Читать книгу Свидетели Его – Мы - Владимир Вячеславович Калинов - Страница 15

Нежась под все еще холодными лучами рассвета, Майкл скинул одеяло, обнажив торс. Перевернулся на спину.

Рядом возникло чье – то дыхание, приблизилось к уху, нежными губами перебравшись к бритой щеке, завершило свой путь поцелуем в сухие губы. Он не стал переворачиваться. Майкл, хотел, что бы она увидела…

– О, бог, мой Майки, – пальцы пробежали по спине, еле касаясь кожи, как раз по контуру. Ночью, она ее не смогла разглядеть, думая, что это всего лишь тень. Да и сам Майкл, почти все время их безумства пролежал на спине:

– Как красиво, она у тебя давно?

Майкл перевернулся как раз в то время когда ее губы, коснулись ярко алого яблока, которое кусала распластавшаяся по спине змея. Эта татуировка была у него давно, и как любая обозначала его истинную сущность.

Зеленый гремучник*26, заглатывал надкушенное яблоко, обвив его беспощадными кольцами. Небольшой такой рисунок между лопаток, только лишь хвост, уходил чуть ниже, неровной линией вдоль позвоночника…

– Нравиться? – наконец спросил он.

– Да, это же просто шедевр, – с тихим восторгом, она, пыталась проникнуть пальцами под его спину, словно надеялась ощутить в пальцах настоящий рельеф холодной, и, гладкой змеиной кожи. Но ее попытки увенчались совсем не тем успехом, который она хотела…

Немного отдышавшись, он вылез из под одеяла, приятно ощущая легкую расслабленность в ногах, и направился на балкон.

По пути, он взял посеребренный портсигар, и зажигалку, с журнального столика рядом с телевизором. Он не привык курить после такого, но ради определенных вещей следовало поступиться принципами.

Аккуратно раскрыв коробочку, он вынул оттуда тонкую сигариллу, и так же аккуратно прикурил. Прислушался к своим ощущениям, и спокойно выдохнул дым.

Облокотившись двумя локтями на парапет, он смотрел, куда – то вдаль, словно пытаясь разглядеть, что-то такое, о чем знал только он.

Он смотрел на мозаики мощеных улиц, и, серый камень домов, которые, сейчас стояли, недвижимо, словно обличенные в непонятном проступке, хотя, прошлым вечером, нельзя было отвести взора от яркого, красочного карнавала уличных огней и неоновых вывесок…,

– … что ты сказал, – тихо проговорила Мэри, укутываясь его простыней словно призрак.

Майкл слегка напрягся, как только его плеч коснулись ее прохладные пальцы, но через мгновение успокоился:

– Ты о чем?

Резко повернув голову, непонимающе спросил он.

– Ты говорил, что – то, о светлячках,

Ее голубые глаза, были полны странного, но одновременно детского любопытства.

Майкл улыбнулся в ответ.

Да действительно аналогия со светлячками пришла на ум сама собой, вот только он не думал, что, она сможет зацепиться за фразу сказанную просто так, как бы самому себе:

– Извини мне надо позвонить.

Вывернувшись из ее объятий, он поспешил к телефону в гостиной.

Набрав номер, обернулся к Мэри, и, приложив палец к губам, стал вслушиваться в мерные гудки на другом конце провода.

– Да, это я…, да, все так, как договорились…, парк Вулденберг. Да хорошо…,

Последние слова Майкл проговорил, словно уточняя, что то, опять же про себя.

Положив трубку, Майкл подошел к Мэри, при обнял за талию через простыню, положив голову на ее хрупкое плечо:

– Ты знаешь, чем известен Святой Луи?

– Какой именно, о чем ты?

– Был такой. Жак Ле Гофф Людовик IX Святой, – словно чеканя, произнес Майкл, потом продолжил чуть медленнее:

– Так вот. Он получил этот титул, святого за то, что, в тысяча двести сороковом году организовал спор христиан и иудеев по поводу Талмуда, по итогам которого Талмуд был осуждён. А в тысяча двести сорок втором году в Париже были сожжены двадцать два воза с этими книгами.*27

– Откуда ты все это знаешь? – Мэри выжидающе смотрела на Майкла, словно пытаясь отыскать в его глазах ответ. Секунду спустя она его нашла:

– У тебя встреча с кем-то, на этой улице?

