Читать книгу Донские перекаты - Виталий Смирнов - Страница 4

Глава первая. Истоки бандитской авантюры Гитлера
3

Оглавление

Один из парадоксов мирового цивилизационного процесса заключается в том, что улучшение экономического и культурного уровня жизни народа, приобщающегося к этому процессу, неизбежно приводит к противоположному эффекту, потому что сопровождается, с одной стороны, колониальными войнами, с другой – национально-освободительными движениями против колонизаторов. Повинна в этом в первую очередь неравномерность развития народов и государств, органически связанная с их геоприродными условиями существования и социальной историей – факторами, определяющими их менталитет. Но отнюдь не с расовыми и конфессиональными предрассудками или интеллектуальной полноценностью/неполноценностью. Эти шовинистические теории возникают в качестве суррогатной этнофилософии, оправдывающей колониальные притязания государств, ранее других приобщившихся к промышленному (урбанистическому) уровню развития и нуждавшихся для дальнейшего благополучного существования в расширении своей территории как источнике дешёвой рабочей силы, необходимой для технического прогресса, или испытывавших ресурсный дефицит как для мирной индустриализации, так и для милитаризации экономики, без чего невозможно осуществить поставленные перед собой цели.

Все остальные теории – от лукавого. В том числе – о неискоренимости эгоизма человеческой природы, позволившей homo sapiens выделиться из животного мира. Биосоциальный момент в этом случае присутствует, но не он, думается, определяет натуру человека. Социум, в котором он обитает, гораздо более влиятелен, чем его биологический генезис. Нет ни высших, ни низших рас. Всё определяется социокультурной историей народа, в которую входит и политическая структура государства. Так что россиянам приходится только удивляться сложившимся у нас принципам финансирования культуры – по остаточному принципу. Именно так и формируются «недочеловеки».

Сто раз был прав Чингиз Айтматов, когда говорил: «Культуре нет альтернативы, культура суммирует всю жизнедеятельность того или иного народа, той или иной эпохи, в целом всего человечества. Оставлять культуру без средств существования – это вопиющее бедствие, равносильное рубке топором интеллектуальных корней нации». Тем не менее многие века цивилизации разных стран и народов думали не столько о преумножении человечества, его духовном и физическом совершенствовании, будто ориентируясь на неизбежный конец света, сколько об изобретении всё более совершенных средств его уничтожения – массового и скоротечного, находя философскую поддержку в разного рода теориях о неполноценности рас, о перенаселении планеты и дефиците материальных ресурсов для её благополучного, бесконфликтного существования. Поэтому в войнах ушедшего от нас XX века такую важную роль играл не только геополитический и техногенный фактор (техническое превосходство вооружения и природных возможностей для его обеспечения), но и фактор временной.

Моторизация современных армий даёт преимущество тем войскам, командование которых отличается быстротой интеллектуальной реакции, оперативностью принятия решений, которые оснащены скоростной техникой, новейшими средствами связи, управления и разведки, автоматизированным и бронированным оружием, компьютеризацией технологических процессов ведения боя, выучкой солдата, тоже доведённой до автоматизма. Короче говоря, всем тем, что позволяет опережать противника. Всеми этими качествами отличалась вымуштрованная, технически оснащённая, моторизированная немецкая армия. Советским войскам в начальный период войны не хватало мобильности, быстроты принятия решений, транспорта. СССР испытывал дефицит беспроводной связи, отчего постоянно нарушалось управление подразделениями, что приводило к тяжёлым последствиям.

Я вспоминаю не очень давний разговор с нынешними солдатами-ракетчиками. Зашла речь об оснащении современных войск новейшими ракетами «Тополь», об их преимуществах по сравнению с обычной зенитной артиллерией. «Если командующий дуб, – заметили мне армейские остряки, не скрывая своей неприязни к нашему бывшему министру обороны, специалисту мебельных и прочих дел, – то ему никакие «Тополи» не помогут». Современные офицеры понимают фактор времени в военных конфликтах. Потому что война всегда напоминает маятник, который раскачивается от победы до поражения, и амплитуда между ними едва ли поддаётся алгоритмизации. Она зависит не только от гармоничного сочетания всех названных (и многих неназванных) факторов, но и тех, которые зачастую вообще невозможно учесть. К ним, в частности, относится благоволение природы. Иногда и случайная туча на небосводе может сорвать важную фронтовую операцию. И особую роль всегда играл фактор внезапности, который в эпоху ракетного оружия приобретает первостепенное значение. Кайзеровская Германия, воспитанная в прусских традициях, всё это прекрасно понимала и, готовясь к возвращению утраченных по Версальскому миру земель, начала наращивать военный потенциал не по дням, а по часам, игнорируя запреты на увеличение бронетанковых войск, крупнокалиберной артиллерии и авиации. До начала Второй мировой войны, пока Германия могла без каких-либо ограничений использовать мировые сырьевые ресурсы в рамках торгового взаимообмена или – предпочтительнее – клиринга, дела у немцев шли успешно.

