Читать книгу Сверхновые - Виктория Вал - Страница 6

В загнутом дугой коридоре, сложенном из громадных блоков тёмного со светлыми прожилками камня, полоса ночного неба была уже, чем палец Вивиан – какова же высота этих стен? Она опустила руку и провела по блоку. Вся поверхность словно изгрызена мышами и осыпается – но только для глаз. Ладонь не чувствовала неровностей, ноги – Вивиан посмотрела на свои полосатые носки – не утопали в песке.

Должно быть очень темно. Почему она так хорошо видит?

Песок приподнялся у стены – где просыпалось – и дыра черкнула блестящими чёрными штрихами.

Вивиан обмерла.

В следующий миг она напомнила себе, что это сон.

Не надо бояться. Нечего.

Она осознавала себя во снах, и это помогало ей ориентироваться в жизни. Вивиан словно переводила взгляд от движущейся картины к её отражению в кривом зеркале, и наблюдала порой откровение. Она никому об этом не говорила – её бы не поняли, и предпочитала казаться другим странной и терять друзей. Ей не привыкать, да и друзья – одно название. Друзья не должны решать, с кем ей встречаться и как жить. Когда Молли устроила скандал из-за Хейза, Вивиан сняла отдельную квартиру.

И перестала брать трубку.

Было нехорошо. Но как бы она объяснила Молли, что приятель мистера Уорингтона Эдвард Хейз – человек, с которым нельзя связываться, потому что он приснился ей со змеиным языком?

Для Молли это был красавчик, который стал каждое утро обеспечивать сногсшибательный букет бордовых роз под дверью их квартиры. Хитрый Хейз ничего не предлагал – и повода в чём-то отказать ему не было; он присылал подарки и билеты в двух экземплярах – было не отвертеться, когда Молли мгновенно потрошила коробки и конверты. Вивиан в последний раз поддалась ей, согласившись пойти по приглашениям Хейза на закрытую вечеринку Уорингтонов в честь Дня независимости.

Тот вечер разделился на «до» и «после».

«До» она с тарелочкой фруктов в шоколаде нашла укромное место за деревом в кадке и краснела за Молли Арад, видя, что та уже хватила лишнего. «После» Вивиан подбирала под себя ноги на софе в залитой лунным светом комнате, обставленной книжными шкафами.

Волосы Хейза серебрились.

– Проснулась? – спросил он, и раздался глухой хлопок. Поставив книгу в шкаф, он повернулся.

– Но я только что… – Вивиан подняла руки к глазам.

Пальцы пахли шоколадом. Что произошло?

– Нет? – Хейз подошёл к софе. – Сколько можно спать?

Вивиан ущипнула себя за ногу и поморщилась.

– Это не показатель. Ты спишь. Спишь и спишь, Вивиан Смоуэл.

– Мистер Хейз…

– Ты знаешь про шу.

– Да, это пирожные из заварного теста.

– Нет. Я говорю о девочке по имени Шу.

– Я не знаю такой девочки.

– И это большая проблема, Вивиан Смоуэл, огромная проблема, что ты не знаешь. Потому что ты знаешь и не хочешь знать. Где она была?

Это был сон. Было нечего бояться.

Она посмотрела в потемневшие глаза Эдварда, и те вспыхнули двумя кольцами синего пламени, опалив ей ресницы. Вивиан зажмурилась и вздрогнула, ощутив железный зажим на подбородке. Сквозь выступившие слёзы Вивиан различила плывущую белую маску в обрамлении свисающих белых волос, и извивающихся золотых змей, и просочившийся из чёрных губ длинный чёрный язык.

Как она оказалась на капоте машины, Вивиан не знала.

Помнила, что в детстве у неё бывали какие-то провалы в сознании – так и пришлось объяснять в больнице, и заверять, что она не бросалась под колёса. К счастью, Вивиан отделалась лёгкими ушибами. Водителя она не видела. Хейз явился и сообщил, что всё уладил.

– Можно вас попросить? – сказала Вивиан, смотря в сторону.

– О чём угодно.

– Оставьте нас с Молли в покое.

