Читать книгу Танцы ледяных смерчей - Владимир Владимирович Нащёкин - Страница 6

– Ну что, жадная Мясная Вредина, ты соскучился? Не загнулся ещё, упёртый дедуган?

– Он думает, мы навсегдашеньки от него свалили, хи-хи-хи!

– Чего молчишь, Вредина?

– Заныкал Осколочек, жмот Царя Скупердяйского? Гони сюда, пока я тебе нос не отгрыз и глазёнки не выклевал!

– Пожалуйста… пожалуйста… оставьте… меня… – Холлинг открыл глаза и увидел сидящую у него на груди птицу с детским лицом и настолько изогнутым клювом, что им можно было легко перерезать горло. Существо смотрело нахально и презрительно.

Мужчина потянулся за Осколком на груди, пальцы закололи от привычного тепла. Если бы Наместник мог выглянуть наружу, то увидел бы, как от его палатки сразу отступила изморозь, ощетинившись ледяными иглами.

– Эй, полегче тут! – птица захлопала крыльями, будто её начало сносить ветром. – Чего хамишь, дядя?

– Не нравится? – ухмыльнулся Холлинг и сжал камень сильнее, чувствуя боль и растущую уверенность в самой глубине души одновременно. Так мощный прилив выносит на берег не только мусор и трупы, но порой и настоящие жемчужины, если набраться терпения. – Сейчас вы у меня попляшите, демоны!

– Как ты это де-е-елаешь? – взвизгнуло создание. – Перестань! Мы ещё не наигрались с тобой! У тебя нет совести, скотина! Перестань, говорю! Отпусти, Мясная Вредина!

– Боюсь, вы мне не нужны, от ваших бредовых голосов Совести, пользы меньше, чем от острого поноса после хромлояда, – он с язвительной усмешкой погладил камень.

– Не посмеешь! – каркнула птица и попыталась клюнуть мужчину в глаз, но Осколок в его руке сверкнул изумрудным сиянием – и создание в ужасе отпрянуло.

– Ты слишком трусливый, чтобы избавиться от нас! В тебе нет совести и тепла – а раз не можешь прощать, то и сам не получишь прощение, мерзкий дедуган!

– Вредная Мясная Жадина, у тебя не хватит духа!

– Только можешь угрожать слабым! И сжигать деревни с людьми! Вонючий поджигатель!

– Заткнитесь! – заорал Холлинг, сжав Осколок так, что боль пронзила всё тело. – Прочь от меня все! Здесь я хозяин! Один я! А вы не смеете проникать в мои мысли! Не смеете угрожать мне! Только я здесь хозяин! Только я, Шарга вас забери!!!

Острые грани впились в руку будто лезвия и стали изменяться. Вот с одной стороны камня появилось изображение деревушки, объятой пламенем. Наместник увидел усталые глаза мужчин, измученные лица бедно одетых девушек и чумазых детей, полных такого животного страха, что казалось – это чувство пахло пеплом и гарью, проникая даже сюда. В носу защипало от отравленного запаха, а голова закружилась, словно горела палатка Холлинга, а дым окружал всё серыми сетями.

В глазах мужчины потемнело. Первобытный ужас будто коснулся спины ледяными когтями и медленно пополз вверх, постепенно впиваясь в кожу всё сильнее. Это не может быть правдой. Не может. Он – сам Наместник Холлинг! Ему никто не смеет угрожать, испытывать его нервы или давить на психику. Обычно такое с огромным удовольствием проделывал он сам, порой морально размазывая непокорных купцов, расправляясь с главами Гильдий, которые отказывались делиться прибылью. А также со всеми остальными, кто смел переходить ему дорогу или имел наглость заявлять о личной независимости. Это только его право. И он никому не позволял его забирать. Унижать и властвовать, порабощая страхом – смысл его жизни.

Холлинг украшал городские ворота настолько изуродованными телами чиновников, что даже самые неуступчивые купцы приползали к нему на коленях, умоляя принять от них скромные сундуки с золотом и дары, за которые многие бароны могли удавиться от зависти.

Унижать властью и страхом – его личный талант, уникальное достижение и проклятое призвание, поэтому Наместник не собирался делиться им с кем-то ещё. Так почему эти носатые призраки смеют указывать и портить нервы ему? Какого Единорога они здесь делают?

Осколок стал ещё теплее. Наместник почувствовал, словно его за пах схватила клешня и сдавила так, что стало невозможно дышать, потому что яйца превратились в пищащих слизняков, молящих о пощаде.

Изображения этих идиотских селян в гранях камня вырисовывались всё отчётливее, будто издеваясь. Сердце бешено заколотилось. Виски сдавило. Руки задрожали как в лихорадке.

Птенцы Совести не отрываясь смотрели на бывшего Наместника пронзительными детскими глазами. Одни с таким презрением, что в нём можно было утонуть. Другие с жаждой мести. Третьи с нескрываемым восторгом. И лишь один Птенец, похожий чертами лица на девочку, глядел с жалостью.

Именно от этого взгляда Холлингу стало ещё страшнее. Он застонал и попытался отвернуть лицо от камня, но не получилось – мужчину словно парализовало.

Крестьяне смотрели на него из сияющих граней Осколка с мрачными улыбками мучителей.