Вместо ответа, Майкл, успевший за этот короткий диалог одеться, накинул легкую ветровку, и кивнул в сторону журнального столика:

– Принеси мой портсигар с зажигалкой, пожалуйста,

– Ты ведешь себя как типичный турист, – усмехнулась Мэри. Хотя в чем-то, она была права. Он мог бы спокойно пересечь комнату и взять все, что ему вздумается.

Ну, или почти все. Мэри в сердцах усмехнулась своим мыслям. Майкл остался в дверях, испытующе глядя на девушку.

Ему было важно другое.

Мэри, не могла заметить того, как он следил за ней, пока она брала портсигар…, того как напрягались набитые тушью чешуйки гремучника на его спине, при каждом его движении…, того как его взгляд стал пуст и хищен.

Он словно бы выжидал.

Его нервы, и тело на мгновение сжались в единый комок, способные накинуться, сжать, придушить, выпуская воздух, и напрячься, дабы не впустить его, воздух, обратно.

Он немного резче обычного развернулся, грациозно и хищно открыл дверь, и, исчез за ней, оставив в комнате гостиной витать какой-то, ставший необыкновенным воздух, словно все его чувства остались здесь.

Мэри это почувствовала почти сразу, и, скинув с себя простынь, заметалась по комнате, поспешно одеваясь, пытаясь набросать на лицо хотя бы минимум макияжа.

Цифры, впились в ее мозг, заставляя до головной боли и зуда в корнях волос соображать в каком именно месте и с кем будет у Майкла встреча. А еще,… надо быть там раньше, хотя бы…,

Мэри на мгновение замерла на месте, но тут, же продолжила, открывая, закрывая рот, судорожно словно рыба, вынутая на берег, выводить помадой на губах красные…

Двенадцать сорок. Двенадцать сорок два. Он давал ей две минуты форы. Тогда двадцать два?

На этот вопрос нужно было найти ответ, но…

Мэри схватила сумочку, и ее взгляд упал на портсигар. Она так и не отдала его Майклу.

Он был чем – то так важен для него, если судить по тому, как он аккуратно обращался с ним. Она открыла крышку, на которой с внутренней стороны была выгравирована надпись витиеватыми вензелями, кажется на латыни: tertium non datur*28.

Наверное, какое ни будь древнее изречение, она не была сильна в подобных вещах, все это давно забытые в университете курсы.

Хотя, все – то время, она на лекциях и пялилась на парней, учитель поставил ей зачет лишь…

Она вихрем вылетела на улицу, едва не попав под колеса такси, дверь которого она тут же распахнула и ввалилась в салон, глотая воздух словно рыба, выброшенная на берег.

Парень за рулем «чеккера», обычного для США «йелоу каба”*29, был афроамериканцем, и поэтому Мэри по обыкновению выдавила из себя, по-прежнему глотая ртом воздух:

– Emmène-moi*30….

– Не волнуйтесь, мэм, я понимаю по-английски, – он улыбнулся во все тридцать…

– Сент Луи стрит.

– Вам нужно в кафе «Хард Рок»?

– Нет, – машина уже выезжала на автостраду, – мне нужно в конец улицы, она по моему упирается в Вулденберг парк.

– О’кей, мэм я понял, где это – парень сделал вираж, перестраиваясь в другую полосу, – вы, наверное, недавно в городе?

– Почему вы так подумали?

– Каждый, кто только приехал, или живет в этом квартале недавно, все еще думает, что каждый афроамериканец – таксист, работающий рядом с французским кварталом, должен знать французский.

– Почему, разве это как то связанно между собой?

– Новый Орлеан раньше, не помню… давно, в общем, был колонией Франции, пока Наполеон не продал этот город янки.

– Вы слишком образованны для таксиста…

– Я студент, подрабатываю просто, нас до сих пор пытаются иногда в чем – то упрекнуть. Все, вероятно, из – за, цвета кожи, и не всегда есть место, где жить и что есть, приходиться находить варианты. Хотя этот город традиционно темнокожий.

– А откуда вы знаете Сент Луи стрит? – удивилась Мэри не только знаниям истории но и географии огромного города.

– Тут все просто, – Таксист улыбнулся, глядя в зеркало заднего вида – я часто бываю в этой кафэшке. – снова крутанув руль, он все так же улыбаясь, спросил:

– Между прочим, вы ведь не американка?

– Как вы догадались? – улыбнулась в ответ, его отражению Мэри, пытаясь разглядеть его лицо через зеркало заднего вида. Парень снова улыбнулся, на этот раз он казалось, смутился. Интересно, как вообще смущаются темнокожие парни. Краснеть ведь они теоретически не умеют?