Прошло пять месяцев, Эдвард больше не появлялся, и она уже подзабыла бы о нём, если бы не тот сон. Фу… И вот теперь ей снился этот каменный коридор без видимого выхода. О чём он? О том, что переезд в Бостон ничего не даст, надо думать. Где бы она ни была, всюду с ней будет чувство, что она жук в банке.

Вивиан застыла.

Впереди заклубилась тьма, и в ней вдруг нарисовались два кольца мерцающего синего света… Они поднялись выше её роста.

Лицо Эдварда словно выплыло из чёрной воды.

Ноги Вивиан подкосились, а тело, ставшее лёгким, сдуло сквозь стену. Она не успевала соображать – под ней болталось белое полотнище, она неслась по воздуху через широкий коридор и толщу блоков, наискосок через освещённый зал с рядами каких-то машин и через стену, ещё и ещё, мимо людей, мимо столбов, и всё пошло калейдоскопом… Закрутилось и швырнуло её во что-то красное.

Она тут же закопалась в мягкое и свернулась в клубочек.

Лежала с закрытыми глазами, тяжело дыша, со скачущим сердцем, и её голова, наполняясь тяжестью, вдруг поехала по швам.

«О-о-ой!».

– Шу! – раздалось над ней.

«Шу?».

Четыре руки подняли её, развернули, уложили на спину. Ледяная ладонь тронула её лоб, и она приоткрыла глаза. К ней склонились Ирриа и Соофэй. Брат был взбешён, он что-то сердито говорил и ломал другой рукой ей плечо, сестра массажировала ей ноги, а Вивиан уже не понимала, что слышит, кого видит, что происходит.

Словно одно за другим гасли окна в доме.

Потухла последняя лампа.

Точка.

И она вновь открыла глаза уже в полном одиночестве, полусидя в чём-то вроде огромной низкой чаши с мягким синим дном, с её мягкой скошенной стенкой под спиной. Она ощущала себя маленьким, до звона тонким существом. Волны чёрных волос и синих лент спадали ей до живота. Её белые руки-веточки охватывали левую ногу в белой штанине, правая лежала под подобием длинного фартука, и только торчал узкий носок маленькой мягкой белой туфли.

Дальше было что-то ещё…

Вивиан пересела на бедро, на колено, проползла, протянула руку и подняла красный мячик с жёлтой звездой. Потом её взгляд упал на розовую линию, и она подобрала фломастер без колпачка. Потом заметила второй, синий, и блокнот на пружинах, и пенал с собачками, и конфету, и полосатый носок, и голубой шарф с помпонами на концах.

Она припомнила этот мяч. Его ей подарила бабушка.

Шарф связала мама.

Всё тут – её. Блокнот лежал открытым на странице с корявой надписью синим: «Я тебя ждю» и розовым сердцем. Вивиан перелистнула его. Медведь-волшебник, дальше синие птицы, зелёная с оранжевыми полосками кошка. Носкокошка! Дальше две держащиеся за руки девочки в неровном, как связка сарделек, синем круге. Вивиан смутно припомнила, как рисовала это.

Она лежала здесь на животе, болтая ногами, и давила на синий фломастер, закрашивая пробелы в чёрной метёлке волос Шу. Девочка сидела безучастная, обхватив одну ногу, и уронив голову.

Шу? Девочка по имени Шу?!

Вспомнила!

Как можно было забыть?!

В детстве, когда ей только шёл пятый год, она нашла Шу. Ей приснилось, что она в круглой комнате, где вместо стен – ворочающиеся с боку на бок багровые облака, на полу – кольцо синей воды, в центре – вроде корзина для кошки, но с маленькой девочкой.

Шу не сразу отреагировала на расспросы. Она рассказала, что у неё нет родителей, что она тяжело больна, и что о ней заботятся её старшие братья и сёстры. Мечтая порадовать её, Вивиан бегала к ней каждую ночь. У неё получалось брать с собой игрушки, книги, фломастеры, конфеты – для этого она прятала их перед сном под подушку.

Со сладостями пришлось быстро попрощаться. Тая, шоколад пачкал простыню и наволочку, и мама, обнаружив это, завопила:

– Что ты хомячишь сладкое по ночам?!

– Это не я, – честно сказала Вивиан. – Я их беру не для себя.

– А для кого?

– Для Шу.