Они никому не делали вреда – обычные работяги, которые не подозревали о жестоких политических играх, а просто вкалывали, чтобы те, кто теперь приходит на Арену, стоящую на месте деревушки – вальяжные купцы и всякая фанфаронская знать, жрали до блевоты, развлекались на шумных пирах и продавали целые деревни ради карет из Хиндариса, наложниц из Арофа, омолаживающих зелий из Хорима и прочих предметов роскоши, будь они трижды прокляты.

Осколок засиял вновь.

Холлинг закусил губу от боли, чувствуя, что камень перестаёт повиноваться ему… это не просто волшебная находка с огромной Силой… не просто артефакт, нет…

Что-то иное, с особым своенравным характером и просто шарговым упрямством внутри уникального, сумасшедшего мира из граней, выступов и причудливых трещин! Осколок впился в руку мужчины и не отпускал, а смотрел в внутрь Наместника, освещая даже самые чёрные уголки, о которых сам Холлинг и не догадывался. Его мерзкая, никчёмная душонка съёжилась и затрепетала словно беглый маг на суде Инквизиции.

Но вот бывший палач и торговец судьбами королевских советников увидел свою девушку, изящную рыжеволосую танцовщицу: она так мечтала стать целительницей, что тратила последние медяки, полученные в трактирах на книги. Наивная душа. Зато у неё была настоящая цель. И духовный стержень. В отличие от Холлинга, она не утратила его и не позволила сломать злостью ко всем, кто не соглашался с её мнением.

Наместник привык давить и манипулировать, унижать и стравливать, а целительница относилась ко всем с таким терпением и состраданием, что это вызывало улыбку даже у него. Может, именно поэтому они так подходили друг другу?

Тайре с грустью посмотрела на мужчину, подняла тонкие руки словно в мольбе, её губы раскрылись в предупреждении. Волосы цвета тёмного пламени мерцали в темноте, напоминая потерянное золото, которое он упустил, гоняясь за властью и новыми жертвами.

Затем красавица вздохнула и начала рассыпаться пеплом. Сначала обуглились её изящные пальцы, потом стройные, точёные ноги, а затем вспыхнуло, загорелось лицо. Из глаз ударили мучительные струи пламени.

– Тайре, ты слышишь меня? Я найду тебя! Найду даже в Пределах Вуали Теней! Только прости меня!

Наместник кричал всё громче, пытаясь отпустить Осколок, но камень лишь сильнее вцепился в него, заставляя досмотреть до конца.

В глубине кристалла мужчина снова увидел деревню. На этот раз селение напоминало прекрасный фантом, который находился почему-то в самом центре богатой Арены – её цвет удивительным образом напоминал оттенок волос Тайре.

Из основания здания ударил вихрь, он закружился, отбрасывая бледные полумесяцы, похожие на чьи-то мертвенные ухмылки.

Они взмыли вверх и стали соединяться в две танцующие фигурки, а вокруг били издевательски яркие молнии.

Наместник с ужасом узнал парня и вскочил, позабыв о ранах, оставленных чудовищами в лесу. Боль скрутила его так, что он со стоном рухнул на землю. Мужчина с трудом поднял голову, не в силах поверить в происходящее. Это просто разрывало его обречённое сознание, сдавливало виски и заставляло сердце всё сильнее колотиться в измождённой груди.

С его погибшей девушкой танцевал тот самый клерик из деревенского монастыря.

– И ты правда думаешь, мне это о чём-то говорит, человеконогий? – фыркнул карлик и сунул дрожащую левую руку в Чашу, чтобы успокоиться. Получилось неважно. Тело не просто ныло – а вопило от усталости. Он потерял почти весь отряд, упустил трофей, судьба его неизвестна – и выжил, хвала Меедорну, лишь благодаря знаменитой выучке мерцающих. Кошмарный день.

А может, сам Лаэрт Белый Единорог дал ему Знак, находясь в духовной связи со своим бывшим подмастерьем? Сейчас Заринверт принял бы такой пинок с глубочайшей признательностью – если бы он помог убраться подальше от этих гиблых лесных мест, где бродят чудовища, способные уничтожить проверенный и отлично подготовленный отряд за несколько минут.

– Мо-может быть… поможет… хочется надеяться… да… – пролепетал Люсий и почесал раненую руку, которую наспех перевязал Зар.

– И как же мне, мой любезный олух Царя Острозубов, поможет вернуть Трофей и всю выпотрошенную банду твой лепет о том, что ты был на Арене на стороне кливийцев и даже успел трижды навалить в штаны, пока скорпиуки обедали твоими более храбрыми, но куда менее везучими сородичами?

В лесу заухали совы, будто смеясь над положением путников. Их уханья напоминали карлику предсмертные стоны его наёмников. Их вопли до сих пор взрывались в голове. Пора лечить нервы и просить у Лаэрта прощения, чтобы вернуться в слуги – или стать хоть самым последним рабом, это будет просто радужной перспективной на фоне последних событий. Хуже работы с жадными до потери мозгов и настолько же самоуверенными наёмниками может быть лишь проклятие стать обедом для голодного дракона.

– Дело в том, – парень сморщился от боли, и карлик зачерпнул несколько искр из Чаши, аккуратно бросив их на рану. – У-ух… тогда ещё Наместник служил Императору. А когда после битвы Ахав помиловал меня и ещё нескольких кливийцев, то этот… Хворлинг или Хреномордунг, как там его – он устроил в честь перемирия пирушку для какого-то лейтенанта Руглина или Рваного, тот ещё тип – от одного вида его хари, я тогда чуть дар речи не потерял. Но я не пил с остальными, поэтому слышал их разговор про Осколки Ока Просветлённых. Вроде бы этот Наместник прочухал, что артефакты находятся в каких-то тайных местах.

