились: братья Сипль по желанию Арчера ушли ближе к поместью феодала-театрала, который слыл самым богатым отолийцем Эова-анги, а Неф с «ржавым Пэгом» отправились торговать у конной статуи Бельфаста, которую они заприметили сразу же после въезда в столицу. Перед тем, как разделиться, они, разумеется, поспорили между собой, кто принесёт больше денег. Статуэток, правда, у Пэга с Нефом оказалось больше, но это если говорить о целых изделиях, ведь Сипли унесли с собой в тюках ещё обломки от макета города, намереваясь как-нибудь продать и их тоже.

Отчаянный азарт гнал прочь усталость и друзья, разложившие свои поделки прямо на мостовой, принялись зазывать клиентов. Неф кричал что-то о каком-то непонятном сварливом старике, у которого он учился, а его товарищ размахивал двумя деревянными колотушками.

Однако несмотря на все их старания, прохожие лишь сновали мимо них и редко когда удостаивали мальчиков грозным или безразличным взглядом.

– Посмотрите, это же бесценные статуэтки мастера Креркегора! – произнёс Пэг, хватая очередную даму за рукав. Та одёргивалась так, будто бы мальчишка был сверху донизу облит помоями.

В это же время Неф крутил одной из пэговских статуэток перед носом крупного мужчины.

– Ладно, я возьму её себе, подарю сыну как игрушку, – сдался мужчина. – Тридцать монет даю.

Это было больше, чем кто-либо из них держал в руках, но все-таки не достаточно. Даже для таких оборванцев, как Неф и Пэг.

– Этого будет мало, – сказал Пэг, в памяти которого всплыл образ хануванского посла. – Мы не согласны!

– А ну и пошли вы! – махнул руками здоровяк и отправился по своим делам.

Мимо мальчиков степенно прошагал торговец сладостями, весь обвешанный маковыми калачами и красными карамельными сердечками. Впереди себя он толкал небольшую тележку доверху набитую всякого рода сластями: здесь были и цукаты с нугой, и тянучки, и тугие сахарные головы, и смешные пряничные человечки. А уж пахло то как! Друзья, которые вспомнили, что так толком и не поели ничего, порылись у себя в сумках и достали пару ржаных лепёшек да полбутыли молока. Но продавец сладостей как будто специально крутился вокруг них, зазывая публику. Хотя, по мнению Пэга, он мог бы вполне стоять на месте и ничего не делать. Все бы так и так покупали сладости.

– Ты хочешь немного поесть? – спросил Неф.

– Угу. Сначала поедим нашу еду, а потом, когда продадим игрушки, сразу пойдём и напокупаем сладостей. Понимаешь меня, да?

Лепёшки были слегка солоноватыми, но вкусными. Даже несмотря на то, что им пару раз внутри попались комки сырой муки.

– Лора! – подумал Пэг. – Когда-нибудь она научится месить хорошее тесто. Может быть даже получится, что она станет пекарем. Хе-хе, смешно – девчонка-пекарь!

– Эй, парни! – резкий голос оборвал размышления Пэга и тот уставился на источник звука, не зная, чего ожидать. И когда к ним подошли двое взрослых мужчин, он поначалу обрадовался, ведь те начали внимательно рассматривать их фигурки, принялись что-то говорить о больших суммах в несколько тысяч монет. Тут вольная волна эйфории накрыла Пэга Пратта и он будто вознёсся на небеса: ещё немного и эти господа купят его статуэтки. Заплатят по-настоящему хорошо. Будет прекрасно!

Однако реальность жёстко хлестнула наивного мальчика будто хлыстом, заставив почувствовать всю горечь несостоявшихся надежд.

– Офицер Бхруху, – выкашлял один. – Что это у нас тут за незаконная торговля? Разве вы не слышали, что по приказу лорда Хорлайта, номер Пху-хе-хе – три – пчих – дцать вы обязаны заплатить штраф за торговлю возле памятника основателю города!

– Простите, мы не знали, что здесь нельзя торговать, – пролепетал Пэг. А то, что рядом расхаживал продавец сладостей, у которого пару минут назад один из «офицеров» купил сахарный рогалик, и не просто расхаживал – а ещё нагло зазывал народ попробовать свои сладости, этот факт для мальчиков остался без внимания. Ведь они были очень напуганы появлением «представителей власти».

Хотя включив элементарную логику, они вполне могли бы догадаться, что мужчины были совсем не офицерами, а обычными городскими задирами, которые решили пристать к друзьям, надеясь срубить лёгких денег.

– А большой штраф? – поинтересовался Неф.

– Тысячу монет! – при этих словах глаза у мальчишек расширились. Разумеется, они знали, что такое тысяча, но никогда не думали, что кто-то может досчитать до такого большого числа.

– Мы можем пойти вам навстречу и снизить долг до ста монет, при условии, что вы отдадите нам ваш товар, – это предложение было едва ли более заманчивым, чем те, что Пэг слышал за всю свою жизнь. И он чуть было не согласился, однако вспомнил, что и сотни монет у них с приятелем в карманах не было. В карманах не лежало ничего ценнее пуговицы, оторванной от куртки.

– Если не заплатите штраф, мы поведём вас в тюрьму! – пригрозил второй стражник. – Вот по тебе парень давно тюрьма плачет!

Неф, оказавшись тем «парнем, по которому плачет тюрьма» сам чуть было не заревел. В тюрьму ему не хотелось, и хотя он там ни разу не был, в его представлении это было не совсем то самое место, куда бы следовало отправиться такому хорошему мальчику, каким он сам себя считал.

– Не хотите по хорошему, значит, – произнёс один и кивнул второму: – Доставай нож! Проучим этих сопляков!

