Читать книгу Железный Лорд. Воитель - Влад Лей - Страница 7

Здоровая правая рука сама скользнула вниз, и пальцы обхватили рукоятку ручного лучевика, компактного и где-то даже элегантного энергопистолета, который на шестнадцатилетие мне подарила Айза.

Вскинув руку с зажатым в ней оружием, я навел лучевик на одну из фигур, отчаянно пытавшуюся сбить защитные фиксаторы и заставить бронестекло выпасть наружу.

Когда он все же справился, оружие в моей руке еле заметно завибрировало, а луч улетел вперед и угодил точно в человека, уже собравшегося вломиться в кабину моего робота.

Мужчина мгновенно выронил свой инструмент, схватился за рану, а затем завалился назад, исчезнув из поля зрения.

Я перевел оружие на следующую цель, но в тот же момент двое с перекошенными лицами ввалились в кабину.

Первого я пристрелил, попав в голову, он ничего не успел сделать. Второй зарычал, бросился на меня, но получил два попадания в грудь, захрипел, попытался сделать пару шагов вперед и рухнул прямо на меня, придавив к креслу, потревожив своим падением мою поврежденную руку и вызвав вспышку боли.

С горем пополам я смог сбросить с себя мертвое тело, после чего освободился от ремней безопасности, начал карабкаться вверх, к дыре, образовавшейся после того, как выпало лобовое стекло. Затем сообразил, что есть путь куда проще, и, открыв аварийный люк, я буквально вывалился наружу, с наслаждением вдохнув показавшийся мне необычайно свежим после жаркой кабины воздух Вергин-4.

Едва я поднялся на ноги, увидел, что метрах в пятидесяти от меня резко остановился грузовой левитатор. Я обратил внимание, как под его блиноподобным брюхом все «плавает», как над открытым огнем. Эта машина отличалась высокой грузоподъемностью, летала чуть выше над поверхностью, не касавшись ее, и я всегда, стоило мне только увидеть левитатор, словно загипнотизированный, разглядывал странные визуальные причуды, вызванные гравитационно-магнитным полем, за счет которого машина и «левитировала».

В чувство я пришел, когда из кузова посыпались шахтеры с перекошенными от злобы лицами. Все они глядели на меня, потрясали своим импровизированным оружием: арматурой, обломками пневмобуров и молотами.

А в следующее мгновение что-то огромное вдруг опустилось на них и вдавило в песок.

Я сообразил, что это нога меха.

Задрав голову, я разглядел «Стража».

– Ксанья! Благодарю!

Она не ответила: то ли не услышала, то ли моей гарнитуре после падения пришел конец.

Как бы там ни было, но мне стало не до того.

Появились новые противники, и я, вскинув лучевик, принялся палить в них. Пятерку я перестрелял быстро, следующие трое едва не добрались до меня. Еще один бросился на меня с корпуса моего же меха. Он сбил меня с ног, но оружие я так и не выпустил – пальнул в него, лежа на спине.

Кровавая пелена застилала мне глаза, сердце оглушительно билось. Я знал, я чувствовал, что уже на пределе сил. Боль разливалась по моему телу, захлестывая мой разум, мешая сосредоточиться на происходящем. Иногда ее приливы были так сильны, что в глазах темнело, и я лишь чудом оставался стоять на ногах.

Я держался. Держался и отстреливал спешивших ко мне противников.

После очередной такой вспышки боли я понял, что это все. На большее я уже просто не способен.

Умереть в спокойствии мне было не суждено – я даже не понял, а ощутил, что рядом кто-то есть.

Резко развернувшись, я попытался ударить противника, но он с легкостью увернулся и перехватил мою руку с лучевиком.

Я дернулся, пытавшись вырваться, но тут услышал его голос ‒ искаженный, звучавший через внешние динамики его бронескафа.

– Воитель! Успокойтесь! Свои!

– Свои… – облегченно выдохнул я, разглядев на шлеме и груди панцирника герб дома Тирр.

***

Попытка прорыва взбунтовавшихся заключенных к космопорту провалилась. Когда мы трое были на последнем издыхании, появились панцирники и добили всех тех, до кого не добрались мы.

В этом сражении мой «Стервятник» серьезно пострадал, но все же подлежал восстановлению. Машины Ксаньи и Малока продержались до конца сражения, но им тоже досталось.