– Что-о-о-о? Так мы упустили сам Осколок! – казалось, Зар готов был рвать на себе волосы от досады. – Меедорн, прости весь мой лилипутский род до пятого колена! Прости меня за глупость и неопытность! Я, Заринверт, не достоин даже целовать прах под ногами твоих худших учеников! Осколок! Как же я так опозориться??? О, Меедорн! Да снизойдёт на меня, самого идиотского из идиотов, самого никчёмного олуха хотя бы капля твоего терпения! Хотя бы ничтожная толика твоей мудрости! – он взмахнул Чашей, выплеснув несколько огромных алых шаров, они тут же с шипением спалили соседние деревья.

– Да кто он такой, этот твой Меедурс? – не выдержал Люсий. Кливяне всегда тяжело воспринимали инородные имена.

– Меедорн. Глава Ордена Мерцающих Школы Единорога, где я имел честь поучиться пару лет, пока меня с пинками, которых не заслуживал весь мой жалкий род, не выгнали оттуда, вознаградив фингалом от самого Лаэрта и двумя подзатыльниками от Лавейна! – с гордостью сообщил карлик, потерев глаз и то самое место, удостоенное огромной чести. – Мы как раз путешествовали по Мерегосту, когда я совершенно случайно подпалил задницу капитана стражи в таверне и…

– Точно! Мерегост! Да прекрати ты вопить! – закричал парень. – Этот Наместник ещё трепался, что знает, где часть других Осколков: в деревушке на границе Ламерии и моей родной Кливии, в Мерегосте, Альбервилле и… какой-то другой городище назвал… вычурный… язык сломаешь.

В лесу вновь заухали совы, словно насмехаясь над противоречивыми переплетениями судьбы, захватившими героев. Зашептал ветер, играя с густыми ветвями деревьев. Наконец, до карлика стал доходить смысл последней фразы.

– Что-о-о??? – Заринверт аж подпрыгнул и схватил парня за плечи с такой силой, что у того глаза стали огромными. – Повтори, мой бесценный олух, что ты сказал? – Его дребезжащий голос буквально разорвал пространство.

Лес отозвался игрой ветра в густой листве. Со стороны могло показаться, что так невидимые духи Рощи смеялись над карликом и его слугой.

Зар закричал, повторяя вопрос снова и снова, пока ему в лицо не ударила охапка листвы, вероятно, брошенная одним из притаившихся лесных духов. От неожиданности карлик попятился, но чтобы не выронить Чашу, смешно упал на задницу, прижимая драгоценный сосуд к груди.

На путников полетела листва со всех соседних деревьев.

– И не удивительно! Ведь мы закоченеем как отмороженные острозубы, пока добежим до поляны! – Лайни всё быстрее размахивал посохом, пытаясь хоть немного согреться. – Наверное, его идея отправиться в очередное приключение оказалась не такой уж стоящей…

– Эй-ей! Раба-дей! – передразнил его Кыш и высунул язык, захлопав ушками.

– Лайничка, всё будет за-мер-ца-тель-но! Ну, когда мы найдём Изумрудную Полянку и сделаем всё, что задумали, – улыбнулась посиневшими губами девочка. – А пока мы… не очень успешно её ищем, ты не мог бы зажечь свой посох? И правда леденеет вокруг! У-ух!

– Сейчас! Но если не получится – чур не обзываться на меня Самым Тупоголовым Почтишным Друидом и Рукожопым Обалдуем, хорошо?

– А я и не думала. Это некультурные люди так говорят. Мама всегда объясняла: «Миюшка моя, настоящий мужчина должен творить и созидать подвиги, а настоящая девушка – вдохновлять и окрылять его на это аки небесная аллурия, только не давай много самогона, а прячь в погребе за вязанками трав, чтобы дурь через край не полилась».

– Вот оно что… твоя матушка была очень мудрой женщиной. Ну, значит… я и не мужчина вовсе, раз в самую трудную минуту боюсь этих подвигов больше той дури в тёмном погребе!

– А вот и нет. Ты же просто мальчик ещё, и тебя нужно… правильно вдохновлять и… это самое… оклевать, нет окрылёвывать. Вот!

– Ну и как ты собираешься… вдохновлять такого неудачника как я? – вздохнул Лайни и чуть не уронил посох, который совершенно не слушался его стараний и не собирался загораться.

– Терпеливо и с рыжим настроем, – улыбнулась девочка, тряхнув косичками.

Тем временем ледяные узоры сползли с соседних застывших деревьев и медленно приближались к детям, окутывая всё вокруг игольчатым серебристым ковром.

– Мив-ва! Ми-и-ив-в-ва-а-а-а-а! – заверещал Кыш и показал лапкой на ползущие к ним петли из снежных линий, скалящихся сосулек и вздымающихся ледяных лезвий.

– Ой, – прошептала девочка. – Вот мы попали, Лайни! Скорее буди посох! Скорее!

– Др-р-е-е! Гре-е! Ф-р-ре-е! – подтвердил Кыш и вцепился в плечо Хозяйки.

– Почему они… таращатся на меня сосульками? – казалось, ещё немного, и Миа не выдержит от ужаса.

Снежить приближалась.

