Читать книгу Hannibal ad Portas – 6 – На слишком близких берегах - Владимир Буров - Страница 4

– Хорошо, но сначала ответь мне: ты хочешь умереть?

– Да.

– Да, да, – или: да, придется?

– Первое.

– Точно?

– Сейчас поверил окончательно.

– Ты думаешь, Данте после смерти написал своё открытие Ада и последующих за ним модификаций?

– Пока еще не могу принять окончательного решения, как он это сделал.

– Но ты думаешь: всё конец, или пока всё-таки:

– Прощай Солнечная Система?

– Скорей всего – это и есть моё задание, как местного робота: узнать: уже всё или еще дожидаться придется?

– Что это значит?

– Агрессия, существующая на Земле – продолжается ли в Космосе, или постепенно уменьшается, по мере от нее удаления?

– Если нет?

– Значит, будет применен вариант Омега.

– Что это значит? Кирдык для всех бесповоротный?

– Если, да, значит, придется умереть еще раз.

– Так ты уже, что ли?!

– Ну-у, не в Земной же ж оболочке я сюда прорвался.

– Уже не вопрос?

– Для людей нормалис – обычных – это преобразование пока еще невозможно. А так-то, да, мир намного больше, чем людьми наблюдается.

– Это давно известно, но пока еще никто не смог доказать обратного.

– Какого обратного?

– Имеется доказательство, – ответила она уже с тарелкой бутербродов – два с сыром и три с колбасой – существует реакция под названием Происхождение Жизни, что и человек может в живых покинуть Землю, но она четырехступенчатая, и пока никто не понимает, что это значит.

– И ты знаешь такого человека? – спросил Алексей.

– Да, одного знаю.

– Кто это?

– Не знаю.

– А?

– Вот в том-то и дело, милый, что ты его знаешь!

– Не может быть! Я только прибыл, и можно на двух пальцах сосчитать всех, кого я знаю, но кого здесь нет.

– Значит.

– Да, продолжайте, пожалуйста, так как я всё равно уже мало что понимаю.

– Ты уже был здесь!

– Да ты что?!

– А что?

– Я этого не помню.

– Вот это-то как раз и хорошо, ибо из-за хорошей памяти люди привыкли жить только прошлым. Ты сможешь!

– Будущим?

– Нет, тоже прошлым, но без примеси настоящего, мешающего взглянуть правде прямо в глаза.

– В любом случае, я не смогу раздвоиться.

– Да, я знаю, надо найти того человека, который и сейчас.

– Думает?

– Да.

– Вы думаете, такие Хомы еще встречаются?

– Да, одного я знаю.

– Ты с ним?

– Нет, пока боится, но я добьюсь, что трахнет.

– Почему до сих пор?

– Боится, что привяжусь к нему, а мой отец использует его открытие для производства ракет малой дальности, как.

– Как большой, – сказал Алексей и добавил: – Думаю, это только прикрытие.

– Насчет ракет?

– Да, им, как и всем остальным надо знать только одно: как люди могут покинуть Землю без потери памяти о прошлом.

– Неужели это так обязательно?! Я, например, всегда могу найти новых лейтенантов для удовлетворения их потребностей, как своих.

И, да: его уже ищут два дня и пока не могут найти.

– Так бывает?

– Нет.

– Тогда почему?

– Не знаю, остался только один вариант, но он настолько маловероятен, что никто не хочет его проверять.

– И это?

– Тюрьма.

– Это очень логично, почему, – нет?

– Ему пятнадцать лет, – и с организованной преступностью не связан.

– Уверена?

– Потому что ее здесь нет.

Алексей узнал, что ученому пятнадцать лет, и отменил свой план попасть на Зону, в качестве невинно осужденного, чтобы найти его, ибо по показаниям его памяти, оставшейся – как в прошлом – на комете, которая периодически фигурировала в районе видимости с Земли – конечно, вооруженным американским – с украденной в России:

– Кстати, вместе с ученым, технологией, – телескопом, – глазом.

Как зашифровано – так я прямо и записал, чтобы – в случае чего – не поняли недостаточно посвященные. К тому же:

– Мне всё ясно, – как ночью божий день.

И Алексей пробрался к нему, когда этот ученый, открывший позитронный переход на планету прошлого, которая фигурировала с незапамятных времен рядом с Землей, и так близко, что можно было смотреть на нее перед сном, – и:

– Молиться, – работал учеником в лекальном.

И.

Специально провалил экзамен в школу милиции, испугавшись в темноте своего же выстрела. И вот так:

– Отгадать, что это: внедренная в земное время информация, которой всегда найдется место с тончайшим инопланетным оборудованием, или Алексей на самом деле всё забыл, уверенный:

– Надо?

