Читать книгу Танцы ледяных смерчей - Владимир Владимирович Нащёкин - Страница 9

– Золотые зубы дядюшки Холлинга, вот это новость! – воскликнула девушка, покосившись на подругу.

– Что, у тебя сломался ноготочек и ты меня утопишь в обидах и просьбах найти армию прислуги в лесу десятый раз за день? – усмехнулась Найне, грациозно перепрыгнув через овраг будто пантера.

– Хуже. Я забыла продукты. А ещё у меня такое чувство, что за нами следят. И да, если тебе интересно, то во-он тот пень похож на инквизитора с семихвостым кнутом!

– Психулище городское! Это не пень, а Ползущий Усач, эти зверушки не опасны: они принимают вид старых пней или деревьев, чтобы их не заметили хищники, а сами очищают Шепчущий Лес от паразитов. Святые Единороги, нельзя быть такой мнительной!

– Я поняла, не дурында какая-нибудь безродная из леса! Мой отец так сажал на кол кого-то из мелких купцов на площади раз в месяц, чтобы очистить экономику от вредителей. И ты знаешь, людишки на площади радовались как дети, даже забывали о росте налогов! А потом с двойным усердием шли вкалывать на других баронов и графов – так что после каждой казни средних ворюг прибыли всегда растут у крупных дельцов.

– Бедные купцы – на них, вероятно, эти налоги и сваливали. Мелкие сошки всегда отвечают за придурь всяких кретинов дворянских. Поняла она… думаешь, Ползущие Усачи только и мечтают, как бы схватить тебя за настырную капризную задницу? Не смеши моих острозубьих бабушек!

– Ой… у тебя что, ещё бабушки живы? Ты действительно в родстве с острозубами? Хотя это очевидно, судя по твоей морде!

– Ха-ха-ха! Ты и правда будто из дворца какого-то вылезла! Надо же – в родстве с острозубами! Да жаль не с единорогами!

– Пф-ф-ф… ну хватит уже! Я всё поняла – Усачи притворяются пнями! Так иногда карлики притворяются, что продают лучшие устрицы, а на самом деле весьма искусно подставляют вместо них иллюзии. Мы с папой налопались однажды, а потом бегали в уборную. Пришлось вызывать лекаря, который дам нам какое-то бормочущее зелье – после него я два дня спала и видела иллюзорные сны, от них кружилась голова и казалось, что я летела на пегасе, а тот удирал от мантикор и драконов – они хотели сделать из нас шашлык и посадить на трон Ламерии поджаренную Принцессу. Но потом отравление прошло, хвала Мерцающей Башне.

– Ого-о! Так ты и устрицы пробовала? У тебя что, папаша таким известным купцом был?

– Ну-у… вроде того… так нам долго ещё топать до Храма Веласте? Уже скоро стемнеет, а то у меня нет особого желания встречаться с местной колоритной фауной и пытаться объяснять им, что по праву происхождения я совсем – не их ужин!

– Не истери, психулечка моя, – хмыкнула Найне. – «Как Павший Луч грохнется – вот тебе, матушка и Конец Света.» Так говорили в моих краях.

– А насчёт припасов твой Павший луч тоже позаботился?

– Угу. Не тереби титьки, коль хваталки не отросли.

– Уфф… и как нам это поможет не помереть с голоду? Ты решила меня воспитывать народным фольклором?

– Гляди в оба – может чего и найдём. Чего лыбишься, как отшельник голой бабе в лесу? Головой надо было думать, когда сумку с припасами оставляла, погонщица пьяных пегасов!

Найне бросила на Принцессу хмурый взгляд, давая понять, что колоритные поговорки и сравнения будут соответствовать количеству глупых вопросов. Затем припала ухом к земле, нашёптывая что-то на древнем лесном наречии.

– Могу ли я спросить… что это ты делала? – удивилась Шиала. Она ничего не почувствовала.

– Туда, – дриада с мрачной непреклонностью показала рукой влево.

Примерно через полтора часа пути они нашли родник, вытекавший из подземных камней.