– Потому что много веков назад в огромном имперском городе древние слуги Просветлённых спрятали один из Осколков, – хмыкнул Люсий, явно довольный, что его слова произвели такое впечатление на хозяина. Странный фантом предпочитал держаться на безобидном расстоянии, то и дело срывая с деревьев листву чтобы кружить её во всех мыслимых сочетаниях с ветками, мусором и комьями земли. Видимо, его крайне забавляли подобные игры, каких существу, судя по энтузиазму, явно не хватало в Бездне.

– Ты спасёшь мою чугунную голову, самый чудесный олух из всех олухов Царя Острозубов! – закричал Зар. – Если мы успеем попасть в Мерегост до того, как про Осколок расчухают наши конкуренты. Менее чудесные чем ты, разумеется! Он гораздо ближе всех остальных городов, к тому же – именно на него направлены Знаки мерцающих на дне моей Чаши! Мы спасены!

– Хозяин, позволю себе заметить, но до Мерегоста – несколько десятков миль, – огромные глаза паренька, казалось, собирались выскочить из орбит. – К тому же, у нас нет гарантий, что Осколок ещё не забрали!

– Ты прав, дитя моё. Прав, мудрейший идиот из всех человеческих охломонов, – неожиданно спокойно пропел карлик, а его хитрющие глаза заблестели, как у него всегда случалось, если накрывала очередная волна возбуждения. – Но я смогу это проверить, если проведу ритуал. Один замечательный ритуальчик, позволяющий мне отследить… хм… как учил ещё сам Меедорн, да не облысеет во век его седая голова… отследить наш Осколочек по эманациям! Ха-ха-ха! По самым психически неустойчивым, вкуснейшим отпечаткам Силы! Ха-ха-ха-ха-а-а-а-а-а!

– Но… это же невозможно… – вздохнул Люсий и с удивлением посмотрел на карлика, а тот с детской улыбкой отплясывал вокруг него сумасшедший танец, потрясая Чашей. Смертоносные искры едва не выплёскивались на землю, но всякий раз этому эксцентричному мастеру удавалось совершенно интуитивно удержать равновесие, не дав выплеснуться чудовищной мощи. – Такое доступно лишь архимагам, насколько я слышал, да и то при некоторых сложных условиях.

– Верно! Верно! О, самый тупоголовый из гениальных отроков! Я подарю тебе свободу и отпущу на волю, наградив самым радостным пинком, что ты в счастливом полёте приземлишься в родной Кливии, если мы добудем Осколочек! Ха-ха-ха! Мы спасём весь мир! Вдвоём! Как Лаэрт и Лавейн сделали это полтораста лет назад после нашествия Хаоса! Спасём и уничтожим его во славу Шарги и всех возлюбленных острозубьих бабушек, клянусь моим фингалом, полученным от самого Белого Единорога!

– Вам нехорошо, Хозяин? – Люсий отпрянул от Чаши, она вспенилась алыми искрами и фыркнула на парня фиолетовыми пузырями. Из сосуда высунулась омерзительно довольная кабанья морда с почти слоновьими ушами, облизнулась на кливийца, радостно хрюкнула, но тут же спряталась назад, заметив Зара.

– Да! Да! Да! Мне ещё ни разу не было насто-о-олько нехорошо, как сейчас, ты, Чудная Человечность Человеколюбивых Чудомордов! Аха-ха-ха! У-и-и-и-и-и! – голос карлика сорвался на восторженный фальцет. Карлик проделал невероятное танцевальное па и взмахнул пылающей Чашей, выстрелив сразу тремя струями фиолетового, оранжевого и розового пепла, они взметнулись ввысь и обрушились в нескольких метрах от остолбеневшего паренька на землю, обрисовав потрясающий воображение, сияющий трёхцветный узор почти в два человеческих роста.

– Что вы делаете, Господин? – закричал слуга, пытаясь перебить рёв разгорающейся Чаши.

– Схожу с ума от сча-а-а-стья как последний идиот! Разве не понятно? А что ещё нужно делать в этом замечательном сумасшедшем мире?

– Вы же спалите всё вокруг! Стойте! Пожалуйста! Хозяин!

– Именно! Именно так, мой ретивый пентюх! Спалим же этот прекрасный грешный мир, чтобы он возродился в очищающем пламени доблестным вдохновение-е-е-ем! – голос Зара от волнения срывался то на ликующий фальцет, то почти на рычащий хрип. – Аха-ха-ха! Возродился как нагая нимфа в струях водопада надежды! Как феникс в лучах пламенеющей Зари Веры! Как таленги в пределах Вуали Теней! Аха-ха! Аха-ха-ха-а-а! А-ха-ха-ха-а-а-а-а-а-а-а!!!

Чаша окатила сверкающий узор такой ослепительной волной, что Люсий с криком упал на землю. Причудливая стена света стала подниматься, отбрасывая непередаваемые всполохи.

В основании этого буйного чуда слуга с удивлением увидел гигантских саламандр, играющих в чехарду с огненными духами. Существа гонялись друг за другом, издавая такие счастливые вопли, словно ничего приятнее для них не могло существовать, чем резвиться в этой живой гармонии света и тепла.

Узор задрожал и будто наполовину рассеялся невероятными лучистыми копьями, которые полетели в разные стороны, увлекая за собой яркими шлейфами саламандр и духов всех мастей.

