Читать книгу Сверхновые - Виктория Вал - Страница 13

Ночь растянулась на ветвях и мигала подслеповатыми мелкими звёздами; золотые древа, светящиеся изнутри, стояли без листвы, и тлел брошенный ими золотой ковёр. Искры поднимались с него, пускались в неспешный танец к реке и собирались в клубящиеся облака у пронзительно синей воды. Речка была в размах рук, устлана по дну теми же округлыми листьями, как чешуёй, и катила под ногами белый жемчуг.

Шуугес брела, изредка поднимая голову.

Она наблюдала, как течение потихоньку тянет её вперёд, и не думала, куда идёт, зачем… В этом золотом тумане, в этой золотой дрёме её ожидание тянулось, как её путешествие – без начала и без конца.

Она посмотрела вперёд.

Справа россыпи искр несли, укачивая, что-то белое.

И она долго шла навстречу, и долго останавливалась у большого валуна, утопленного в листве на берегу. В нём было выпилено сиденье, и все углы были сглажены. Откуда здесь скамья? Шуугес долго глядела на неё, на поднимающийся за ней холм, на белые шрамы на его теле, на громаду золотого ствола с голубым свечением по низу, и заполнившую небо золотую крону, в которой осколками застряла темнота.

Она долго ступала на берег. Долго смотрела, как считает шагами неровные ступени – они лезли и лезли, не заканчиваясь, – и когда поднялась на вершину, увидела у подножия древа в скоплении шлейфов плотно свернувшийся клубочек бело-синеватого огня.

Он не заиграл при её приближении.

Шуугес поняла, что это.

Её коснулся новый и неизвестный ей мир, в котором появился ключ, чуть-чуть не подошедший к замку её гробницы. Этот синий Отсвет был уже очень слаб, раз они встретились в Царстве Шети. Она опустилась перед ним. Она сможет немного помочь. Шуугес наполнила жаром свою руку, и Отсвет начал робко разгораться от её прикосновения, набираться доверия. Он маленьким солнцем подкатился к ней, и Шуугес подняла его и прижала к груди… И тут холм провалился пропастью! Полетели листья, теряясь во тьме, и в невесомости Шуугес, распаляясь, ощутила холод, услышала песню ищущего, увидела светлое пятно, разрастающееся в ветви…

Упала на самое дно.

Она лежала и смотрела на светящийся шатёр большого древа над собой, держа руку на чём-то круглом, твёрдом и ледяном. Она потянулась подбородком и увидела, что это большое золотое яйцо. «Что это?».

Кто-то промурлыкал последнюю строчку. Спросил:

– Эйенешентар?

Однажды она слышала, как издалека кричали: «Эйенешентар – твоё имя? Эйенешентар Руджива Сопдет – тебе знакомы эти слова?».

Нет, это имя ей незнакомо. Это не её имя.

Но она приподнялась на локте, совсем не думая об этом. Вернее, была она – не шелохнувшаяся и вспоминающая тот крик, замечающая, как воздух наполняет её грудную клетку, и была другая она, которая знала, что за предмет с ней, знала своё имя и удивлённо смотрела на Великую Мать мардуков – эннинамат Согашеарун Тазимарис Мардук. Госпожа Сога пересаживалась на пятки, и её синяя улыбка росла, и по лицу текли голубые слёзы.

Грань лопнула, всё смешалось.

Эйенешентар оказалась на спине.

Зашуршало, зазвенело. Посветлело от лица Атамила, Кейенарнена и всех эннунриидов и эннинамат вместе взятых – строгой и безупречной красоты лика, обтянутого белой защитой с синими плёнками на глазах и губах.

Госпожа Сога взяла её за руку.

– Я с тобой.

– Вы…, – выдавила Эйенешентар, окончательно приходя в себя.

Она будто не спала, а выбиралась из ямы. Тело тяжёлое.

– Почему вы плачете, госпожа Сога?

– От радости. Ты так радуешь меня, Эйенешентар…

Мысли забродили в поиске причины. Что она сделала? Нашла беламитер в листьях под холмом. Достала из него спящего Реккши и ветряной колокольчик. Не решилась отправиться к Арухо, села подумать под Большое Древо и задремала. Что из этого могло до слёз обрадовать эннинамат?