– Напомнят!

Но только вышел из этой купели, как человек, уже знающий, кого надо искать.

– Но где? – вот в чем вопрос, как ужаснулся Гамлет, когда понял, что только он один и может узнать ответ на него.

И уже готов был принять неотвязное предложение Сер-Сера, что надо внедриться в банду, чтобы попасть на Зону, – и там, следовательно:

– Всё уже будет.

– Что, собственно? – он даже остановился, как вкопанный перед мостиком, куда забрел неизвестно зачем.

Ну, не может же быть, что он вот-вот перейдет в двенадцатый цех?

И сделал облегченный вывод:

– Просто в закрытый, – а это девятый.

Скорее всего, на сборку, чтобы быть, как – далеко не все – но, как все белые люди в белом халате!

Не рассчитал, что не только он сам обладает такой стеснительностью, что не сможет за просто так принять подарок судьбы, но и сам герой поиска.

Тем не менее, Леху сразу направили на сборку в девятом – он, нечаянно, по дороге к выходным кабинам узнал, что там намедни – что значит:

– Лет через сорок, – умер уже один человек, пришедший из армии, и обрадованный тем, что будет в белом халате работать, однако:

– Паяльником, – а то, что от этого паяльника идет вредный, как яд, дым – не понял, так как и не было принято верить таким вещам, что на вредную работу могут поставить без намордника. – Но вот то, что человек сам его снимет за невидимостью опасности – забыл подумать.

Передумал, отказался от блатного бело-халатного места, что значит:

– Не зря, ох, не зря не взяли в сыщики, хотя и только из-за того, что испугался в темноте пистолетного выстрела.

И то этот испуг удалось уловить только хронометром, а так-то чуть не грохнул стрелявшего, из чего, впрочем, тот и определил главным образом:

– Испугался!

Что – в общем-то – правильно, но это и значит, что надо сначала хорошенько разозлиться, чтобы:

– Победить.

Из-за всех этих так близко к цели лежащих расстройств Алексей опять зашел в бар, но с намерением:

– Только попрощаться.

И.

И увидел его. Но и здесь сработала странная привычка людей – после долго отсутствия:

– Не узнавать друг друга.

– Почему ты думаешь, что прав? – спросил Леха.

– Дак, именно поэтому.

– А именно?

– Ты понял, что я тебе объяснил?

– Нет.

– Ну вот, и все – нет.

– Значит, ты прав?

– Да.

– И такова вся твоя логика?

– Да, сэр, если вы сэр, а если нет, то не очень ясно, зачем и спрашива-ете-шь.

Чтобы понять меня – вы должны понять, что здесь идет сознательная фильтрация истины.

– Ничего не может просочиться даже? – Алексей.

– Да.

– А ты, как тогда проперся.

– Я не проперся – как ты мелешь – ибо это и вообще невозможно.

– А?

– Да, именно Б – я там уже родился!

– Человек – так сказать – с Бульвара – этих, как их?

– Это пространство и время нельзя обозначить видимым спектром.

– И Земля – значит – по-твоему.

– Да, захвачена.

– Кем, захватчиками? – Алексей.

– Да, но этими, которые позиционируют ее, как.

– Как?

– Как всегда такой и бывшею!

– Ты возмущен, что это не так?

– Возмущен, что никто этого не понимает, что Земля – Другая-я!

– Вот так даже, как Атлантида, что ли?

– Нет, это и есть именно Атлантида.

– Какое главное отличие? – Алексей вынул блокнот, чтобы записать этот важный ответ.

– Бессмертие.

– Но Атлантида умерла.

– Да, так можно думать, ибо очень уж велика глубина ее падения.

– Будем искать?

– Ищете, я уже разочаровался.

– Но ты знаешь, что у тебя нет другого пути?

– Так-то, да, но видимо, подождать придется.

– Где по-твоему надо искать вход в истину?

– Рядом. Между:

– Небом, Землей, дорогой, деревьями, ветром и затишьем.

– Если твои разработки находятся на всё еще этой стадии, э-э, разработки, то уже ничего не успеем сделать.

– У вас есть сведения о совсем уже близком Конце Света?

– Нет, но как вынужденная мера – будет.

– Что ж – это близко к истине, но далеко от понимания ее человеком, – как и:

– Было?

– Не думаю, что всегда.

Алексей пошел к начальнику колонии, что, мол, так и так:

– Надо отпустить одного зачем-то осужденного.