Что касается меня, то я уже третий день отлеживался в санчасти под присмотром врачей. Мои сломанные ребра и руку уже починили, ведь сращивание переломов ‒ не особо сложная, хоть и болезненная процедура. Единственная проблема – это период восстановления. Боль периодически накатывает, как цунами, но так же быстро отступает.

По заверениям врачей, уже через пару дней меня должны были выписать, хотя окончательное выздоровление обещали через неделю, а то и две.

Однако отлежаться в чистой, светлой и не вонявшей грязными телами и алкогольным перегаром санчасти мне была не судьба.

Зашедший ближе к полудню врач осмотрел меня, подключил к какой-то аппаратуре и задумчиво хмыкнул.

– В принципе…

– Что-то случилось? Что-то не так?

– Нет, нет, – ответил врач, – с вами все в порядке. Выписывать вас, конечно, рано, но…

– Что? Выписывать? – удивился я. Нельзя сказать, что я ленивый, но все же спатьздесь, а не в кабине робота, было намного удобнее. Да и вообще, как я уже говорил, санчасть была настоящим раем по сравнению с другими помещениями базы, которые превратились в хлев.

– Я же сказал, выписывать рано, однако вы в состоянии дойти до кабинета коменданта…

Я сделал удивленное лицо.

Что, черт побери, от меня нужно Гриллу?

Но вслух я задал совершенно другой вопрос:

– Как он? Еще не сильно напился с утра?

Врач удивленно уставился на меня, а затем хмыкнул:

– А, ну да… Вы ведь не в курсе… Прилетел новый комендант. Он требовал вас еще вчера для доклада, но я не позволил. Сегодня вы вполне в состоянии отправиться к нему…

***

Разительные перемены, случившиеся с базой, я наблюдал уже за порогом санчасти: коридор, всегда грязный и смердевший, сверкал чистотой, а мне казалось, что это физически невозможно.

Пока я шел к кабинету коменданта, везде видел одну и ту же картинку идеального порядка и чистоты. Такое ощущение, что я оказался на какой-то другой базе, находившейся не на Вергин-4.

Кабинет коменданта разительно отличался от того, к которому я привык.

Здесь не воняло перегаром, на полу не валялись пустые бутылки, а наоборот, было прибрано, отсутствовал какой-либо запах, и вместо вечно заспанного, с опухшим лицом Грилла сидел совершенно другой человек.

– Воитель Лэнгрин Азолай по вашему приказанию прибыл.

Я стоял навытяжку перед столом, за которым сидел явно немолодой уже мужчина, чьего лица я пока не видел, но чьи волосы были покрыты сединой.

Он не поднял головы, продолжив листать, как мне показалось, мое же собственное досье.

– Значит, новичок, только прошел испытание… – задумчиво буркнул он, – и сразу же направлен сюда…

– Так точно! – бодро рявкнул я.

Он поднял на меня свой тяжелый взгляд. Глаза, глядевшие на меня, в поэтических произведениях империи принято было называть равнодушными или безжалостными. Светло-голубые, больше напоминавшие холодные и колючие ледышки, глаза убийцы.

Его взгляд сканировал не хуже детектора в боевом мехе, а его лицо было обезображено (именно обезображено, а не украшено, как иногда говорят о некоторых воинах) шрамами. Половину лица изуродовал страшный ожог, одно ухо отсутствовало.

– Отвечать только тогда, когда к тебе обращаются! – угрожающе заявил он. – Понятно, новичок?

– Так точно!

– Хорошо… – он опустил глаза в досье, вновь погрузившись в чтение. Продолжалось это несколько минут, и все это время я стоял перед ним навытяжку.

Затем он отложил документы, поднялся из своего кресла и обошел меня, словно бы осмотрев.

Я обратил внимание, что он тянет левую ногу при ходьбе так, будто колено у него вообще не сгибалось. Еще я наконец-то разглядел его звание: новый комендант находился в чине капитана. Причем, судя по эмблеме на рукаве, раньше он был командиром мех-бригады. Никаких других знаков отличия или герба дома, к которому он принадлежал, я не заметил. Неужели простомордый? Снова?

– И за что же, любопытно, к нам сюда отправили столичного франта? – хмыкнув, спросил капитан. – Что такого можно было натворить…

– Это не наказание, уве капитан (прим. уважительное обращение к старшему по возрасту, званию), – ответил я, – это мое первое назначение.

И тут же получил под дых такой удар, что сложился пополам, отчаянно открывая и закрывая рот, пытавшись вдохнуть хоть немного воздуха, который из меня только что выбили.