Теряясь в догадках, Эйенешентар молча наблюдала, как голова госпожи Соги клонится к её груди, роняя на неё растрёпанные золотые косы. Сога возложила поцелуй на её руку.

Она опять.

Эйенешентар подняла глаза к кроне и представила, что оставляет руку госпоже, а сама незаметно уходит, чтобы вернуться на базу и успеть очиститься перед завтрашним лётным испытанием, первым для неё. Какая желанная картина! И какая непочтительная идея!

– Куда ты уходишь, моя радость?

Выражение лица и рвущаяся улыбка стали настолько неестественными, что кажется – сейчас потекут, как кусковое масло на солнцепёке.

– Никуда. Я здесь, – ответила Эйенешентар.

«Я терплю».

Забота госпожи Соги – пища, что не даёт запаха, вкуса и насыщения. Она бесчувственное по натуре создание, решающее все задачи математически, и ненастоящие эмоции делают её лицо маской, слова – камнями, присутствие – давящим. Но если эннинамат считает что-то правильным, с этим надо соглашаться. Всё в её руках. Пока что ей – Вершине, ей – хранительнице Достояний, – важно, что Эйенешентар – сопд Атамила, приобретение Экур-Рана, которая проживёт в человеческом теле три максимальных человеческих срока, чтобы стать разумом летающего корабля – амитера.

Так вышло, что эннинамат – последняя, кто ещё стоит за неё.

После гибели Атамила Мардука обязанность курировать его сопда перешла к его наследнику Кейенарнену. Однако Кейенарнен недавно поддержал инициативу Ран-Иним пересмотреть разрешение, данное Атамилу на создание Эйенешентар, и эннинамат отстранила его. Госпожа Сога приняла обязанности куратора и пообещала, что суда не будет, за что Эйенешентар следовало бы быть безгранично признательной. А она?

А у неё не получается с тех пор, как Первоголос Доигни Лито-киари сообщил ей в официальном послании, что он выдвинул претензии в адрес Экур-Рана. Что такое претензии? Подозрения с обоснованиями. Если хоть одно превратится в обвинение, Ран-Иним определит период «тишины» – и все договоры с мардуками, заключённые в «тишине», потеряют силу.

В том числе, соглашение о сопдировании Эйенешентар.

Ран-Иним вернёт её алуранам.

Никаких сомнений.

В Ран-Иним дозрели настроения, о которых Эйенешентар много слышала. Говорили, что уступали мардукам, не глядя. Говорили, что Первоголос стремится сохранить лицо человечества поднятым перед мардуками, которых он считал виновными в гибели миллиардов на Лимэдене. Говорили, что сопд в начале пути, как Эйенешентар Руджива Сопдет, удачно подходит для того, чтобы в напряжённый для всех период Ран-Иним и Экур-Ран сделали по шагу к компромиссу: мардуки не успеют потерять амитер, человеческий род примет символ смирения.

Эйенешентар Сопдет стала ждать, когда изменятся слагаемые в задачах эннинамат, и готовиться. Она приучала себя к мысли, что нужно расстаться с жизнью, подаренной ей Атамилом Мардуком вместе с прекрасным именем – «Сияние синей звезды», с местом среди равасуа, с долгом в линии Рау. В другой жизни она будет Ан Калерте-дили.

Голубые капли скатывались по пальцам Эйенешентар.

– Почему вы плачете, госпожа Сога? О… – она вспомнила, что уже спрашивала. – Простите… Вы радуетесь.

Госпожа Сога стала выпрямляться, и помогла сесть ей.

Эйенешентар устроилась спиной к стволу, подтянув ноги в белых брюках и высоких белых сапогах с перехватами, и поправила полы серой с белым куртки пилота-стажёра. Уткнувшись носом в высокий ворот, Эйенешентар покосилась на госпожу Согу. Та сидела белым облаком, облитым лучами солнца, набравшими листьев. Ни одного украшения.

– Что тебе снилось? – спросила госпожа.

– Не помню. Я словно упала куда-то… Почему вы здесь?

– Потому что здесь ты, моя радость. Где мне ещё быть?

Эйенешентар устала от подобных ответов. Ну почему?! Почему нельзя не издеваться над ней? Разве нельзя сказать что-то конкретное?

– Ты не спросила, чему я рада. Хочешь знать?

Эйенешентар отвела глаза.

– Нет? – спросила госпожа Сога.