– Не больше, чем на два дня, – ответил хромой уже Ник-Ник, бывший раньше – хотя и считалось тогда:

– Уже, – хромым, и как сообщали любознательным: в какую-то одну из войн.

– Что будет через два дня? – Алексей.

– Проверять приедут, все ли ста еще здесь.

– Я могу побыть за него, если что.

– Да?

– Да.

– Ты умеешь делать такие же фокусы, как он?

– А именно?

– Ты должен сам знать, что именно им надо.

– Даже так.

– Да, ибо этот парень уже доказал, что человек сам.

– Да, я согласен с ним – сам точно не знает, чего ему больше хочется: иметь ту, которую уже имел, или, наоборот.

– Следующую?

– Следующих уже скоро не будет – только предыдущую.

– У меня не было предыдущих, – ответил учитель физики на гражданке, а здесь фильтровальщик человеческого материала на пригодный к дальнейшей разработке, или уже можно с уверенность записать:

– Пусть останется здесь, на Земле, как на Зоне, и мечтать дальше, чтобы назначили банщиком, чтобы без зазора трахать голубых, вынужденных здесь быть серыми, – а нет:

– Ясно, – ответил Алексей, – второго суда уже не будет.

– Да, банщик или повар – это предел его полетов не только во сне, но и.

– Да, и на Марсе – также, как Луне апостолу Павлу.

– Ась?

– Что?

– У нас – в наз – в физике такого закона по названию нет.

– Это не у вас.

– Он тебе сказал?

– Данте.

– Врешь!

– Нет, просто еще не всё забыл, поэтому кое-то спутал – это был всё-таки Павел.

– Смысла не вижу в этих рассуждениях, – сказал Николай Николаевич, – ибо пусть они и правдивые даже, но нам все равно же – даже без запрета партией и правительством – не понятные.

– Мне тоже сказали, да, но добавили, что не абсолютно.

– Он?

– Есс.

– Ох! я встречу того духа-а!

– Значит, он здесь всё-таки?

– В Шизо. Нет, нет – это шутка.

Леха вышел с зоны и по задумчивости зашел в соседний магазин для приезжих к осужденным, если кто забыл купить колбаски побольше, чтобы осталось и вечным – даже после пенсии – зекам:

– Охранникам, – шмонающим недостачу.

И продавщица, чем-то ему знакомая, но уже прилично потасканного вида, подмигнула незаметно даже вооруженным видеокамерой подсмотрелкой, – как:

– Стрелкой на часах, – что значит, скоро обед, выйду, подожди, авось и трахнешь:

– Опять? – даже возразил он сам подсознательно.

И оглянулся, куда можно спрятать, но она рассмеялась:

– Не надо усложнять то, что и так уже находится за пределом нашего обычного представления.

Он вышел, сел на скамейку нарочно спиной к выходу из магазина, так как уже с:

– Не-поступления с первого раза в школу милиции, – тренировал волю, делая то, что очень не хочется и даже боязно.

Неужели здесь люди сидят по случайно открытому каким-то дикобразом открытию:

– Двадцать лет спустя, – как сегодня?!

– Точнее, наоборот, – угадала его поиски истины в уме подходящая красавица.

– Ты накрасилась? – только и смог почти равнодушно ахнуть Алексей.

– Это не я.

– Брось, брось, вижу, что ты.

– Ну, хорошо, кто я? – спросила она и тоже села – так сказать – рядом, ибо прямо ему на колени.

– Э-э, Галя!

– Может, Валя?

– Нет, нет, точно, ты Даша.

– Неужели я была такой некрасивой?

– Я тебе куплю сарафан Монтана, как заработаю побольше денег – будэшь!

– Проституткой, что ли? Нет, это не по мне, я сама привыкла трахать всех, кто еще не понял, чего, собственно хочет.

– Не могу понять, как ты сюда попала.

– Но понимаешь, как отсюда выйти?

– Да, дойду – здесь недалеко – стоит танковое отделение.

– Довезут на танке?

– Да, я недавно отмазал ихнего майора.

– От чего?

– От побывки на пенсии раньше времени.

– Ты думаешь, вернешься туда опять, откуда пришел?

– Мне больше некуда.

– Это хорошо сказано, но всё равно вряд ли получится.

– Еще никто не возвращался туда, откуда пришел?

– Да. И знаешь почему?

– Не знаю.

– Время – вишь ты – тоже: движется!

– Ми нэ зналы, – пошутил Алексей, как умел. Но всё равно ужаснулся, почувствовав, что попал в сети, из которых может выбраться только полный дурак, а ему до него еще пахать и пахать, – как:

– До пенсии, – угадала-пояснила ему ситуацию Галя-Даша.