– Клянусь бассейном с золотыми рыбками, вот это красотища! Никогда ничего подобного не видела! – выдохнула Шиала, наблюдая за тем, как гармонично ручей вписывался в лесную картину – аккуратной серебристой змейкой ровно по центру изящной ложбинки, поросшей мхом, огнецветом и другими дикими травами, создающими непередаваемую картину.

Ручей показался девушке ответом на вопросы, возникавшие в её душе в начале путешествия. Его шёпот успокаивал, будто голос матери, которую Принцесса никогда не видела – она лишь знала, что та умерла при родах, потому что переживала за короля Эйриха, когда тот вёл тяжёлую войну с Кливией.

Сейчас этот родник казался символом прошлого, играя в дружелюбных лучах завораживающими узорами. Они почему-то напоминали девушке чешую золотых рыбок, с какими маленькая Шиала так обожала играть в бассейне – только там она забывала о льстивых придворных, постоянном надзоре Наместника Холлинга и отсутствии отца, ведь без него роскошный замок казался скорее дорогой тюрьмой, наполненной страхом ожидания чего-то тёмного. Так, ребёнок ночью беспокоится и не может заснуть, потому что любой предмет в темноте кажется ему чудовищем, ожидающим удобного момента, чтобы напасть. Именно это случилось во дворце. Воспоминания нахлынули настоящей волной, на минуту заставив Принцессу забыть, что она находилась в лесу, а не во дворце.

– Фейве с детства учила меня находить Священные Ручьи, – объявила Найне, явно польщённая тем, что Принцесса оценила её способности. – И с тех пор я ни разу не ошиблась, подруга.

С этими словами девушка встала на колени и стала с благодарностью молиться Шепчущему Лесу на певучем языке дриад.

Шиала не поняла ни слова, но почти сразу почувствовала прикосновения ласкового ветра, который тронул густые волосы Найне. Почуяла шелест и возбуждающие воображение запахи редких трав, голоса зверей и притаившихся духов, чьи дуновения вызывали осторожные покалывания в груди.

В душе девушки словно проснулся поток света, он расширялся с каждой минутой, наполняя разум чистыми мыслями. Будущая правительница Ламерии должна простить всех. Простить от сердца, чтобы впустить настоящий свет в себя.

Принцесса сделала глубокий вдох и представила отца. Из-за его амбиций и жестоких походов погибла мать, а ведь всё могло повернуться по-другому. Но для короля Эйриха государственные вопросы и крайне самолюбивые походы ради присоединения ещё одного клочка земли всегда были важнее семейных. Слишком цинично… слишком жестоко и самонадеянно!

Разве какие-то земли могут быть важнее её матери и детства Шиалы, прошедшего в страшных тревогах и постоянной подготовке к чему-то жуткому: либо король Эйрих совсем потеряет рассудок и Ламерия распадётся на враждующие княжества, потому что страна не сможет принять и переварить новые территории – совсем как дракон, который вместо одной овцы сожрал всё стадо и теперь мучился от несварения желудка, пока к его логову приближались отряды охотников; либо королевский дворец подпалят наёмники, бесчисленные родственники тех, кто потерял всё благодаря гордости и упрямству её несравненного папочки.

Но… как же всё сложно выглядит сейчас! Как чудовищно запутано, изломано и фальшиво кажется в этом сердце Священной Рощи, способной отсеивать тьму и ложь одним шёпотом ручья.

Простить, простить, простить! Любовь – превыше всего! Так говорили Мудрые Писания и об этом рассказывали мерцающие. Только как это сделать, когда внутри всё будто обрывается от этих воспоминаний?

Тепло в душе окутало девушку с новой силой. В груди закололо от ощущения невероятной близости чего-то вечного, древнего как сама жизнь.

С другой стороны, кто знает, сколько народов Ламерии погибло бы, сколько детей стало сиротами, а жён – вдовами, если бы король Эйрих пожертвовал делами страны ради личных интересов и перестал расчищать бесконечные заговоры калёным железом? Тысячи? Десятки тысяч? Сотни?

