Читать книгу Жить не обязательно - Владимир Эйснер, Владимир Иванович Эйснер - Страница 5

В середине июня черно-оранжевый силуэт ледокола взломал горизонт. Там стало дымиться море и прошли караваны, а здесь, между островами архипелага, всё ещё стоял лёд.

Сашка стал опасаться, что в этом году припай, береговой лёд, вообще не тронется, такое бывает, и он не сможет отремонтировать и подготовить к сезону раскиданные по островам ловушки на песца.

Наконец в конце июля прошли дожди и выдались тёплые дни, а в начале августа хиус, резкий северо-восточный ветер, оторвал припай[2].

Над архипелагом засияло солнце.

Гарт столкнул на воду старенькую деревянную лодку, уложил в неё рюкзак с запасом еды на три дня и запустил мотор.

Собаки своей не дозвался. Таймыр ещё щенком обжёгся о выхлопную трубу стационарного мотора и с тех пор невзлюбил лодку. Стоило начать сборы на выезд, как он заползал в самый дальний угол или вообще убегал в тундру – ищи-свищи.

Вот пишут в книгах: «буря налетела внезапно». Так не бывает. Резкая перемена погоды даёт знать о себе резкой чертой на горизонте.

Гарт увидел эту тёмную полосу, когда до самого южного острова на его рыболовно-охотничьем участке оставалось километра два.

«Успею!»

Но вдруг качнулись берега, море прогнуло спину, и пошла длинная, пологая зыбь – первый привет от шторма.

Ещё две волны прокатились под лодкой, белый барашек с гребня догнал судёнышко, и мотор замолк: вода залила магнето. Рыбак пересел на вёсла, – до берега рукой подать. Следующий вал выбил весло из уключины, и лодка встала боком к волне. Вскочив на ноги, парень стал грести оставшимся веслом то с правого, то с левого борта, изо всех сил стараясь держать судно поперёк волны, но уже попал в прибой, и лодка, полная воды, стала погружаться.

Едва успел снять карабин и вновь закинуть его за спину дулом вниз, торчащий над плечом ствол мешает грести, как вал ледяной воды накрыл с головой.

На берег выполз без карабина, без шапки, без сапог.

Выплюнул песок.

Вытряхнул воду из ушей.

Вонзил в густой воздух кулак.

Будем жить!

Направо, как зубы дракона, торчали камни из песка. Раз за разом накрывал их прибой. И налево камни. И там с грохотом разбивалась волна. Лишь посредине песчаная дорожка, по которой и выбрался на берег.

«Та-а-к… С чем мы остались?»

Ощупал, охлопал, огладил себя.

Нож на поясе и патрон в кармане.

Ладно.

Раздеться.

Отжать одежду.

Натянуть сырое и бегать.

Так бегать, как никогда не бегал.

Так тело разогреть, чтоб одежда высохла.

На мху за линией прибоя нашлось несколько крепко скрученных волнами рулончиков бересты. Это драгоценность. Внутри они сухие и, разлохмаченные ножом, легко загораются.

Ветер гнал и гнал льдины на берег. Волны громоздили их одна на другую и дробили о скалы. От тяжких ударов прибоя стоял низкий гул, и земля ощутимо дрожала под ногами.

Если не удастся развести костёр…

Собирая дрова на берегу, заметил вдруг рядом с собой нарядного «шведского соловья», так иногда называют певчую птичку варакушку.

Гарт вытаскивал из плавника или подбирал на песке обломки палок и досок. Следуя за ним, быстрый и вёрткий птах внимательно осматривал щели в досках, отставшую от брёвен кору или отпечаток палки на песке.

Пока рыбак набирал охапку дров, он набирал полный клюв насекомых и личинок. Добыл здоровенного червяка, которого немедленно куда-то унес, а вскоре вернулся с помощницей: невзрачная серенькая супруга его с такой же ловкостью шмыгала в куче плавника, как и он сам. Наверное, где-то рядом было гнездо с птенцами.

Сашка согнул из палки небольшой «индейский лук», тетиву для которого сделал из отрезанной от брючного ремня полоски кожи. Вбил в песок рядом с большим валуном обломок палки, отступив на шаг – ещё один. Повесил на эти колья мокрую куртку, как защиту от ветра, прижал коленом обломок сосновой доски и наметил в ней концом ножа ямку у самого края.

Вращая тетивой берёзовую палочку в ямке, вскоре добыл чёрный тлеющий порошок.

На этот порошок положил трут: тонкие, как папиросная бумага, колечки верхнего слоя берёзовой коры. Вытащил зубами пулю из патрона, насыпал немножко пороха на трут и вскоре раздул огонь.

Ветер сильно дул в уши, заткнул их мохом.