Он только мяукнул:

– Неужели для этого я должен вас обеих трахнуть, как одну?

– Можешь наоборот.

Алексей подумал и сообщил:

– Я ничему этому не верю.

– Если всё уже сделано – это и не обязательно проравнодушила она.

Он сходил в расположение танковой части, но ему сообщили, что да, есть, но была:

– Двадцать пять лет назад.

Не в состоянии ничего ответить вернулся назад.

– Ты где был? – спросила Даша.

– Так. А ты?

– Ходила за сигаретами.

– В свой магазин, он еще не ушел в будущее, пока тебя не было?

– Ты шутишь, или просто так – так и остался дураком?

– Я не понимаю, почему этого не могло случиться.

– Время связано с человеком. Я здесь – оно тоже никуда не торопится.

– В принципе, всё как обычно, – согласился Алексей.

Она:

– Да, мы тута и оно здесь.

– Я вот только не чувствую себя Пуаро на пенсии.

– Я тоже не Агата Кристи.

– Ты думаешь, время не будет без нас меняться?

– Не наоборот?

– Надо попробовать.

– Что, сесть в тюрьму, чтобы найти его.

– Да ты что на самом деле вообще думать разучился?!

– Скорее всего, и не умел, мэм.

– Хочешь его увидеть – посмотри в карманах.

– Там ничего нет.

– Денег нет на такси?

– Нет, но смогу отдать на месте. Возьму в счет аванса у Сер-Сера.

– Не знаю, получится ли это у тебя, так как аванс – это уже идет в счет. Но всё равно, – она посмотрел на часы, – попробуем успеть до окончания обеда.

И.

И она сама села за руль майорского Уазика, который здесь испекался на солнце, и:

– Поехали-и!

– Хорошо, что, – сказал Леха.

– Да? Что я умею ездить?

– Нет, что он едет, – не улыбнулся даже он, хотя это и было его обычным делом: только смущаться.

– Ой! – крикнула она, повернув направо.

– Вот ду ю сэй?

– Чуть не проскочили!

– Кого его?

– То болото, где тебе надо забрать свои дела. – И не обращая внимания на идущий справа сухогруз тонн под сорок, начала свой неумелый разворот.

И Леха ужаснулся:

– Украла Уазик у хозяина специально для побега, поводом к которому послужил он!

Хотя надо было ужасаться, как минимум и быстро приближающимся немецким сорока тонным мер-сик-ом.

– Это ты так назвал его с высоты птичьего полета?

– А мы где? – пошутил Алексей не своим голосом, что даже ее испугал.

– Ты, чё?

– А чё?

– Боишься?

– Ты – нет?

– Нет, конечно, ибо нас – нас, – повторила она, – догнать нельзя.

– Разные континуумы? – ничтоже сумняшеся спросил Леха.

И она даже затормозила, – а:

– Мерседес, действительно, не приблизился.

– Мы находимся в своем времени, а он.

– В другом? – решил согласиться Алексей, чтобы больше не рисковать неожиданным торможением.

Но всё же не вытерпел:

– Я слышал, что, да, так бывает, но увидеть эту разницу никогда нельзя.

– Ты видел?

– Да, я видел не-приближающийся сорока-тонник. Ты?

– Нет.

– Не может быть!

– Почему? Я не ты. Или ты уже и меня запеленговал, как свою прошлую собственность.

– Ты не поставила знак вопроса.

– Да, потому что верю: мы были – пусть и через одного – но все равно вместе.

Иначе.

– Ты со мной дальше не поедешь?

– Да, я выйду на ходу, а ты чапай на скорости.

– Ладно, ладно, я не шутил, но и сознаваться в не-содеянном пока не буду.

Он подъехал к котловану водохранилища и так затормозил, что она даже не успела спросить, когда уступила ему место за рулем, – а:

– 40-тонный грузовик – не проканав мимо – уже ехал впереди, приближаясь к дальнему повороту.

– Просто я вижу кадров больше, чем обычно, – решил Леха надолго не заморачиваться.

Алексей проснулся утром от холода, и увидел над озером только стелющийся туман. Он не узнал местность, но решил, что это не может быть далеко от города – если здесь есть города – так как увидел на самом краешке обрыва резиновый детский мяч с тремя полосами, как брошенную в связи с неожиданным отъездом:

– Радугу.

Он медленно поднялся, подошел к дороге и поднял руку, не подумав даже, сколько так придется стоять – с протянутой рукой.