В сентябре 1939 года личный состав германских войск был уже более 4,5 миллиона человек и превышал англо-французскую живую силу (вместе с войсками их союзников) почти на 700 тысяч человек. Правда, танков у немцев было пока 3195 единиц, то есть на 550 меньше, чем у предполагаемого противника. Но в морской войне это не имело бы серьёзного значения. Не случайно к ней Германия, как мы уже знаем, не готовилась, а точнее – намеревалась флибустьерствовать. Незначительно отставала она от этого противника и в самолётах – всего на 442 единицы: авиация могла пригодиться в любой войне. Сопоставлять количество боевых кораблей в намечавшемся военном конфликте не имеет особого смысла: их у Германии было в четыре с лишним раза меньше. Трудно поверить в то, что самый выдающийся флотоводец сумел бы помочь немцам в этой ситуации. Хотя давно известно, что побеждают не числом, а умением. А пруссаки испокон веку умели готовить вышколенную, доведённую до полного автоматизма армию, строго соблюдающую фронтовую дисциплину. Так что до начала войны Гитлер не унывал, надеясь, что она не затянется и ресурсов на достижение желаемого результата у него хватит. Увы, даже к любимцам Фортуны судьба не всегда бывает благосклонна.

Гитлер не учёл того обстоятельства, что с нападением 3 сентября 1939 года на никому не нужную, казалось бы, беззащитную Польшу (которая в двадцатых годах, между прочим, дала достойный «отлуп» большевистской России) ситуация принципиально изменится. Эта вроде бы локальная война всполошила весь мир, почему и стала называться Второй мировой. И ресурсная база нищей в этом отношении Германии оказалась не под семью замками, а под таким количеством запоров, которые трудно пересчитать. Вот объективное свидетельство военного историка, который воссоздавал события прошлого не по плакатам и листовкам советского агитпропа, а на основе архивных источников: Англия (а вслед за нею и Франция) в тот же день объявляют войну Германии, и «почти автоматически Третий рейх оказывается в состоянии войны с половиной мира (население Британской империи на тот момент – худо-бедно, более полумиллиарда человек, её территория включает в себя половину Северной Америки, большую часть Африки, Австралийский континент с прилегающими островами, Индию, Малайзию и десяток иных прочих территорий в Латинской Америке и на Ближнем Востоке плюс французские колонии, в числе коих Индокитай, Сирия, Алжир и изрядные куски Северной и тропической Африки, кое-что в Тихом океане и по мелочам по всему миру). То есть в противостояние с Германией её враги могут смело включать ресурсы всей Ойкумены: они владеют морем, в их руках – мировая торговля, следовательно – их потенциал практически безграничен.

Потенциал Германии ограничен более чем. Её союзники – Италия и Япония – в военном отношении к 1939 году величины ещё неизвестные (их войны в Абиссинии и Китае – не более чем карательные походы), зато в экономическом – ничтожны абсолютно достоверно. Ресурсы всей этой «антикоминтерновской» братии критически малы даже в сравнении с ресурсами одной только Великобритании…

Все мировые запасы марганца, например, находились вне Германии. Девять десятых тогдашних разведанных запасов нефти находились вне немецкого контроля – Гитлер мог лишь рассчитывать на маломощные месторождения Плоешти да какие-то небольшие запасы в Венгрии и всё. О свободе доступа к таким сырьевым ресурсам, без которых немыслима современная война, как каучук, олово, никель, алюминий – немцам приходится только мечтать»[1]. Если бы «богатый» империалистический блок хотел уничтожить «нищую» Германию, он мог бы задушить только одной экономической блокадой, невзирая на успехи гитлеровских надводных и подводных «корсаров», сумевших до начала июня 1940 года потопить 200 (без единого) торговых кораблей общим водоизмещением около миллиона брутто-регистровых тонн. Ещё около 400 тысяч этих измерительных единиц (115 судов) погибло от мин, выставленных немцами на фарватерах. Затем эти достижения пошли на снижение в связи с дефицитом нефти, пожираемой «подводниками», базы которых были удалены от рейдерских путей англо-французского флота, то есть, иными словами, много топлива съедалось вхолостую и коэффициент полезного действия гитлеровских пиратов, справедливо не хотевших развязывать морскую войну с англосаксами, существенно снизился.