– Я ведь сказал, – совершенно спокойно напомнил капитан, – говорить, только когда к тебе обращаются!

И вдруг рявкнул:

– Встать смирно!

Худо-бедно я смог наконец-то вдохнуть, и едва сделал это, тут же вытянулся по струнке, хоть и продолжал хрипеть. Злоба начала накатывать. Что себе позволяет этот ублюдок? Как смеет он так обращаться с дворянином?

– Значит так. Меня зовут капитан Рок Аран, и со вчерашнего дня я комендант в этой дыре, – заявил офицер. – Что касается тебя, если сюда кого-то присылают, значит, он сильно провинился. Не хочешь отвечать, что успел натворить, – не надо. Но врать мне не смей, еще раз соврешь, и будешь греть ноги меха. Все ясно?

Греть ноги меха – это довольно жесткое наказание, применяемое к воителям. Провинившегося привязывают между ног робота, и он там трепыхается, пока машина идет. Его постоянно бьет о железные ляжки меха, еще и сама по себе процедура является унизительной. Наказанный, будучи подвешенным в таком состоянии, похож на детородный орган, непонятно зачем появившийся у боевого меха, так что даже когда экзекуция закончится и он будет освобожден, ему долго будут ее припоминать, давая нелестные прозвища…

Заявление капитана вовсе привело меня в ярость. Подвергать дворянина подобному наказанию ‒ неслыханно! Даже за намек на подобное он может лишиться головы!

– Вы не посмеете! – выдохнул я.

– Я не услышал ответ на свой вопрос! – проигнорировав мой полный ненависти взгляд заявил Рок Аран. – И если уж вы дворянин, то должны понимать, чем для вас выльется вранье, еще и старшему по званию. Вы же это понимаете?

– Так точно! – прорычал я.

– Отлично, – кивнул Рок Аран, – теперь перейдем к основным вопросам. Получали ли вы приказ от лейтенанта Грилла не открывать огонь по бунтовщикам?

– Так точно. Но я еще получил приказ…

– Молчать! – рявкнул Рок Аран. – Или клянусь, вы об этом пожалеете!

У меня было дикое желание вызвать его на поединок чести прямо сейчас. Слова уже готовы были сорваться с губ, однако Рок Аран опередил меня, задав следующий вопрос:

– Грилл отменял свой приказ?

– Нет! Но до этого…

Мне в очередной раз прилетело под дых.

– Я, кажется, не спрашивал, что вы получали? – услышал я полный злобы голос Рок Арана.

Я с трудом поднялся на ноги, схватил рукоятку своей шапры. Теперь уже поединка чести этому простомордому не избежать. Пусть тешится, пусть задает свои идиотские вопросы и устраивает этот фарс, но я уже понял, что он просто пытается выгородить лейтенанта Грилла. Что ж, они получат свое. Оба. Я даже позволю ему закончить допрос, а затем этот калека получит по заслугам…

– Вы самовольно приняли решение атаковать технику повстанцев. Вы это отрицаете? – меж тем спросил капитан.

– Нет, – прохрипел я.

– Вы отдавали приказ воителям своего кулака бить только по ногам промышленных мехов?

– Да…

– Тем не менее чуть позже вы приняли решение бить на поражение, вопреки приказам старшего по званию?

– Обстоятельства вынудили…

Рок Аран попытался ударить меня вновь, но я был к этому готов, поэтому, несмотря на то, что рука его выстрелила с просто молниеносной скоростью, я успел блокировать удар, но тут же полетел на пол с разбитым носом.

Я не ожидал от этого доходяги такого. Даже не понял сначала, что произошло.

Несмотря на боль, я тут же поднялся и встал по стойке смирно. Теперь он окончательно перешел все границы. Ему конец!

– Не смей играть со мной, мальчишка! – злобно пророкотал новый комендант. – Ты не знаешь, на что я способен и что могу с тобой сделать.

Меня так и подмывало бросить ему в лицо имя рода, чтобы он понял, кто я такой. Посмотрим, куда он засунет свои угрозы, узнав, что перед ним стоит сын его лорда, графа Тирра, и посмотрим, что он будет делать, когда я брошу ему вызов. В любом случае ему конец: я убью его.