Но простоял долго, не меньше пятнадцати минут, прежде чем опустил, наконец, руку, понял, что многие еще спят, а некоторые даже не удосужились выехать из города, чтобы потом иметь смелость в него вернуться.

Почему надо иметь смелость вернуться в город – понять пока не удосужился решиться.

В случайности? Уже не верил.

И так и не появилось ни одной машины за все десять километров. Может быть больше. Мысль, что дорога перекрыта – не синтезировалась, как логичная.

– Вас долго не было, полковник, что-нибудь случилось? – встретила его весьма сексуального вида, кажется, э-э:

– Секретарша?

– Вот ду ю сэй?

– Я грю, – он не успел сообразить, за что, как чуть раньше этого получил пощечину.

– За что?!

– Я бросила всех потенциальных выдвиженцев в зам министры, не уехала – как все – в Австралию, где выдают всем вновь приплывшим по несколько кило чистого золота, – а:

– Ты, – ответил он сам за нее, но только по смыслу – содержания:

– Так и не осознал.

– Скорее всего, – решил Алексей, когда сел в черно-темно-зеленое кресло с вертящимся воротничком и всем остальным стулом независимо, – назначили полковником случайно, по ошибке.

Или, – бросил себе спасательный круг, – больше никого не было в нужный момент, чтобы его отблагодарить, как следует.

Надо узнать раньше, чем поймут, что ничего не делал такого полезного для раскрытия преступления последней пятилетки, но решили:

– Больше некому здесь прославиться.

Да и отец у него раньше был, кем-то высокого звания. Какого? Вот это надо прямо сейчас узнать. Он нажал кнопку вызова досрочницы – что значит, прежде чем зайдет адъютант или первый помощник – ситуацию разъясняет эта помощника:

– Авось это только обычный стресс, который только и требует, что немного времени – до получаса – не больше.

И Досрочницей оказалась она, которая только что плакалась на его плече, что взял ее обманом. А в каком смысле – непонятно же ж почти, – если только:

– Ты надеялась, что я уже скоро буду генералом?

– Разумеется, мне обещали.

– Так быстро даже в кино не бывает.

– Быстро?! Ты знаешь, мне сколько лет?

– Ну-у, конечно, постарела, года двадцать четыре, я думаю.

– Почти угадал: сто двадцать четыре.

– Неужели здесь живут так долго?

– Напрасно ты радуешься, в этом нет ничего хорошего.

– Почему? Мало платят?

– Вот из ит платят?

– Всё бесплатно?

– Да, всё, но именно, всё, что есть!

– Здесь нет даже приличных больших грейпфрутов?

– Думаю, что нет, хотя такие мелочи я не искала.

– Тогда, чего нет такого хорошего, чего тебе так не хватает?

– Нет ничего, я тебе говорю, потому что нет уважения к человеку! Так, думают, что только скотина, хотя и пахнет говном чуть меньше, чем их висящие на деревьях разноцветные, как новогодние игрушки:

– Фрукты?

– Ты знаешь?

– Просто применил логическое мышление. И, да, прости, ты дочь генерала, а я никогда не знал ни одного генерала.

– Я так и знала, что ты не захочешь узнать меня!

– Ты не права, ибо я готов хоть сейчас познакомиться.

– Ни-за-что.

– Я полковник.

– Мне нужен генерал-полковник. И да: зря ты думаешь, что он умнее тебя.

– Меньше?

– Конечно!

– Я не хочу быть дураком.

– Ты и так дурак.

– Почему?

– Потому что не полковник, а генерал-полковник запускает хомов в счастливые Австралии, где уже не бывает пахнущих говном фруктов.

– Неужели цивилизация зашла так далеко?!

– Да, мой бывший полковник, Земля – это уже только пусковая площадка в места со счастливыми случаями.

– Хочу – э-э – в.

– Кость попала? – она.

Он:

– Да, я люблю только семгу и осетрину.

– Они без костей?

– Конечно.

– На меня не рассчитывай.

– Да, думаю, не буду претендовать.

– Придется, придется. Дело в том, что через час у нас будут гости, и я должна показать тебя во всей красе.

– Мы будем трахаться при всех, а они смотреть в зеркало?

– Ты знал?

– Интуитивно просмотрел все возможные варианты и остановился на этом.

– В этот раз ты ошибся, Джек Потрошитель.

– Я должен найти преступника, чтобы подтвердить свою квалификацию?!

– Есть какие-нибудь неувязки, проблемусы?

– Я просто не успею!

– Почему?

– Он еще ничего не сделал.

– Напрасно ты во мне сомневаешься.