От такого зрелища Люсий остолбенел. Парень смотрел во все глаза, стараясь ничего не пропустить.

Затем случилось такое, что заставило сердце кливийского парня биться как кузнечный молот. От напряжения у слуги закололи кончики пальцев и вспотело в паху как перед первым свиданием с дочкой мельника. Ноги задрожали и стали подгибаться. Люсий хотел выдохнуть от восхищения, но не смог этого сделать – воздух словно застрял в лёгких комком удивления, смешанного с первобытным страхом.

Из глухой чащи леса с радостными уханьями стали приближаться… сияющие призраки? Нет! Существа, больше похожие на огромные голодные Искры, безумные факелы, состоящие из удивительного сочетания фиолетового пламени с непередаваемым весельем в диких глазищах!

Таленги протягивали удлиняющиеся лапы к Стене Лучей как ребёнок тянется к блестящей игрушке, оставленной отцом.

Люсий обхватил голову руками и всхлипнул, не в силах выдержать весь накал эмоций, навалившийся на него за этот день. Заринверт ухмыльнулся и помахал таленгам Чашей, будто флагом перед новыми союзниками.

Ритуал начался.

– Это же… настоящее искусство! Невероятное владение силами природы в сочетании с мастерской гармонией души и тела! – воскликнула Фейве и опёрлась об Аллофара, не в силах устоять. Друид стоял, положив ладони на искусный медальон в виде миниатюрной рощи, высеченной на огромном пне.

– Тише, тише, о сердце моей тернистой чащи, мне нужно ещё Силы чтобы осмотреть весь Шепчущий Лес и понять, как справиться с этой странной Изморозью. А ты пока отдохни, благодарю. Без твоей помощи мне никогда не удалось бы активировать Высшее Лесное Зрение так быстро.

– Хе-хе, чего там ещё архивырвать, друидище? – в палатку без стука ввалился Дамир, кивнул дриаде, она тут же одним движением пальца увеличила разрез своего декольте на платье почти вдвое. – Всё друидствуешь тут, аж бородища от натуги поседела. Давай-ка, любезный дедуган, лучше партийку в ширк, а? Клянусь сиськами Веласте, я тебя отделаю так, что ты и семи ходов не продержишься! Ха-ха!

– Полагаю, среди твоих широкомордых сородичей не считается за хамство вваливаться без разрешения? Я бы с удовольствием принял твой вызов, хромле и преподал тебе урок игры в ширк, но сейчас слишком занят, поэтому, если ты не возражаешь…

– Ха! Каков нахал, а? – хромл бухнул молотом по земле так, что Аллофар подскочил на месте, а Фейве едва не вылетела из платья, от него соскочили верхние застёжки, обнажив совершенно живописную картину. – Я к нему со всей широкой хромловской душой, а он крутит какие-то словесные завихрения, как шлюха задом в борделе! Ха-ха-ха!

– Так. Дамир, я попрошу вас, – начал Аллофар, поднимая посох. – Нам с Фейве нужно уединение, поэтому…

– Ну вот! Объединение – оно всем нужно, друидище. Другое дело! Садись, дедуган, не будь как в гостях, – он сгрёб оторопевшего от такой наглости Старейшину в охапку и аккуратно усадил за дубовый стол. А другой нежно ухватил взвизгнувшую дриаду и поставил напротив словно куклу. Властолюбивая чародейка вспыхнула, но только открыла рот, чтобы возмутиться и отчитать бесцеремонного хромла, как её опередил друид.

– Ваши нравы и культурные обычаи, Дамир… хм… несомненно обладают эдакой дикой харизмой и колоритом, однако у нас есть дела, а посему…

– Это да. Согласен – скука тут смертная, аж харизмус меня колотит по ночам до пердежа, – кивнул здоровяк и поскрёб татуировку на щеке в виде полумесяца, пронзённого клинками. – Ни выпить, ни подраться не с кем, а как Лаэрт с Райлиным пропали – хоть вешайся! Да и какая-то жуть морозная творится вокруг. Дай, думаю, зайду к моему дедугану и бабе евонной – посмотрю, живы ли? Не окочурились ещё от холодрыги? Ха-ха-ха! Вон все посинели от скуки этой как висельники в заднице морозного дракона! Но ничего, Дамир вам помереть от депрессухи не даст. Верно говорю?

– Ква-ра-шо-о-у, – пробулькал кто-то снаружи, и через минуту в палатку просунулась довольная морда кварга, он зачем-то держал одну из сабель в зубах, одновременно умудряясь ухмыляться.

– Вот-вот, – Дамир захохотал и грохнул кулачищем по столу. – Заходи, зеленомордый, а то без тебя тухловато пока. Вон дедуган мой весь смурной сидит как с похмелуги. Надо ему сделать «кварашо» и «квастроение кваднять», а то насупился на меня, как карлик, страдающий запором!

– Ква-ква-зяин! Ква-можно и кме ква-иг-ва-а-ть? Ква-а-ами!

Фейве переглянулась с Аллофаром, обменявшись многозначительными взглядами. Хромл проворно вытащил довольно опрятную доску и коллекцию фигурок – изрядно поредевшую после событий в Мерегосте и встречи с Оринфертом, но всё ещё ценную коллекцию, которой позавидовал бы почти любой влиятельный барон.