А самое забавное то, что даже если я ему проиграю, если каким-то чудом эта хромая развалина сможет меня победить, после этого он проживет недолго, потому что как бы ни относился ко мне отец, но узнав, что я погиб от руки простомордого…

О, я не завидую капитану Року Арану. Ему предстоит познакомиться с «Логовом» ‒ местом, где держат и допрашивают мятежников, предателей и шпионов. Говорят, дознаватели «Логова» настолько искусны, что могут пытать годами, заставлять человека испытывать боль, резать его, мучить, но при этом не позволят умереть.

В какой-то момент мне даже захотелось проиграть ему, чтобы все, что я сейчас представлял, случилось с ним.

А затем в голове промелькнула мысль или, скорее, догадка. В том, как велся допрос, какие вопросы задавал Рок Аран, была определенная странность. Я даже начал сомневаться, действительно ли капитан пытается прикрыть Грилла. В конце концов, кто он ему такой?

– Вы задаете вопрос, но не даете на него ответить, – заявил я. – Какой смысл в этом допросе?

Похоже, мое поведение и заявление удивили командира. Он ожидал чего-то другого… Как бы там ни было, а его только что полыхающий яростью взгляд снова начал излучать показное равнодушие.

– Ваше самоуправство, ваши ошибки привели к огромным потерям и проблемам. Из-за вас комплекс «АЦ-17» не сможет функционировать несколько месяцев, пока не прибудет новое оборудование. А допрос преследует одну единственную цель: я пытаюсь определить, кем вы являетесь: высокородным кретином, которому нужно дать пинка из рядов воителей, или же завравшимся молокососом, которому нужно набраться ума среди «Падших»…

Он кровожадно усмехнулся, увидев, как я дрогнул.

Ну еще бы. Он намекает, что выбирать я должен из вариантов один хуже другого: либо лишиться звания и никогда уже не иметь возможности оказаться в кабине боевого меха, либо отравиться в штрафной мех-батальон, где служат воители, совершившие серьезный проступок. Таких презирают все остальные, их всегда кидают в самое пекло, и чаще всего ряды «Падших» покидают, только погибнув в бою, тем самым очистив свое имя от позора, да и то не факт. Нужно еще умудриться погибнуть «правильно». Случаев, когда воители переводились из «Падших» в нормальные части или хотя бы в такую дыру, как Вергин-4, было мало, настолько мало, что я навскидку их даже вспомнить не смог.

Я взял себя в руки, дерзко уставился на капитана и заявил:

‒ Если вы уже приняли решение – это ваше право. Но вы даже не желаете услышать, по каким причинам я принимал то или иное решение, какие условия и ситуации требовали поступить так, как я поступил.

– Почему мне это должно быть интересно? – пожал плечами Рок Аран. – Зачем мне слушать, как вы будете оправдываться?

– Затем, что это мое право. И если вы этого не сделаете, то я буду отстаивать свою правоту в поединке чести.

Вот так. Я не буду проводить поединок из-за ущемленного дворянского достоинства, я буду сражаться за правду и собственную правоту. Уверен, что позже, когда на Вергин-4 прибудет какой-нибудь лорд, он быстро разберется в ситуации, и тогда уже Рок Аран будет греть ноги меха.

Рок Аран был не на шутку удивлен. Настолько, что даже поднял одну бровь.

– Вы хотите вызвать меня на поединок чести?

В его вопросе было столько неприкрытого сарказма, что мне захотелось ответить ему утвердительно, вызвать его на поединок прямо сейчас. Но я решил следовать своему плану.

– Если вы откажете мне в моем праве.

– Что ж, рассказывайте, – хмыкнул Рок Аран, – мне жутко интересно, что такого вы можете рассказать…

Вот он и попал в ловушку. Я видел на его столе самописец – весь наш разговор фиксировался.

– Я вынужден был отменить приказ стрелять по ногам и наносить минимальные повреждения, так как противник превосходил нас числом, – заявил я. – Если бы я этого не сделал – мой кулак был бы уничтожен. А противник смог бы добраться до космопорта, захватил бы корабль и, кто знает, может, перед отлетом или уже на орбите он бы начал наносить удары по объектам на поверхности. Тогда полученный урон был бы несоизмеримо больше по сравнению с тем, который получил комплекс «АЦ-17» в результате принятых мной решений.

К моему удивлению, Рок Аран вдруг задрал голову и засмеялся. Причем нехорошо, глумливо, с явной издевкой.