– Мне не полагается задавать вам вопросы о вас…

– У тебя есть моё разрешение.

– Да. Я не буду злоупотреблять им.

– Пусть так, солнышко… Как хочешь. А что ты не смотришь на меня? Тебе неприятно? – допытывалась госпожа Сога.

– Нет, это не так.

– Тебя схватывает, как холодом. Скажешь, это не так?

Конечно, это были бесчестные слова, и они резали госпоже Соге уши, как Эйенешентар – язык. Говорить неправду, оказывается, легко. Само получается, если это то, что лучше для твоей безопасности и краше для лица. Совсем как у эгилу. Вот оно… Эгилу… Безопасность… Правильно. Для всех – для эгилу, деэгилу, алуранов и равасуа, для каждого возраста и статуса определены правила субординации. И у мардуков есть свои правила. Неужели госпожа Сога не понимает, что её игры и вопросы выталкивают в неопределённость?

– Вы ко мне жестоки, – сказала Эйенешентар.

– В чём это проявляется?

– Нет таких слов, какие были бы для вас новы, а вы постоянно спрашиваете у меня странное… Что может сказать сопд в юности госпоже эннинамат в пятом цикле? Вы говорите непонятное для меня, совершаете непонятное. Вы знаете это… Мы слишком разные. Вы изрядно велики, меня не увидать на вашем фоне.

– Что ты хочешь сказать?

Эйенешентар обхватила голову.

– Для вас существует причина общаться со мной неформально. У меня нет ни причины, ни повода, ни основания. Есть правила. Если вы действительно заботитесь обо мне, почему вы… вы… – она пыталась найти, как закончить как-нибудь нейтрально.

А то претензии могут превращаться в обвинения.

– «Не оставите меня в покое?», – подсказала госпожа Сога.

– Нет… Просто… Мы принадлежим к разным мирам. Почему бы нам не оставаться в наших мирах?

– Держись от меня подальше.

– Простите! Я изо всех сил стараюсь, чтобы…

– Нет, я говорю то, на что тебе не хватает смелости и прав. По правилам ты должна быть рада, если мардук желает твоего общества.

Эйенешентар вздохнула. Госпожа Сога, конечно, вовсе не так добра, какой считает необходимым притворяться. Она ударила в известное ей больное место. Эйенешентар обращала открытое сердце к Кейенарнену Мардуку, Тиамату Мардук-Хету и собственно к самой госпоже Согашеарун Мардук, и получала себе в грудь грязный осадок. Атамил Мардук и Синнанра Мардук-Рау такого не сделали. Может быть, потому, что с обоими она встречалась только один раз?

– Я не могу отдать того, чего у меня нет…

Лицо перестало сползать с госпожи Соги.

Она спрятала зубы, оставила короткую улыбку.

– Разумеется, радость моя. Это истина для каждого. Не время ждать от тебя отзывчивости. Не время просить драгоценные плоды у семени, спящего в земле. Ты не знаешь даже того, что тебе предстоит проснуться и начать расти. Тебе неведомо, чем ты станешь на пути к солнцу. Поверь мне, ты подвинешь облака и достигнешь центра земли. Всё, что я делаю – беспокою тебя тем, что беру тебя в твоей тёмной сырой колыбели в свои руки, – госпожа Сога подняла сложенные ладони, – чтобы хранить у моего сердца, – она прижала руки к груди. – Ты будешь любить меня вечно?

Надо что-то отвечать?

Эйенешентар побежала по золотому саду.

– Явишь мне себя во всём великолепии?

– Госпожа Сога, а как же суд?!

– Пересуд в Ран-Иним по твоему поводу? Сказано, этому не бывать.

– Да, вы обещали… Вы можете взять свои слова назад?

– Сначала говорят о цели, затем – о средствах, – сказала госпожа Сога, подёргав улыбкой. – Ты спрашиваешь о средствах. Но я понимаю. Хочешь, чтобы мардуки отдали нужное тем, кому оно не нужно. Хочешь, чтобы я опустошила своё сердце от лазурного семени. Нет? Ты не этого хочешь? Сопд Эйенешентар намерена пожертвовать предназначением ради того, чтобы Экур-Ран и Ран-Иним имели согласие. Наивное дитя! Зачем укладывать первый камень, когда здание давно построено? Вместо диалога Экур-Рана и Ран-Иним длится незатихающий монолог на разные голоса.