Дамир хмыкнул, отвесил себе хлёсткую пощёчину, видимо, настраиваясь на игру. Кварг радостно булькнул, смотря на оживающие фигуры как на чудеса света. Они отражались в его выпученных глазищах миниатюрными игрушками. Зеленомордый высунул язык до подбородка и стал сопровождать появление каждой новой фигурки вдохновенным бульканьем. Особенно его впечатлил почему-то капитан стражи, когда тот добродушно отсалютовал хромлу – кварг причмокнул и от полноты чувств сиганул через весь стол с места. Фейве поморщилась от такого поведения, но тут же отвлеклась, увидев у такого неотёсанного с виду вояки весьма редкие волшебные фигуры. Дриада вспомнила, как ей не хватило золота, чтобы купить на базаре Хорима бравого рыцаря третьего ряда для личной коллекции – а тем временем Дамир с небрежной скромностью выкладывал статуэтки четвёртого статуса. Чародейка облизнула нижнюю губку.

– Хм-м-м… неожиданно внушительная коллекция, – Аллофар погладил бороду несколько раз. – Последний раз я видел подобную у короля Эйриха, у которого выиграл однажды сундук с изумрудами и молодого пегаса, а тот лягнул одного маркиза и выбил ему глаз – но дворянин вскоре обрёл удивительный по сути дар исцеления, если получал по лбу от жены. Гениальное совпадение, скажу я вам!

– Не дурно, ага, – хмыкнул Дамир. – Я бы исцелял бесплатно только детей и красивых баб, хе-хе, а со знати брал серебром по их весу! Что-то у тебя совсем паршивенькая банда, друидище. Тебе король за байки продул или ты его окончательно охмурил зельями на мухоморах?

– Скорее всего так и случилось. И что же нам теперь… делать? – Лайни побледнел и судорожно схватил посох, наблюдая за морозными рисунками, окружавшими его с Миа.

Снежить клубилась шипящей массой. Ползла морозной жутью и оставляла за собой сверкающий след. Прекрасный и леденящий одновременно. Девочка вздрогнула, вспомнив, что такое же ощущение испытывала лишь однажды – когда в деревне впервые увидела Танец Таленгов, навсегда изменивший её жизнь. Сейчас оживающие рисунки казались ей кошмарами, выпрыгнувшими из самых мрачных уголков Вуали Теней. Они тянулись к друзьям, сверкая на солнце как брызги замёрзшей крови.

В душе Миа всё сжалось в один дрожащий комок. Сердце забилось перепуганным мышастиком, а в виски словно кольнули длинные иглы. Больше всего на свете бывшая боевая фея захотела оказаться в безопасном месте и пить ароматный чай вместе с Лавертом и Ксано. Она даже готова была выслушивать от Рвалина обидные прозвища и получать ехидные замечания от Арена две недели подряд!

– Придумай что-нибудь! – закричала девочка, обняв Кыша и Росток. – Только скорее! Пожалуйста! Они замораживают всё вокруг! И… и приближаются! М-а-а-амочки-и-и!

– Как? Посох не слушается! – в глазах мальчика промелькнуло отчаяние. Он с трудом ударил замерзающим посохом по земле. Ничего не произошло. Попытался повторить, но едва не выронил тяжёлую от налипшего льда палку.

– Ты сможешь! Ну же! Давай ещё! Скорее!

Лайни увидел, как изморозь вокруг них ощетинилась растущими сосульками, острыми как копья шоорских жрецов.

Завыл ветер. Деревья застонали от яростной атаки, а на детей полетели снежинки и небольшие ледышки.

Одна из них до крови рассекла щёку мальчика, но он даже не дёрнулся, судорожно сжимая посох и повторяя одни и те же слова, чтобы разбудить непослушную палку. Она не отвечала на все призывы.

Аллофар, ну помогите же нам! Пожалуйста, Старейшина! Тут такое творится! Без Вашей помощи Роща погибнет!

Пустота вместо ответа. Зловещий хруст льда. Приближение снежити. Хриплый ветер. Отчаяние. Безысходность. Снова мерзкий ветер. Глухой. Холодный. Жестокий.

Да что же случилось со всеми друидами?

– Меня… кто-то душит… – шёпотом признался Лайни. – И Лес… Роща молчит, как будто её что-то блокирует…

– Держись, Лайни! – Миа вцепилась в руку мальчика и заглянула в его полные отчаяния глаза. – Ну попробуй ещё раз! Пожалуйста! Только скорее! Ты сможешь, давай!

– Хорошо… но это бесполезно, Миа. Нас кто-то вычислил, понимаешь? – спокойным, почти безжизненным голосом объяснил мальчик, с трудом проделывая движения тяжёлым посохом – держать его оказалось неловко даже обеими руками.

– Да как вычислил? Кто? Не верь этим злым мыслям!

– Кто-то знал, что мы можем отправиться к Изумрудной Поляне… и приготовил засаду. Прости, Миа. Но нас надурили… – он грустно улыбнулся и обнял девочку, прижав к себе, чтобы она не видела, как в его глазах заблестели слёзы. В голосе ученика друида прозвучало такое отчаяние, что сердце девочки закололо от ужаса. А что если они останутся здесь? Превратятся в безжизненные холодные статуи и больше никогда не увидят друзей? Миа показалось, как её кожа покрылась ледяной коркой.

Неужели всё так и закончится? Они ведь просто хотели помочь! Помочь Роще и принести тепло!

Лайни в отчаянии обхватил виски руками. Голова парня пульсировала резкой, нарастающей болью.