– «Превосходящие силы противника»? – переспросил он, отсмеявшись. – Целый кулак боевых мехов и подразделение панцирников могли быть уничтожены жалкой кучкой мятежников на промышленных мехах с добывающими лазерами? Нужно быть полным идиотом, чтобы проиграть бой отребью с шахт, еще и имев в распоряжении пять боевых мехов и отряд панцирников.

– Пять боевых мехов? – ошарашено переспросил я.

– Вы что, считать не умеете? Не знаете, сколько в мех-кулаке боевых единиц?

– Знаю, – ответил я, – но в патруль мы отправились на трех машинах. А отряд панцирников подоспел к нам в самом конце. И если бы не они…

До этого момента улыбающийся Рок Аран мгновенно убрал улыбку с лица.

– Стоп! – заявил он. – Что вы сказали? Три меха?

– В патруль отправились я, воитель Малок и воительница Ксанья.

– Три меха?

– Точно.

Рок Аран изменился в лице, чем несказанно меня удивил. Он что, был не в курсе, в каких обстоятельствах мы сражались и сколько нас было? Как так? Он что, не в состоянии был посмотреть записи с наших роботов?

Рок Аран обошел свой стол и схватил распечатки, принялся их перебирать, пока не нашел нужную.

– Вы уничтожили или повредили больше пятнадцати вражеских мехов и около тридцати колесной и гусеничной техники на трех боевых машинах?

– Я не считал число уничтоженных целей, – пожал я плечами, – возможно… Но, прошу отметить, пока у нас была возможность, как и было приказано, технику противника мы не уничтожали, а с минимальными повреждениями выводили из строя.

– Вы свободны, – каким-то загробным голосом сказал Рок Аран.

– Простите?

– Вы свободны, – повторил он, – возвращайтесь в санчасть. Вас ведь еще не выписали?

– Нет.

– Значит, возвращайтесь к врачам.

– Но…

– Это приказ. Продолжение нашего разговора пока отложим.

Я был совершенно обескуражен. Мне казалось, что, затеяв все это, Рок Аран не станет меня слушать, начнет издеваться и продолжать обвинять. В конце концов, все подойдет к тому, что я вызову его на поединок. Но разговор повернул совершенно в другую сторону, сбив меня с толку.

Настолько, что я не нашел ничего лучше, чем пробормотать: «Слушаюсь!»

Я развернулся и направился к двери. Внутри меня все еще клокотала ярость, так и не нашедшая выхода. Однако еще большим было удивление от того, что сейчас случилось.

Уже у выхода из кабинета, прокручивая последние минуты разговора с капитаном, до меня наконец-то дошло, что случилось.

Лейтенант Грилл! Похоже, чтобы прикрыть собственную задницу, он решил все свалить на меня. Еще и наврал, что у меня был полный мех-кулак. Чертов ублюдок!

– Воитель Лэнгрин! – услышал я голос Рок Арана и развернулся. Капитан, прищурившись, глядел на меня так, будто сканировал. – Как давно вы занимаете должность лидера мех-кулака? Как ее заслужили?

– Лидера? – переспросил я. – Я рядовой воитель. Должность лидера мне никто не предлагал.

– Но вы отдавали команды в бою двум другим воителям. Это есть на записях.

– Кому-то нужно было принять командование на себя. Ситуация была чрезвычайная, все произошло очень быстро. Я принял решение взять ответственность на себя.

– Принять командование? С вами не было лидера или его зама?

– Нет.

Рок Аран несколько секунд вглядывался в мое лицо, словно бы пытаясь понять, лгу я или нет.

Похоже, он смог это определить. Лицо его вдруг вновь стало непроницаемым, он кивнул мне и сказал, что я свободен.

Я покинул кабинет коменданта, вернулся в санчасть, где врач, проверив мои показатели, принялся ругаться последними словами, а затем вколол мне что-то, от чего мысли начали путаться, и я быстро провалился в сон…

***

Врач меня разбудил утром, приказав собираться и немедленно отправляться снова к коменданту.

Я поспешил выполнить приказ, но пока одевался, услышал грохот: неподалеку от здания вышагивал мех.

Любопытства ради я выглянул в окно и обнаружил, что по периметру базы, вдоль стены шагает легкий оборонительный «Корт», а меж ног у него болтается окровавленный, побитый о ноги «Корта» человек.

Несмотря на дистанцию, нас разделявшую, несмотря на кровь, измазавшую его лицо, я узнал человека, который «грел ноги» меху. Это был лейтенант Грилл…