– Что ты выдумываешь?! Сколько раз я тебе говорила! Ты видела фотографии твоей тёти Дусы?! Она же совершенно круглая! И мать у неё тумба, и бабка! Хоть бы ты была в меня… – мама сбавила громкость до причитания. Она в белой блузе с пояском, подчёркивающим талию, скидывала постельное бельё с кровати, а Вивиан надувалась на стуле.

Маме ничего нельзя было рассказывать. Мама думала только о том, как быть худой и красивой. Мистер Разбэри у неё не мог уметь ходить и разговаривать, Шу была выдумкой.

Неправда!

Мишка очень заинтересовался её визитами к Шу и жалел, что не может пойти к ней. Они пробовали трюк с подушкой – никак. Наверное, он не помещался. А Шу была настоящей, холодной, будто молоко из холодильника, её глаза светились синими огоньками из ёлочной гирлянды, и губы и ногти у неё были совсем синие. Она мёрзла. Вивиан принесла ей свой любимый шарф, обнимала её, дышала ей в лицо и в руки. Конечно, она осталась ночевать, когда Шу попросила об этом. Ведь она сказала:

– Ты самое прекрасное, что могло со мной случиться.

– Будешь со мной играть? – обрадовалась Вивиан.

Твёрдые ледяные губы впечатались ей в лоб.

Что было дальше, Вивиан в свои 26 лет помнила, будто это было вчера.

К ней назойливо лезли голоса родителей, компрессы, градусники, невкусные ложки, руки в вонючих голубых перчатках. Её тормошили, таскали. Пот прошибал раскалённый лоб и паром поднимался от дыры, в дыре был лёд, и он промораживал до затылка. Так было долго. Потом ей захотелось мультиков и сладостей.

Мама плакала и несла шоколадный торт.

Когда Вивиан выздоровела, она отправилась к Шу, и не нашла её. Её не было и во второй, и в третий раз. Вивиан волновалась. Очень волновался Мистер Разбэри, и просил всё тщательно осмотреть. В четвёртый раз она слонялась по комнате. Выудила какую-то странную плотную штуку синего цвета из канавки с водой и попробовала расковырять. Стала исследовать стену – та оказалась твёрдой и слегка влажной, и выдала ей в ладонь знакомую латунную ручку с завитком. Держась за неё, Вивиан зачарованно смотрела вверх. Волшебным образом в стене проступила деревянная дверь с наклеенными разноцветными звёздами – её дверь в её комнате.

Вивиан открыла её и увидела себя спящей в кровати. Мистер Разбэри лежал на ковре мордочкой вниз. Что-то блеснуло среди игрушек.

– Мистер Разбэри, – шёпотом позвала Вивиан, – это я… Я, Вива… Не стесняйся, прибирайся.

Медведь опрокинулся назад, сел.

Она сделала в стене каждую дверь в доме и в каждую заглянула.

За завтраком мама жаловалась, что ночью ей слышались стуки. И Мистер Разбэри потом тихонько сказал, что двери взаправду открывались! И что он слышал её! Как интересно ей это показалось! По его совету она положила под подушку брелок и во сне пронесла его через волшебную дверь в гараж. Заодно она узнала, что стена может делать автомобильные двери, залезла в отцовскую машину и забрала из неё карандаши.

Утром Мистер Разбэри держал в лапах огромную бордовую розу без шипов. Коробка карандашей лежала на столе.

Вивиан в шоке закрыла лицо руками. Она сидела в постели, и ей было душно. Жарко. Ногами Вивиан сбила с себя одеяло, решив встать и приоткрыть окно.

Всё не сон. Всё правда.

Эдвард Хейз присылал такие же розы.

Она всегда считала живость плюшевого мишки обычной детской фантазией, которая исчерпалась с возрастом, но как она не понимала, что не могла придумать его поступки и слова? Он был личностью – и личностью непростой. Узнав про синие штучки, он попросил приносить их ему, и они куда-то исчезали из комнаты. Он подговаривал её на разные игры с облачной комнатой. Она научилась открывать двери так, чтобы реально они не открывались, находила двери по адресам и по именам людей на дверных табличках; бывала в домах, квартирах и кабинетах в разных городах, всюду оставляя всякую мелочь; научилась быть среди людей невидимкой. Однажды это помогло ей спасти мальчика, пускавшего в ванной кораблики и завалившегося в воду. Она сумела схватить его за рубашку и вытянуть.