Лаэрт рассказывал ей, что жизнь порой карает тех, кто не умеет жертвовать самым важным ради неё. Только сейчас девушка стала понимать смысл этой фразы.

– Я прощаю тебя, отец. За всё, – прошептала она, даже не чувствуя, как по щекам текли слёзы. – И ты меня прости. Прости, если можешь – за непонимание, глупость и… за всё. Пожалуйста. Если только можешь. Прости свою бестолковую Шиалу!

Поток света внутри девушки ударил с такой силой, что лес на минуту стал тонуть в этом водовороте мыслей, фантастических образов и самого важного, на что способен человек – голосов любви.

– Теперь можешь испить. Ручей принял нас, – пригласила дриада. А сама легла, будто пантера и стала следить за действиями Принцессы.

Девушка осторожно подошла, присела и зачерпнула ладошками холодную воду, напитанную духом и самой древностью Леса. Едва прикоснулась губами – её будто ударило молнией, вода оказалась живой, искрящейся, в ней бурлили такие невероятные, невидимые потоки обжигающих видений, что у Принцессы закружилась голова.

Она сделала первый глоток и почувствовала головокружение. Следующий глоток заставил её почувствовать странную, почти пьянящую усталость, а третий – резкое, безудержное веселье, с каким не могли сравниться даже лучшие балы во дворце у короля Эйриха.

– Больше не пей, – Найне взяла девушку за руку и остановила. – Ты ещё не готова.

– Но… почему? Мне так хочется пить! Можно мне ещё этой… живой воды? Ну пожалуйста! Она словно возвращает меня в детство и снимает все камни с души!

– Эту воду нужно пить постепенно, чтобы она очищала тебя. Иначе можешь сойти с ума.

Дриада приобняла ослабевшую Шиалу, у которой голова закружилась ещё больше и посадила её под дерево. А сама наклонилась по-кошачьи и сделала семь глубоких глотков.

Принцесса с нескрываемой завистью посмотрела на подругу. Эх, вот бы она могла также слушать Шепчущий Лес и ощущать его невероятный пульс, глубину древности и силы, как это умеет Найне! Надо было больше учиться у Лаэрта – сейчас все эти знания пригодились бы…

– О чём ты задумалась? – дриада нахмурилась. – Ты выглядишь так, словно собираешься улететь лет на семь назад и оставить меня одну собирать ягоды и готовить ночлег!

– Мне… что-то совсем нехорошо стало, – одними губами прошептала девушка.

– Оно и видно, ты позеленела так, будто тебя отодрал полк ламерийской кавалерии. Это Добрая Вода, подруга – она выводит из тебя всю гниль и бездуховность, которая в городах только растёт. Добрая Вода сделает тебя собой.

– То есть фразочки и выражения в стиле портовых грузчиков – это для тебя признак духовности? – удивилась Шиала и потёрла заколовшие виски.

– Знаешь, подруга, – Найне улыбнулась, ничуть не обидевшись на колкость Принцессы. – Там, где я выросла, эти выражения не выглядят резкими. И никто от них не затыкает нежные уши. Знаешь, я совсем не аллурия с крылышками и не беспорочная жрица Веласте: могу и в морду дать, и даже за мужика послабее заступиться, но никогда не позволю себе продавать детишек и стариков, как делают у вас в городах крупные купцы, наживая целые состояния на своих же людях. А выражения… они для души просто, чтобы доходчивее стало. Тебя же они, дорогуша, не сильно обидели, надеюсь?

– Да нет, даже забавно… я как представила этот твой полк кавалеристов, которые гонятся за мной, даже головокружение немного прошло. О-о-ох…

– Мда-а, слабовата ты, сестрёнка – всего три глотка выдержала… придётся нам остаться тут. Ладно, приляг здесь у дерева, а я пока наберу ягод и если повезёт – грибов. Когда увидишь острозуба или плотоядного жука, который нападёт на тебя – то сразу зови на помощь всю ламерийскую кавалерию!

– Не смешно… меня и так мутит из-за твоего родника…

– Значит, красотка, дерьма много в характере – вот и выходит постепенно.