Ни Англия, ни стоявшие за её спиной Соединённые Штаты на экономическую блокаду Германии не пошли. Во-первых, они в этом случае теряли бы часть своих дивидендов. Во-вторых, можно с огромной долей вероятности предполагать, что они лелеяли надежду спровоцировать Гитлера на войну с Советским Союзом, где и людских ресурсов (бесплатной рабочей силы), и материальных Германии могло бы хватить – в случае её послевоенного владычества – на многие десятилетия, если не на века. Гитлера не надо было учить уму-разуму, он прекрасно понимал это сам, тем более что колонизация Востока, в котором обитают варвары, была его заветной мечтой. Вообще Drang nach Osten (натиск на Восток) – идея давняя и чисто прусская, родоначальником которой был Фридрих Великий. Правда, распространявшаяся им преимущественно на внутреннюю колонизацию, то есть освоение восточно-европейских земель, она не имела той масштабности, которую придали ей – не побоюсь унизить этим определением истинных романтиков – прагматические романтики, превратив этот лозунг в идеологию внешнего колониализма, вдохновлявшую и оправдывавшую захватнические войны. В таком виде она и дошла до гитлеровских времён, наполнившись при нём откровенно нацистским духом и став практически идеологическим обоснованием самой кровопролитной войны XX века.

Не думаю, что, направляя свои войска в Польшу для восстановления утраченных после Первой мировой войны территорий, фюрер не знал о её союзнических отношениях с Англией. Для него Польша была сущий пустячок. И сама она, конечно, даже помня о своём сильном союзнике, никогда бы не вступила в войну с противником, если бы не хотела своей погибели. Поэтому есть все основания предполагать, что инцидент в Глейвице, послуживший для Германии толчком к началу боевых действий, был спровоцирован немецкой разведкой, обрядившей в польскую форму солдат вермахта. Дело это, как говорится, для зачинщиков войны житейское.

Сама Польша в военном отношении особых хлопот для Гитлера не представила бы. Что вскоре и подтвердилось: перейдя 1 сентября 1939 года границу Польши, немецкая армия в течение двух с половиной недель разгромила её. Но в войну тут же вмешались Англия и Франция, решившие выполнить союзнические – по отношению к ляхам – обязанности. Этого Гитлер настолько не ожидал, что не успел накануне войны отозвать суда из иностранных портов, где находилось около 20 процентов немецкого торгового флота. Противники Германии, разумеется, сначала их интернировали, а потом реквизировали, чтобы использовать в своих интересах. Свыше 30 немецких кораблей взяли под своё покровительство Нидерланды, которые соблюдали нейтралитет. Они приютили их в своих индийских колониях. Но, когда через полгода после польских событий немцы вторглись в Голландию, Германия лишилась и этих кораблей. Такая же участь постигла и торговый флот Италии (союзника Гитлера), который после начала войны оказался за пределами Средиземного моря. А там было ни много ни мало треть флота (то есть 256 судов). Всех их вскоре прибрали к своим рукам англичане и американцы.

Гитлер начал нести серьёзные убытки не только с этой стороны: война сразу потеряла эффект внезапности – один из главных стратегических ресурсов всякого бандита. Война начала приобретать затяжной характер, на что фюрер не рассчитывал. Это стало знаком будущих военно-политических неприятностей для Германии, но имело положительный эффект для Советского Союза, стремившегося выиграть время для завершения массы дипломатических, хозяйственных и оборонительных мероприятий, чтобы подготовиться к практически неминуемой войне.

Но самое главное, что англо-саксонские союзники Польши непроизвольно изменили радикально планы Гитлера, заставив его начать Drang nach Osten спустя почти два года после вторжения в польские владения и тем самым дав возможность Сталину форсировать свою предвоенную подготовку, что отнюдь не входило в стратегические интересы Великобритании. И, разумеется, Германии, поскольку, на время забыв про Россию, ей пришлось в лихорадочном темпе укреплять свои тылы. А это опять-таки вело к серьёзному истощению материальных ресурсов, ослабляя надежду на победу в Восточной войне.