Как всё это могло происходить, Вивиан не могла взять в толк.

Однако это было из-за Шу. Или благодаря Шу.

Кем бы она ни была, она, как сейчас выяснилось, умела ходить сквозь стены и поделилась умением с Вивиан. Она не объясняла, не учила её – вложила ей часть своей памяти, и всё.

Увы, для невозможного слишком многое вставало на свои места. Отменная память Вивиан преподносила ей другие события из детства, которых не было бы, если бы не история с Шу. После того, как мама выщипала себе все брови, она начала водить её к своему знакомому психологу доктору Джаррелу. Психолог покорил Вивиан тем, что заставил вещи летать по кабинету, и у него она продолжала свои эксперименты, уже не засыпая для этого. Он подменял её рисунки рисунками других детей, потому что Вивиан выводила линии как автомат.

Кошмар…

Бедная её мать… Она как чуяла запах дыма и металась в поиске, где горит, а отец, приезжавший домой ночевать, не мог ни понять её, ни поддержать, ни помочь. Они ругались. И вышло, что однажды мать привезла её в место, где сильно пахло сиропом от кашля, повязала ей платок на голову, и заставила просить нарисованных дедулей, чтобы они ей помогали. А потом она повела её в комнату, где на столе сидел красивый голубок, а за столом сидел совершенно круглый, как тётя Дуса, бородатый мужчина в чёрном и с золотым крестом.

– Он ест конфеты по ночам? – спросила Вивиан у мамы.

Он весь заколыхался, и она испугалась.

– Что ты! – шикнула мать, вытаскивая её из-за себя. – Это очень хороший человек, протоиерей Хрисанф. Расскажешь ему про Шу, хорошо?

Вивиан захотела в туалет.

– Мама…

– Пожалуйста, Вива, – мать посадила её в кресло.

– Шу приходит к тебе, дитя? – пробасил священник.

«Вот бы пришла!», – подумала Вивиан, шаркая кроссовками в воздухе.

– Вива! – прошипела мать.

– Шу просит у тебя сладкое? – Хрисанф погрозил маме пальцем.

– Нет.

– А о чём он тебя просит?

Вивиан поёрзала и переглянулась с голубем.

– Когда двери хлопают – это он делает?

Она старательно помотала головой. Мистер Джаррел взял с неё обещание никому не рассказывать, а особенно родителям и людям с крестами, что она умеет, потому что они не поймут, будут ругаться и затаскают по церквям, где умереть, как скучно.

Протоиерей Хрисанф надел очки и раскрыл толстую книгу.

– Про твоего приятеля известно, что он был особо почитаемым богом воздушного пространства и палящего солнца в Древнем Египте. Он являлся низложителем врагов света…

– Кем? – спросила мама.

– Низложителем. Одерживал верх над силами зла, миссис Смоуэл.

– Он супергерой, – догадалась Вивиан.

– Нет, дитя, он только притворялся, что он добрый, и обманывал древних египтян. Он и тебя обманул. На самом деле он злой демон. Таким ты его видела? – священник развернул книгу и показал на картинку с коричневым мужчиной в жёлто-белой юбке, с длинными синими волосами и синим пером на голове. Толстый палец съехал к тощему льву. – Или таким?

– Да она же девочка! – возмутилась Вивиан.

– Она? – поднял брови священник.

Мать стала водить её в церковь ставить свечи, молиться и мучиться перед Хрисанфом. Она постелила себе в её комнате, и постоянно ходила за ней, и даже караулила за дверью туалета, спрашивая:

– Вива, ты там одна?

Она задумала выкинуть Мистера Разбэри! Может, это было бы и правильно, потому что плюшевый шпион увёл к страшному человеку.

Вивиан, прислонившись к подоконнику, впитывала свежесть ночи.

Она – самое прекрасное, что могло случиться с Шу, у которой не было родителей, здоровья, свободы, любящих близких. Жизни. Она – то, что не осталось незамеченным. Ирриа, сердитый брат Шу! Он представлялся именем Эдвард Хейз! Он не оставил её в покое…