– Нас… обманули как глупых котят, – прошептал мальчик, не в силах говорить от охватившего его ужаса.

– Нули-друли! Брули! Бе-ем! – запищал Кыш и, одним прыжком перескочив на руку мальчику, со всей силы укусил его за руку, вцепившись острыми зубками. – Лупых! Лупых ко-тьят! Тьят! Тьят! Тьят!!!

– Ай! Больно! Ты что творишь? – от неожиданности ученик друида на минуту позабыл об опасности. Именно это и добивался находчивый мышастик.

– Ишь-риш-фиш-бриш!!!

– Да я тебя сейчас…

– Не надо! Лайничка! Смотри!

Миа потянула мальчика за рукав и показала на посох, его поверхность забурлила изумрудными волнами. Ученик друида с удивлением посмотрел на подругу, затем перевёл взгляд на своё орудие, с которого стал осыпаться налипший лёд.

– Ничего себе! Мийка, как вы это сделали? Я не понимаю, что… – посох сверкнул растущими трещинами, создавая круг ослепительного нефритового света, вокруг него в радиусе десяти метров всё таяло.

Остатки льда упали с этой странной палки и превратились в бирюзовые хлопья, похожие на пушистые листья.

– Я и сама не знаю! Может, это Лаверт меня услышал и решил помочь? Ух ты! Видишь?

– Ого! Вот это да-а-а! – только и смог вымолвить ученик друида, сразу позабыв о боли и хулиганском поведении Кыша.

Кровь из раны Лайни на руке брызнула на посох – и тот засиял короткими молниями, похожими на причудливые танцы лесных духов, вернувшихся из долгого сна.

Мальчик закричал от неожиданности, собирая всю боль, отчаяние и ярость в кулак, представив, как на него смотрят с ободрением Лаэрт, Райлин и Аллофар с Фейве: они буквально передавали ему природную теплоту, и воинскую доблесть, наполняя невероятной мерцающей решительностью. По крайней мере, ему очень хотелось представить именно это – Лайни сам не знал почему так произошло, но кончики пальцев закололи с такой силой, что он позабыл о сомнениях.

А затем постарался выплеснуть весь страх и стремление к цели в один порыв, который ему подсказало сердце.

– У тебя получится, Лайни-и-и-и-и-и! Дава-а-а-а-ай!

– Ава-а-а-а-а-ай! А-а-ай-ни! – пропищал знакомый тонкий голосок.

Тогда он размахнулся и воткнул посох в землю словно древний жезл, в котором сконцентрировалась вся его детская вера, светлая воля и друидская любовь к природе.

Вспыхнуло так, что у Лайни заслезились глаза. А затем из палки потянулись сияющие зелёные ветви, появились мощные узловатые корни, и волна первозданной лесной Силы ударила в разные стороны, сметая подступившую изморозь.

– Что это, Миа? – выдохнул ученик друида, с удивлением глядя на свой обычный посох. – Я схожу с ума или это взаправду происходит?

– Это наш ответ снежити! Я же говорила – у тебя получится! Лаверт и Ксано мне всегда объясняли! Объясняли, что нужно верить до самого конца! Верить! Верить за-мер-ца-тель-но! Урр-р-а-а-а-а!

– Раба-да-а-а! – заверещал Кыш и радостно захлопал ушами, давая понять, что без его выходки такого чуда ни за что бы не произошло – вот как верный мышастик умеет вдохновлять друзей. Дружеским укусом!

Дети подхватили Росток и побежали к Поляне Изумрудника. Они не заметили, как из сосулек и льда в дальнем конце чащи соединились изломанные фигуры.

Существа оскалились, дыхнули морозной угрозой так, что соседние деревья задрожали, теряя листья. Затем создания зимы последовали за друзьями. Пора закончить их наивную, светлую сказку.

– И что, теперь всё пропало? Продули как голые ёжики королевским борзым? А я же говорила – не надо было с ним играть! Не надо было! То же мне, мастер ширка – сливает уже выигранную партию из-за инфернально детских ошибок! – не выдержала Фейве, скорчив презрительную гримасу. Аллофар нахмурился и ничего не ответил, глядя на игровое поле. Дриада не умела проигрывать – это для неё выглядело не просто уступкой чужому мышлению, а вызовом для всего Лесного Братства, чьи умственные способности легко раздавил и почти высмеял какой-то неграмотный хромл.

Дамир проявил недюжинное тактическое чутьё и всего за несколько ходов потеснил простыми стражниками высшие фигуры друида и дриады. При этом соперники уже потеряли на двоих чародея, трёх взрослых медведей и даже любимца Аллофара – Серебристого Единорога пятого ранга, а без него тот не мог играть в полную силу.

– Ква-а-аси-ва! – пробулькал кварг, восторженными глазами глядя на поле. Его победили в три хода, оставив хромла одного, только это не смутило опытного Дамира. Он уже выправил ситуацию в свою пользу буквально с ураганным натиском разметав все планы чародейского дуэта.

– Клянусь Арваримом, надо было играть с вами на желание! – захохотал Дамир. – Только жаль, я потерял мою драгоценную статуэтку чуули. Вернее, отдал тому хитрожопому хоримскому купцу, а его теперь с кишками и остатками внутренностей приморозило к полу таверны, так что мой бельчонок ему не пригодится…. Эх, а мне сейчас нужен позарез просто!