– Пф-ф-фы!

– Чего ты там пфыкаешь, малохольная? Трава задницу колет? Это даже полезно некоторым – массаж такой, иглоукалывающий.

– Да заткнись ты уже, лошадь лесная!

– О-о! Белые грибята и какие дружные тут спрятались под кусточком… чего ты там бубнишь, дурында городская?

– Ничего! Ой…

– Совсем девка сдурела уже, сама с собой разговаривает – всё могу понять, но как эти дворянские кукушки с ума сходят, тут ни один мерцающий не поможет – дрыном бы им по заду, да похлеще, сразу бы делом занялись все! Ой, ещё грибятушки… и какие сочные, дружные – красотень просто!

– Аа-а-а-а!

– Чего стонешь, всех птиц распугала. Дрына, говорю, хочешь?

– Да-а-а-а! Хочу-у-у-у!

Найне хмыкнула и принялась собирать грибы, шепча простые Лесные Слова – трава перед ней расступалась с благодарным шелестом, открывая самые ягодные места.

Дриада любила Шепчущий Лес больше себя, потому что только он отвечал ей взаимностью и принимал всю какой есть. Священная Роща всегда ценила открытую искренность.

Шиала стиснула зубы и выругалась, кляня проклятое головокружение.

Ну и пусть эта чудаковатая мымра собирает свои обожаемые грибочки хоть до заката! А потом шепчет им стихи, чтобы лучше сварились и не отравили эту дурынду. Думать надо о походе в Храм и общей цели – а эта дикарка бубнит себе под нос и болтает с грибами как с друзьями!

Лучше бы о людях так думала и о ней, Принцессе, а то от бешеного ритма дриады уже все ноги гудят и попа ноет, будто по ней прошлось стадо слонов! Ой… это ещё что такое? О-о-х…

Шиала почувствовала такую резкую боль в висках, что пришлось прикусить губу. Не хватало ещё, чтобы Найне опять услышала её – будет язвить. Сама лопухом подтирается, а тут ещё ёрничает. И откуда у этих дриад столько язвительности? Вроде нормальная девка, не училась нигде – но словами до печёнок достанет!

О-ох… что же так мутит. Ломает всю, будто хромл все рёбра сдавил… что это за вода такая? Может, эта дикарка решила прикончить её отравленной водой, чтобы забрать лук, который так ей понравился?

Хм… да нет, Найне тогда первой окочурилась бы – вон сколько похлебала из ручья, как лошадь кавалерийская выдула.

Видел бы сейчас король Эйрих свою доченьку – поседел на месте и вызвал три роты с поддержкой кавалерии, чтобы вызволить наследницу Ламерии!

Принцесса не пристало корчиться в лесу под старым плащом – она должна носить шёлковые трусики, плавать в бассейне с золотыми рыбками и доводить придворных идиотскими капризами.

Тут Шиалу скрутило так, что в глазах потемнело. Весь Шепчущий Лес застонал с ней, превратившись в один головокружительный зелёный водоворот.

Боль пронзила девушку ещё сильнее – казалось, она будто стала превращаться в часть Родника, бурлящего внутри Принцессы, вымывая налипшую грязь высокомерия, срывая скользких, жирных пиявок самодовольства, присосавшихся к её груди жадными алыми присосками и отбрасывая силой этого неведомого внутреннего потока весь мусор, прилипший к ней во дворце и Башне Инквизиции. Всё вокруг закружилось водоворотом.

Дриада с грибами. Стонущий лес. Кричащие от боли деревья. Уродливые ветви. Грибы в руках Найне. Много грибов. Родник. Он вокруг. Везде. Внутри. Вопли птиц. Вой волколаров. Они тоже. В ручье. Дриада с родником в руках.

Поче… му?

Принцесса охнула. Пот ручьями стекал по лбу, щекам и вискам. Девушку скрутило судорогой. Она была уверена, что не выдержит и её вырвет, но этого не случилось.

Ей показалось, что она вновь пила живительную воду Шепчущего Ручья, а Сила Леса бурлящим потоком охватывала её, кружила, будто крошечную щепку и уносила на семь лет назад.