И в это же самое время Арчер и его брат Фред раскрасневшиеся как раки общались с самой красивой женщиной, которую они когда-либо видели.

– Значит, мальчики, вы говорите, что вас прислал великий мастер по дереву в столицу, чтобы вы продали моему мышонку что-то красивое, да? Звучит очень здорово! – она захлопала в ладоши. – А покажите мне красивое? Покажите? Ну, покажите, а? Что там? Брошка? Статуэтка?

– Это макет города в натуральную величину! – выпалил Фред, – Все сделано точно и красиво из одного куска дерева!

В это время глаза округлились не только у любовницы лорда-театрала, но и у Арчера, который уже не знал, оставаться ему на месте или куда-нибудь сбежать по-тихому. А тем временем его брат все больше распалялся, рассказывая такие подробности, в которые можно было поверить только будучи либо круглым дураком, либо не очень сведущим в житейских делах человеком. Скажем так, он объявил, что в деревянном городе живут деревянные человечки, которые ходят гулять, а когда он закрывает тряпкой город – жители ложатся спать, поэтому их пока нельзя тревожить.

– Ты что, дурной! – накинулся он на брата, когда девушка ушла в дом за деньгами. – Что мы ей продадим сейчас, а? Какие деревянные жители?

– Выслушай меня, брат. Мы её видим в первый раз, она нас тоже. Просто убежим обратно в деревню и все. А за деревянный город мы получим больше денег, чем за все статуэтки…

– Хорошо, – перебил Арчер. – Как ты собираешься продать груду деревянных опилок?

Фред подмигнул брату и они начали спрессовывать опилки в комки: сначала с помощью грязи, которую нашли в чудом уцелевшей луже, а потом на их счастье они отыскали целое ведро глины. В итоге у них получилась бесформенная масса коричневого цвета из которой в разные стороны торчат деревянные башенки. Это чудо они завернули в тряпицы так, что было видно только башни, а сама неприглядная основа была скрыта.

– О, какая красота! – захлопала в ладоши девушка. – Мышонку понравится! Вот, здесь двенадцать тысяч, будете пересчитывать?

Братья замотали головой и молча взяли из рук слуги покупательницы два мешочка с монетами.

– И правильно, ребята, – в открытый рот улыбнулась девушка, – я тоже устала, пока при мне считали эти монеты.

– Смотреть товар не будете? – в один голос произнёсли братья. Девушка покачала головой.

– Не сейчас. Хочу открыть его перед своим мышонком, чтобы он видел, что я тоже могу делать удачные вложения денег, как он это называет. Спасибо вам, мальчики!

Когда она поцеловала их в щеку, и Фред, и Арчер думали, что если их убьют прямо здесь и сейчас, то их смерть будет не напрасной. Если и были в этот день в городе счастливые дети – то это были несомненно Фред и Арчер, которые заполучили столько денег, что у них от такого количества кружилась голова и подкашивались ноги.

– Ну что, пойдём чего-нибудь купим? – подмигнул Фред.

– Ага, хорошая идея! Потратим все деньги, чтобы меньше пришлось делиться с остальными!

Один из «стражников» заметно нервничал и постоянно оглядывался по сторонам. Второй, который должен был «достать нож», потянулся за пазуху.

Ах! Как Пэгу захотелось в этот момент стать таким же сильным и могущественным волшебником, как посол Лотар, который мог одним лишь мановением пальца заставить пасть ниц свирепого человеко-волка. Ну а уж с такими щуплыми солдатами он бы справился в два счета.

А вдруг он уже волшебник, просто пока не знает об этом? – такая мысль мелькнула в огненно-рыжей голове мальчугана и будто бы окатила его холодной водой. На всякий случай он провёл пальцами по воздуху – незаметно, так что это можно было принять за дрожание от страха.

– Ты чего мне ладошкой своей угрожаешь, сопляк? – рассвирепел один и сильно ударил Пэга по рукам. Мальчик едва не всплакнул от боли и крепко сжал пальцы в кулак. Напряжение было настолько сильное, что будь на его пальцах ногти – они, несомненно, поцарапали бы ладонь. Он сам того не ведая как провёл указательным пальцем по большому – резко и быстро, будто бы один палец соскользнул по второму. Раздался щелчок.

И в этот самый момент двоих стражников будто бы подхватили за шиворот какие-то невидимые руки и резко отшвырнули в разные стороны. Один пролетел несколько метров и врезался в толпу зевак, а другой перекувырнулся через голову несколько раз и застрял в цветочной клумбе.

– Как ты это сделал? – встревожился Неф. Невесть откуда взявшаяся у его друга сила, раскидала обидчиков в разные стороны. Она удивила мальчика и сильно обеспокоила: ведь он понял, что это сделал именно Пэг.

Правда вместо ответа Пэг пожал плечами и посмотрел на одного из «стражников», которому помогали подняться двое прохожих. В то самое мгновение оба друга не сговариваясь поняли, что если им когда и следует бежать, то прямо сейчас.

Вскочив со своего места, Пэг не глядя стукнулся головой о чей-то живот и почувствовал, как его руки заламывают за спину. Боль была такой тяжкой, что хотелось плакать, но детина ударил его кулаком под ребро и у мальчика перехватило дыхание.

– Не знаю, как это у тебя получилось, гадёныш, но ты только что подпортил своё и без того плачевное положение, – другой верзила вытер кровь с губы рукавом рубашки и схватил за горло второго мальчишку.

– Держим этих ублюдков крепче! Уж они у нас попляшут!

И Пэг и Неф ещё никогда не бывали в такой серьёзной передряге. Разумеется, у них были дворовые стычки с братьями Сипль, но их можно было назвать обычными мальчишечьими драками и всё. Теперь на кону стояли их жизни.