Вслед за Польшей, Англией и Францией в область актуальных военных интересов Гитлера, а он любил побаловать себя, попали Дания и Норвегия, через которую он мог получать из Швеции железную руду, так необходимую всякому воинственно настроенному субъекту… Короче говоря, менее чем за год Гитлер навёл порядок в Европе: кого победив в сражениях, кого купив посулами, кто, во избежание больших жертв, сам перешёл на сторону Германии. А кое-кто стал уверять фюрера, уверявшего многих в своих дружеских отношениях, в не менее дружественном расположении к нему. Прагматизм и двуличие испокон веку союзники в политической борьбе. Не следует закрывать глаза на то, что этот двусторонний инструмент использовался и Советским Союзом. Безгрешных политических деятелей не бывает. Тем более когда они оказываются в международной изоляции и в ситуации, где сегодняшний союзник завтра может перейти на сторону противника. В этом случае любая синица в руках оказывается дороже журавля в небе.

Не думайте, что укрепляя свои тылы, Гитлер отказался от идеи фикс, связанной с завоеванием Востока: маньяки от своих идей чаще всего не отказываются. Они с ними ложатся в гроб. Фюрер Национал-социалистской партии Германии и глава государства, несмотря на ширившиеся разговоры о неспособности большевистской России оказать активное сопротивление в связи с репрессиями советских военачальников, прекрасно понимал, что восточный сосед может оказаться для него крепким орешком: позорный финиш наполеоновского визита в Москву ему был памятен. Но для того чтобы создать империю – из чистокровных ариев! – переселив всех представителей низших рас, «осквернивших» своим присутствием исконные земли арийских народов, за Урал, надо было создать в центре Европы ударный кулак из сотни миллионов верных ему защитников Третьего рейха. Чем, в сущности, он и занимался все тридцатые годы.

А не проще было бы – вопрос, конечно, запоздалый! – создать РГФСР (Российско-Германскую Федеративную социал-демократическую республику), закрепив сей империалистический союз рукопожатием со Сталиным и чокнувшись бокалами со шнапсом и любимым вином бывшего сына грузинского сапожника. И были бы тогда немецкие волки сыты, а советские овцы целы. И жить бы в мире да ладе со всеми другими народами очеловеченной планеты Земля, умножая её материальные и духовные богатства, заботясь о её экологическом благополучии, совершенствовании нравственного и физического здоровья человека. А чтобы не затосковать от безделья, можно было бы наслаждаться достижениями мировой многонациональной культуры, попутно изучая космические миры и океанические глубины в поиске ещё более благополучных мест обитания для разумных и во всех смыслах полноценных людей, счастьем для которых является не погоня за золотоносным источником и животное удовлетворение низменных физиологических потребностей, а наслаждение от радости общения друг с другом и постижения тайн мироздания.

Ан жажда властвовать и демонстрировать свою исключительность – бич ограниченного разума – основной камень преткновения на пути к мирному существованию планеты.

Антикоммунистическая истерия крупнейших капиталистических государств Европы, видевших в любой мирной инициативе Советской России «тайные замыслы», поощряемая всё тем же дядей Сэмом, нежелание буржуазных монополистов портить отношения с Германией – то ли будущим союзником, то ли противником в надвигавшейся войне, создали настолько напряжённую международную атмосферу, что и те страны, которые не имели никаких претензий к большевикам, но были запуганы прогностическими «страшилками», не спешили давать добро на установление добрососедских отношений, боясь быть втянутыми в войну. Поэтому усилия советских дипломатов по созданию различного рода антивоенных объединений не всегда находили поддержку в мировом сообществе. Переговоры СССР о создании Восточного пакта (1933) – договоры о взаимопомощи между Советским Союзом, Чехословакией, Финляндией, Латвией, Эстонией и Литвой были заблокированы. Та же участь постигла проект Тихоокеанского пакта о ненападении – с участием СССР, США, Китая и Японии. Пришлось отказаться от политики невмешательства, чтобы окончательно не утратить веры других государств в способность Советской России вести самостоятельную политику. Это тоже не принесло дипломатических дивидендов: помощь республиканцам в гражданской войне в Испании (1936) вызвала потоки лжи по поводу того, что Сталин собирается устроить на Пиренейском полуострове коммунистическое государство – противники социализма окончательно отвернулись. В 1937 году пришли на помощь Китаю во время японской агрессии – получили в ответ конфликт у озера Хасан (1938), который стал своего рода разведкой боем обороноспособности Красной Армии после репрессий военачальников. И то нехорошо, и это плохо.

А в это время гитлеровская Германия прибирала к своим рукам всеми правдами и неправдами целые государства и возвращала доверсальские территории, не гнушаясь прихватить и плохо лежащее. Австрия в 1938 году стала германской провинцией. В этом же году под предлогом «самоопределения» Гитлер оттяпал – с позволения Англии и Франции – самую промышленную часть Чехословакии, являвшуюся крупнейшим производителем вооружения, – Судеты. Причём в этом случае Германия получала выгодную стратегическую позицию для нападения на Польшу и далее на Восток. Пришла пора и Советскому правительству всерьёз задуматься о собственной безопасности и возможности отодвинуть свои границы на Запад. Тем более что в октябре 1939 года гитлеровский министр иностранных дел Риббентроп, потирая руки от удовольствия, залихватски заявил: «Чешский кризис показал нашу силу! У нас есть превосходство в инициативе, поэтому мы будем хозяевами положения: уже в сентябре 1939 года мы можем вести войну с великими демократами».