Туда, где с ней рядом находился Учитель с настоящими сапфировыми глазами…

– А ты научишь меня драться? – зеленоглазое чудо капризно выпятило губку и погладило пальчиком, украшенным перстнем с огмером, серебристый клинок. – Я хочу такой же мечик! Сейчас же!

– Принцесса должна научиться контролировать эмоции, – усмехнулся Лаэрт, а его странные, пронзительные глаза вспыхнули так, что придворные отшатнулись. Шиала даже не дёрнулась, только насупилась, напоминая капризного хомячка.

– А я не хочу эмоции! Кон… тах-ти-ро-вать! Хочу мечик! Сейчас же! Я – Принцесса Ламерии, если ты не заметил, лупастый вреднюга!

– Принцесса хотела сказать «пожалуйста», – Лаэрт слегка прищурился, а уголки его рта изогнулись в полуулыбке.

Придворные расступились – никому не хотелось попасть под очередной каприз Шиалы или испытать на своей шкуре перемену в её колючем настроении.

Девочка надулась, топнула ножкой в серебряном башмачке и посмотрела на мерцающего исподлобья так, что трое из четверых слуг закашлялись. Зелёные глаза, полные властного самолюбия, капризного своенравия и жгучего озорства встретились с холодными, требовательными глазами твинклера.

Все замерли, пытаясь не упустить, чем закончится невероятно комичная и потенциально трагичная дуэль, если в прекрасную головушку Принцессы закрадётся мысль, что «мечик не дали поиграться» из-за какого-то неудачливого придворного.

– Я… хочу! Серебристый мечик, ты недотёпище глазастое! И поживее, ну-у-у! – девочка сжала кулачки. Впрочем, второй раз её требование прозвучало чуть менее уверенно – она не привыкла, чтобы ей отказывали и тем более не могла понять, почему этого красивого высокого дядьку, приставленного ей отцом для обучения и защиты, не связывают за дерзость мордоворотистые гвардейцы, ведь они обычно исполняли любой приказ быстрее, чем своенравная разбойница успевала его озвучить.

– Если Принцесса считает себя достойной носить Серебристый Клинок мерцающего, то его очень просто получить – нужно только доказать серьёзность королевских амбиции на деле.

– Я Шиала Ламерийская, – девочка приподняла подбородок. – И докажу тебе что угодно, лупастый жадюга, даже не сомневайся.

– Замечательно. Тогда тебе, Шиала Ламерийская, не составит труда поймать охранницу клинка – и мой Серебристый Меч твой. Готова? – с этими словами Лаэрт загадочно усмехнулся, щёлкнул пальцами, вызвав синеватое облачко, из него с хохотом вылетела невероятно пучеглазая стрекоза.

Затем твинклер вынул зелье в изящной колбе, которая заговорщицки мерцала алым и серебристым светом, отбрасывая забавные тени по стенам и потолку – и метнул сосуд в середину зала. Раздался протяжный гул, подул мощный ветер, взъерошив волосы придворных и послышался голос чарующей древней флейты. Она словно играла со временем, заставляя его свернуться послушным клубком будто дрессированный кот у ног знаменитого вельможи.

Тем временем крылатое существо самым наглым образом описало над головой царственной особы многозначительный круг и застрекотало крыльями совершенно не заискивая перед Принцессой, а наоборот, раззадоривая и без того азартный характер маленькой атаманки.

– Ах ты… стрекозлюка противная! – Шиала подпрыгнула, хлопнув ладошками, но виртуозная пучеглазка без всякого уважения к монаршей особе с лёгкостью ускользнула. – Ты должна слушаться меня! Я – Шиала Ламерийская! Вы все будете слушаться только меня! Всем ясно?! Меня! И только меня-а-а!!!

Девочка взвизгнула от досады и неуклюже приземлилась на мягкое место. Приземлилась курьёзно и без достоинства, что оказалось гораздо обиднее боли.

– Принцесса, осторожнее! – два лакея в расшитых ливреях подскочили к ней и подняли Шиалу.