О том, что Ран-Иним – ширма, Эйенешентар слышала. Ей довелось узнать, что мардуки сокращают жизни людей и убивают без последствий, втайне владеют территориями, покупают детей; что происходят несчастные случаи, из которых мардуки извлекают выгоду. И всё же ей хотелось верить, что есть какой-то предел.

Она ошибалась. Избранные благодетельные представители людей во главе с ану Кецальмеком – лжецы, участвующие в великом обмане.

– Эйенешентар…

– Я слушаю, госпожа Сога.

– Мы часто прикрываем наши мотивы эгоизмом собственников не только потому, что мы таковы, но и потому, что люди привыкли такими нас считать. Пора сказать тебе… – госпожа Сога коснулась её щеки. – Ты не приобретение мардуков и не наследственный человек. Тебя, кто никогда не был человеком, и не был рождён человеком у человека, невозможно вернуть в человеческий род. Это первейшая причина, по которой Ран-Иним тебя не получит ни при каких обстоятельствах.

Поразительно!

– Мы скрываем эту правду, – сказала госпожа.

– Почему? Кто я?

– Если бог – гора, ты – самородок из жилы в горе.

– По генетической основе я дочь Калерте.

– Мы использовали материал Калерте, чтобы создать твоё тело.

– Но кто я тогда?!

– Ты всё узнаешь и поймёшь, когда придёт время.

Печалясь, Эйенешентар отклонилась от госпожи, повернула к себе ладонь, чтобы посмотреть, сколько осталось до рассвета, и отпрянула – Сога поймала её руку в свои.

– Послушай меня. Тебе не привыкать думать, что ты столп, вокруг которого власть жнёт и сеет. В этот раз всё так. Пока ты спала, мы действовали. Положение вещей изменилось. Знай…, – госпожа Сога медленно убрала руку с ладони Эйенешентр и ласково обняла её за плечи, оказавшись совсем рядом, – я всё делала ради твоего блага.

Она подслащивает горькое? Что случилось?

Эйенешентар активировала канал, синий огонёк у неё в руке засветился, в глазах возникли своды информации от координатора. Её лётное испытание прошло отлично! Оно состоялось вчера. С участием эннинамат, эннуна Кейенарнена, господина Синнанры Мардук-Рау, Бела Рудживы и Эйенешентар Сопдет.

И без неё. Она сутки пробыла в охраняемом мардуками месте, не просыпаясь, пока на полигоне занимались фальсификацией.

– Почему?

– Ты была не в состоянии.

– Почему нельзя было перенести дату?

– Я действовала ради твоего блага, – повторила госпожа Сога.

Понятно… Конкретики не дождаться.

– Спасибо, – сказала Эйенешентар. – А почему вы меня обнимаете?

– Чтобы прижать к сердцу. Что? – госпожа взяла её за запястье, не давая коснуться Реккши. – Тебе надо отправляться к Арухо?

Надо ли? Нет, пожалуй.

Она не принесла ему счастья. Наоборот. Последняя попытка запомниться ему чем-то светлым – и то боком. Арухо описывал ей нечто очень похожее на пульт голосового управления системой полива на участке. Вот Реккши. Самодвижущийся механизм ильсиа. Страж периметра, не впускавший и не выпускавший без пропуска, сложившийся в компактную переносную форму, потому что из него вынули батарею. Он – очередное доказательство того, что предки Арухо не владели землей, не были обмануты, получили милость от мардуков.

Арухо хочет обижаться на мардуков. Пусть обижается.

Пусть будет свободным хотя бы так.

– Нет, госпожа Сога. Это не то, что он желал бы увидеть. Так что незачем показывать, – сказала Эйенешентар.

– Здравое решение, – сказала эннинамат, и погасила передатчик в ладони Эйенешентар. – Будет здраво не оставлять сообщений Белу Руджива. Вы отмечаете твой успех в Стенах Рудж.

Ночь. Никто не ждёт и некуда идти.

И госпожа Сога не отпустит.

Эйенешентар посмотрела в огромные глаза эннинамат.

– Что будет дальше, госпожа Сога?

– Мы уснём, – сказала Сога, целуя её в висок, – уснём вместе, и наша ночь будет долгой, моя радость, она будет вечной, моя синяя звезда. Ты проснёшься, и я буду у твоих ног, ты будешь, и я буду с тобой…