– Знаю я твои желания, хромл, – усмехнулась дриада, а на её щеках заиграли пунцовые пятна, сделав девушку ещё привлекательней. – Но не в твоём положении причитать… впрочем, пора нам со Старейшиной вспомнить молодость и как следует окультурить тебя высшей целью… то есть показать урок вежливости и тактичности, превосходство интеллекта и духовной идейности над дикарским напором и наглой силой.

– И то правда, – улыбнулся друид. – Хорошая игра не терпит суеты. Вознамеримся, а?

Он тронул статуэтку архидруида, а тот ударил посохом, обрушив на позиции фигур Дамира снежный вихрь – часть поля покрылась зловещим снегом. Двое солдат тут же вылетели с поля, отброшенные ветром, а у остальных замедлилась скорость.

Фейве тут же отдала приказ лучницам, они использовали ядовитые стрелы, ранив двоих стражников. Тут же малый единорог Аллофара радостно заржал, ударив копытами – благодаря успеху чародейки, он получил возможность дополнительного хода.

Хромл нахмурился, увидев, как статуэтка приблизилась к его слабо защищённому замку: всего два раненых стражника, это острозубам на смех против единорога.

Дамир почесал татуировку на щеке и тронул капитана стражи – тот кивнул и отдал честь Хозяину, а сам полукругом двинулся наперерез единорогу и ударил того щитом, мастерски оглушив отличным ударом.

Фейве ахнула и от досады ударила кулачками по столу, ведь удачное оглушение капитана дало возможность каждой фигурке хромла атаковать любого соперника в поле зрения! И откуда бестолковый дикарь мог знать такие тонкости игры?

Раненые и почти выбитые из игры стражники продавили ряды дриад с такой лёгкостью, что Аллофар стал дёргать себя за бороду, а платье дриады менялось с тёмного на прозрачное каждые пару секунд, открывая живописную картину. Фигурки хромла начали сеять истинный хаос – одну за другой статуэтки волшебницы покидали поле, падая под стремительными атаками, ударами щитов и ловкими выпадами его фигур.

– Шарга забери этих стражников! – не выдержал Аллофар, понимая, что теперь шансов достойно сыграть против Дамира у него вместе с Фейве меньше, чем пьяному бомжу победить дракона сломанной зубочисткой. – Эти простые статуэтки в руках хромла бьются как… как сумасшедшие хромлы! Бред и безумие!

– Ну что, понравилось, а? – захохотал Дамир. – Это тебе, дедуган, не посохом клопов отгонять, в ширке надо думать! Грамотность боевую надыть выучивать, а не задом мухоморы высиживать!

– Друид, придумай же что-нибудь! Будь мужиком, наконец! – заголосила Фейве, в азарте позабыв о степенности. – Ты хоть что-то можешь? Ты хоть чего-то стоишь на деле?!

– Я? – Старейшина нахмурился, напоминая седого ястреба и сверкнул на взволнованную дриаду глазами. – А кто у нас так бездарно потерял почти всех лучниц, когда победа уже почти была у меня в кармане?

– Не смей обвинять меня, друид! Не смей! Это всё твоя мужская самонадеянность! Эгоизм! Самовлюблённая дурь! Вы! Вы! Все мужики одинаковы! Не можете даже играть порядочно! Только бахвалитесь и меряетесь достоинством, молотами и всем остальным! Как глупые, безмозглые мальчишки! Даже не можешь взять на себя ответственность за игру! Ты даже вдвоём со мной у хромла не можешь выиграть! Святая Веласте, какой дешёвый фарс! Да ты хоть что-то можешь, старик? Ха-ха-ха! У тебя из достоинств только борода осталась?!

– Да я сейчас докажу тебе! Вздорная, своенравная ворона! – взревел Старейшина так, что даже Дамир, с нескрываемым интересом наблюдавший за перепалкой чародеев, покачал головой. – Вот! Получила теперь? Увидишь, я выиграю сам! И докажу! Докажу всё! – Старик тронул архидруида, последнюю фигуру высшего ранга, которая осталась у них на двоих с Фейве, и тот с поклоном создал ослепительную вспышку, она преобразовалась в портал – а из него с воплями и рёвом на обессиленных стражников хромла выбежали малые элементали и духи воды низших рангов. Вся палатка засияла от игры лучей света на их прозрачных телах.

На игровом поле наступило настоящее боевое безумие.

Стражники отступали под натиском вызванных существ к самому замку. Дамир сжал кулачищи, а Фейве закричала и захлопала в ладоши совсем как девочка, заставившая папочку исполнить Главный Каприз Дня. Эмоции захлёстывали её настолько, что она не задумывалась, насколько забавно и гротескно выглядит даже не фоне варвара и кварга. Сейчас главным для неё стало происходящее на доске. Драматургия ходов и движений, накал самолюбия и амбиций. Борьба интеллекта с беспощадным напором дикаря.

– Клянусь Арваримом, это первый раз, когда я так близок, чтобы выиграть у двоих сразу, – усмехнулся хромл, поразмыслив с минуту. Дриада и Старейшина переглянулись. – Ну а что вы так разорались, господари мои? Поддадим жару, как сказала бы моя бабушка, распалив камин после бобовой похлёбки. Ха-ха-ха!

И Дамир сделал то, чего от него никто не ожидал. Кварг сначала выпучил глаза, а затем стал отплясывать дикий танец, потрясая саблями с таким восторгом, словно его собирались сделать Жабьим Королём.