– Это… невообразимая случайность, – заявила она, глядя в прищуренные глаза Лаэрта. – Я уже поймала её. Почти. Но твоя гадкая пчелозадая стрекозлина обманула меня и выскользнула! Это – нечестно! И совершенно не по-королевски, попрошу заметить!

– О, не сомневаюсь в этом, Принцесса. В жизни у нас часто случаются…. настоящие пчелозадницы со всего размаху, а иногда даже – стрекозлины. И все они совершенно нечестные. Абсолютно. Только серебристый клинок станет повиноваться лишь тем, кто может укротить несправедливость и хаос. А для этого вам нужно научиться выражаться культурно. Вежливо и с достоинством. Уверен, будущая Правительница Ламерии справится с такой амбициозной задачей, не так ли?

– Легко, – задрав подбородок, заявила девочка, надувшись. – И ты отдашь мне свой серебряный меч. Не так ли, глазастая вредина?

– О, я клянусь Мерцающей Башней и всей коллекцией клинков Меедорна, которую он собирает вот уже более пятисот лет, – усмехнулся тввинклер и щёлкнул пальцами.

Стрекоза заверещала и, выпучив глаза пуще прежнего, сделала виртуозный круг над лакеями, кончиками крыльев обрезав их роскошные ливреи. Теперь расфуфыренные слуги напоминали остриженных петухов. Собравшиеся придворные тут же закатились от хохота. Некоторые фрейлины, впрочем, изящно прикрывали рты причудливыми веерами из перьев экзотических птиц.

– Поймать стрекозлюку! Живо, я сказала! – закричала девочка и снова подпрыгнула, показывая никчемушным тёткам и дядькам, как нужно это делать с пакостной жужжалкой.

Разодетые придворные принялись весьма старательно, но крайне смешно сигать в тяжёлых парадных одеждах, показывая недюжинный энтузиазм, достойный легендарных акробатов.

А крылатая проказница стала носиться между ними, состригая вычурные аксессуары и элементы одежды, которые пёстрыми лохмотьями падали на пол, но не ложились, а вместо этого летали вокруг своих хозяев как яркие попугаи.

Лаэрт мрачно усмехнулся и нарисовал в воздухе сияющий знак – тот взорвался дюжиной синих искр, они погнались за самыми неуклюжими и подрихтованными придворными – те за минуту стали превращаться в застывшие фигуры, покрытые инеем.

– Да поймайте же вы её! Остолопы! – крикнула Шиала, разбежалась и высоко подпрыгнула, наконец-то достав шустролётную верещалку – но она озорно застрекотала крыльями и хлопнула девочке лапкой по пальцам. Будущая королева Ламерии взвизгнула и отпустила бесценный трофей.

– Принцесса! – к ней тут же кинулись маркиз и барон, помогая подняться и дуя неимоверно старательно на все ушибленные места.

– Пустите, дуралеи! Чего уставились? Ловите её! Иначе! Казню всех! Тебя! Его! И всех вас! Бестолковые! Бестолковые! Бестолковые свинтусы!!!

– У-у-у-уф! Хрям-хрям! – тучный барон хрюкнул, подпрыгнув после угрозы Шиалы так, что едва не перелетел через тощего как жердь маркиза. Сбил его будто мешок – и тот с воплем влетел в троих разодетых фрейлин в пышных платьях. Расфуфыренные мадамы с громкими воплями ухнули на пол, задрав дворянские ноги в самых курьёзных позах.

– Вот жиротряс! – не выдержала Шиала. Её изумрудные глаза метали молнии, на щеках алел румянец азарта, а роскошная причёска разлохматилась, почему-то напоминая шерсть детёныша пантеры на первой охоте. – Помогите ему, дубалоиды! А то ноги переломает – мне некого будет в бассейн спихивать! Вы трое – прыгайте одновременно и отсекайте стрекозлюку! А вы четверо – загоняйте её на этих фрейлин, да шустрее, а не как жиробасы двигайтесь! Фрейлины, сигайте за ней как зайцы и ловите её, ловите хоть платьями! Иначе всех прикажу выпороть на площади – с вами скучно, а мне это не нравится! Хоть какой-то толк будет от вас, дармоеды папкины! У-у-у, лодыри жиробасные-е-е-е-е!!!