Из многочисленных вариантов мирной защиты СССР от внешних посягательств на его суверенитет наша дипломатия, как все знают, закончила свою предвоенную дипломатическую Одиссею заключением советско-германского договора о ненападении и подписанием секретных договоров к нему, которое состоялось 23 августа 1939 года, за неделю до нападения Германии на Польшу, ознаменовавшего начало Второй мировой войны. О правильности/неправильности того решения специалисты спорят по сей день. И не дело дилетанта вмешиваться в их оценку и переоценку.

Замечу только, что разбойничьи права агрессора Сталину были хорошо известны, и он лучше нас с вами знал цену всем этим документам. Разумеется, он не думал, что они станут для СССР охранной грамотой. Гитлер был натурой импульсивной, готовой в любой момент отказаться от договорённостей. Однако они могли – под сурдинку с Германией, начавшей активный пересмотр своих границ – позволить Советскому Союзу осуществить некоторые из его территориальных притязаний. Этому, в частности, способствовал второй пункт «Секретного дополнительного протокола», который гласил: «В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана», что вполне устраивало Сталина, да, возможно, и принято было по его настоянию. «Вопрос, является ли в обоюдных интересах, – цитирую продолжение этого пункта, – желательным сохранение независимого Польского государства и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития», что следовало понимать эквивалентно фразе… война план покажет…». «Во всяком случае, – заверял секретный протокол, – оба правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия».

Важен был для Советского Союза и третий пункт протокола о его интересе к Бессарабии, в котором Германия заявила о «полной политической незаинтересованности» в этом вопросе. Устраивал Советскую Россию и пункт о Прибалтийских государствах (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), в котором северная граница Литвы признавалась сферой взаимных интересов договаривающихся государств, а Виленская область – зоной чисто литовских интересов, то есть у Германии оставалось право превратить Литву в свой протекторат, что давало возможность вермахту при изменении настроения нанести фланговый удар по Красной Армии в случае её вступления в западные области Украины и Белоруссии.

Через несколько дней, осознав это, Сталин предложил иной вариант, который был закреплён 28 сентября в дополнительном договоре «О дружбе и границе между СССР и Германией». По этому договору западная часть Польши (этнически польские районы) должна была перейти Германии в обмен на так называемый Виленский коридор, который был самым коротким путём к Восточной Пруссии. А Советский Союз отодвигал свою границу за счёт Восточной Польши с белорусским и украинским населением, которому вскоре первым доведётся встретиться с «дружественными» солдатами вермахта. Кроме того, СССР получал свободу действий в Прибалтике, где за год до начала Великой Отечественной войны будут свергнуты политические режимы Латвии, Литвы, Эстонии и образованы так называемые «народные правительства».

Так в СССР буквально через десять дней до начала разработки Германией плана советско-германской войны, то есть за год до Великой Отечественной, появились три (Прибалтийские) социалистические республики и Молдавская, которая по замыслу Сталина должна была защищать южные рубежи страны от юго-восточных союзников Гитлера. Но созданные в них бутафорские просоветские правительства смотрели отнюдь не в ту сторону, с которой к ним пришёл дармовой социализм.

Читатель-эрудит может спросить меня: «По какому праву?». Отвечу: «Разумеется, не по международному». Взял Иосиф Виссарионович грех на свою душу? Да, согрешил. Но Бог простит его, как прощает миллионы людей, встающих в роковую для страны минуту на защиту своего Отечества. Поэтому могу добавить, что Сталин совершил праведное дело неправедными средствами, защищая в предгрозовые годы Отечество. А в остальном разбирайтесь сами. Любая война – такой кровавый сгусток множества проблем, в котором до конца не разберётся и сам Создатель. Вот почему – для собственного умиротворения! – мы делим войны на справедливые и несправедливые, душой понимая, что справедливых войн – по большому счёту – не бывает. Справедливо только мирное сосуществование. А осознает ли мир когда-нибудь это, судить не берусь…

1

Усовский А. Кто натравил Гитлера на СССР. Подстрекатели «Барбароссы». М.: Яуза-Пресс, 2012. С. 77–78.

Донские перекаты

Подняться наверх