Лаэрт хмыкнул и щёлкнул пальцами – с его рук сорвались золотистые нити, они змейками поползли за придворными, изменяясь на ходу. Через минуту вместо сияющих лент появились призрачные змеи, которые разинули внушительные пасти.

Все придворные в ужасе отпрянули назад, но существа издали нарастающее, злобное шипение, окатывая ледяным сиянием всех вокруг девочки. Люди превращались в прекрасные снежные статуи, на лицах которых отражались неописуемые гримасы боли и отчаяния.

– Прекрати это! Немедленно прекрати! – закричала Шиала. – Такого не должно быть! Мы просто играли! Играли, и только!

– Увы, это уже не в моей власти. Зелье Танцующего Времени нельзя остановить даже силами всех мерцающих нашей Школы Единорога – оно показывает то, что может случиться, если в будущем вы с отцом перестанете ценить время и людей.

– Опять твои замудрёные загадки, вредина! – вздохнула девочка. – Я устала прыгать за твоей стрекозлищей и почти уже сдаюсь, попрошу обратить на это внимание!

– А разве Великая Принцесса и будущая Правительница Ламерии может так легко сдаться?

– Да! Потому что я – простая девочка, да к тому же ещё в дурацких, тяжеленых серебристых башмачках! Ты что не видишь, Лупастер, что в них очень трудно прыгать? Попробуй сам – вот будешь знать!

– Всегда мечтал попробовать – усмехнулся Лаэрт, а в его глубоких глазах заиграли сапфировые молнии. – Но как-нибудь в другой раз. И я не расслышал, лучшая в мире Прыгучая Принцесса всё ещё хочет отобрать серебристый клинок у противного неуступчивого дядьки или признаёт своё полное и абсолютное поражение?

– Хочет, – вздохнула Шиала. – И отберёт. Только ты же не отдашь, Лупастая Вредина, опять заставишь меня сигать за этой шустрилой чтобы высмеять на глазах у всех.

– Надо же, какой проницательный вывод для крохи Шиалы. И что же намеревается предпринять будущая Королева Ламерии?

– Для начала намеревается предпринять хороший пендаль, чтобы один дядька с наглющими глазищами не издевался над детьми!

– Мне уже очень страшно. А кто же научил такую симпатичную девочку так феерично выражаться?

– Вот жизнь и научила, – Шиала присела на корточки, надулась, бросив на мерцающего взгляд, полный бурлящей обиды, обжигающего негодования и затаившейся в самой глубине хитроватых глаз надежды. – И такие вот упёртые мерцатели, которые не дают простым принцессам поиграться с любопытным серебристым клинком! Вынуждая, между прочим, пока ещё хороших принцесс портить будущие королевские нервы. А как говорил мой папочка: «Попрошу заметить, психулечка моя, вот так и появляются тираны». При этом девочка сделала вид, что поправляла шнурки на ботинке, а сама, скосив глазки, внимательно следила за стрекозой, когда та стала снижаться, явно заскучав без внимания целого сонма придворных, представляющих собой теперь ледяное собрание статуй.

– Понимаю. Но обещание придётся сдерживать – Слово, данное другим, порой сильнее многих армий, поэтому даже принцессам необходимо его держать, чтобы не навлечь на себя беду.

– Хорошо, Лупастый… – с этими словами девочка проворно скинула с себя башмачки, неожиданно быстро и высоко для такой крохи подпрыгнула, схватив остановившуюся над ней стрекозу.

Та заверещала, выпучила огромные глазищи и, резко захлопав невероятно сильными для такого небольшого размера крыльями, изловчилась и ударила хлёсткими лапками девочку по запястью.

Шиала распахнула огромные глаза, в которых отразилось всё желание победить и проучить этого совершенно не льстивого, в отличие от большинства придворных, но симпатичного дядьку, вся гордость и своенравие, все мечты и фантазии об обладании настоящим Мерцающим Клинком…

Девочка завизжала и отпустила руку.

– А-а-а-а-а-ай, мамочка! – она неловко упала с такой высоты и ушиблась, отбив руку и бок, но обиднее всего стало верещание наглючей стрекозлятины, которая сделала над хитрой, но неудачливой особой королевских кровей круг и затрепыхала блестящими крыльями. Шиала заревела и швырнула в гадкое насекомое драгоценным башмачком.

Не попала. Существо смешно выпучило глазищи и захохотало заразительным детским смехом. Второй башмачок едва не задел правый глаз крылатой атаманки, но она и тут ловко увернулась.

Мерцающий ухмыльнулся, многозначительно посмотрел на ревущую на полу Принцессу. Подождал пару минут, скрестив руки на груди.

– Сильно ушиблась? – Лаэрт подошёл к ней, протягивая руку.

– У-уф… не-а, – Шиала посмотрела на него, вытирая слёзы. – И что, я проиграла теперь?

– Нужно научиться достойно проигрывать, чтобы в будущем не повторять ошибок, – он поднял загрустившую девочку и посадил на плечо.

– О-о-ох… ну раз уж слуги всё равно застыли, то отнеси меня к бассейну, я хочу показать тебе моих рыбиков, – Шиала вздохнула, решив, что для такого важного момента стоит вспомнить слово, которое она так давно не произносила. – По… пожалуйста.

– Последний раз я купался в бассейне, когда мы с Лавейном сражались с пятиголовой цихидной и едва не проиграли, если бы не Меедорн.

– И кто же она такая эта твоя цихидна? Вреднее стрекозлюки?

– Пожалуй.

Шиала залезла в бассейн босиком и долго сопела с достоинством бельчонка, которому впервые в жизни показали, что кроме его королевского дупла существуют и другие, а тем временем золотистые, алые и белоснежные рыбины с огромными плавниками кружились у её ног. Наконец, девочка вздохнула и подняла голову. В её взгляде уже не сверкала твердолобая дерзость как во дворце. Лицо стало серьёзным не по годам.

– Ну ла-адно, Лаэрт. Я готова признать, что… моё поведение в целом было недостойно Принцессы Ламерии, если ты пообещаешь разморозить моих слуг и рассказать, что означают эти выкрутасы с образами и картинками. Ничего не поняла совершенно! Думаешь, я такая глупыха, да?

– Умение признать ошибки – достойнее великих завоеваний, потому что требует большей смелости и мужества, чем лишение жизни других. Ты храбрая и настойчивая, но придётся многому научиться, чтобы суметь управлять страной в будущем.

– Хорошо, – она кивнула. – Так почему я не смогла поймать твою стрекозу?

– Потому что не умеешь контролировать характер, самолюбие и собственные эмоции.

– И при чём же тут мои эмоции? Хотелось бы знать, если придётся управлять стадами стрекозлов и стрекозлищ!

– Стрекоза – это ты, Шиала. Твоя непосредственность, умноженная на безудержную энергию и способности, но скованные редким своенравием и упрямством.

– У-у-ух как же всё… прелюбопытно закручено у тебя, мерцающий дядька. То есть я не могла поймать стрекозу, потому что… слишком грубо вела себя и не стала побеждать какую-то ещё гордость?

– В том числе и поэтому, – добродушно улыбнулся твинклер.

– Эх, тяжело нам, принцессам, – вздохнула Шиала. – Даже повеселиться толком нельзя и помучить кого-нибудь – все так и норовят воспитывать… поучать да загадочно ухмыляться вокруг… Так, ты будешь со мной рыбиков ловить тут и в фонтан выпускать? Чтобы они так – фр-р-р-ых и плюх-плюх, а потом буль-буль-буль?

– Последний раз я был на рыбалке, когда в порту Мерегоста завелась гигантская гаррейда, которая пожирала моряков прямо с лодок и откладывала в трупы личинок.

– Хм… а эта гаррейда, она вреднее цихидны и стрекозлюки?

– Пожалуй.