– Вы ведь журналистка, Мэри Крагстон. Если не ошибаюсь, – парень вновь улыбнулся, и, опережая вопрос, пояснил:

– Я много читаю, работая в такси, в свободное от учебы время.

– Не думала, что Британские газеты, здесь так популярны – Мэри весело засмеялась.

– А как там в Лондоне? – не унимался парень. Девушка явно ему нравилась – вы ведь сами из Великобритании?

Парень вновь улыбнулся, словно радуясь своим познаниям.

Мэри, прильнув к его плечу, она выдохнула:

– Вообще – то я из Шотландии, и моя фамилия всегда служила поводом подразнить. Поэтому я ее слегка изменила.

Мэрии сразу вспомнила толстую и прыщавую соседку Пэги Мак Доунсдоу, которая дразнила маленькую Мэри не иначе как Маккряк, в аналогию детского мультика про забавных уток. Поскольку настоящая фамилия у будущей журналистки была не иначе как Мак Крагстон. В ответ соседка получала не менее обидное Пигги ДоДо*31, по аналогии с именем.

Отвлекая себя от воспоминаний, Мэри, снова прильнув к плечу таксиста, от которого, кстати, приятно пахло чем – то горьковато сладким, насколько можно было томно, и, одновременно игриво произнесла:

– Вы, можете, сделать для меня небольшое одолжение?

* * *

На улице, и в самом парке почти никого не было.

В будние дни не было слышно шума голосов и радостного визга людей, доносящегося с различного рода аттракционов.

Огромное «колесо – обозрения», возвышающееся над парком, тоже пустовало. Сейчас, мало кто на нем катался, из-за, сильного ветра доносившегося сюда с набережной могучей некогда Миссисипи.

Синий старенький «Плимут», одиноко ютился у тротуара.

В машине кто-то был.

Мэри оглянулась через зеркальце пудреницы на такси, стоявшее неподалеку. Темнокожий парень, сидя за рулем, курил те самые, дорогие сигариллы, из портсигара Майка…, небольшой аванс перед «основной» платой…

Мэри подошла к машине открыла дверь, села в довольно просторный и высокий салон, для своего роста.

Но тут ее ожидал неприятный сюрприз. Она ожидала увидеть там кого угодно, вплоть до ангела Господнего, но нашла там лишь одинокого смуглого мужчину, без признаков жизни, с серой шляпой, надвинутой на глаза, так, что со стороны казалось, будто он задремал.

Ее резкий крик привлек внимание таксиста, который, не дожидаясь дальнейшего развития событий, рванул с места.

Спустя пару часов прибывшая на место происшествия полиция пыталась выбить показания из журналистки. Еще через пару часов доставленная в участок, она убедилась в том, что почти все, что она рассказала, было к ее глубокому удивлению ложью.

В отель она пришла одна и ушла тоже. Никто никогда не слышал о молодом человеке, с которым она пробыла последние сутки. А, вот, про киллера, они знали предостаточно.

В доказательство этому, комиссар полиции Тэд Нэтфильд, хлопнул перед ее носом, по письменному столу внушительной серой папкой, так словно пытался прибить невидимое насекомое, со словами:

– Не верите мне, поверьте вот этому.

Спустя еще несколько часов накаченную успокоительными, и, бормотавшую что – то про змей, ее доставили в психиатрическое отделение городской больницы.

На этом карьера молодой корреспондентки Мэри Мак Крагстон, была закончена.

Комиссар полиции, сочувственно выдохнув, погрузился в свое измятое необъятным телом кресло, и, уперев лицо в ладони, погрузился в раздумья.

* * *

Выбравшись на автостраду, Майкл, добрел до какого – то небольшого кафе, с надписью на выгоревшем от солнца фасаде: «Хард Рок».

Устроился в глубине, и, без того, небольшого зала.

Подоспевшая к нему симпатичная официантка, мило улыбнулась, и, перед тем как принять заказ протерла стеклянную поверхность столика желтой тряпочкой.

Ожидая заказа, Майк, устало устроился в кресле.

Фиброткань, которой официантка протерла столик, оставила едва заметные разводы.

Майк, тронув пальцем пыль, маленькая дорожка которой осталась на краю стола, стал рассматривать ее, приблизив к носу.

Стараясь не дышать, той сыростью, которой она отдавала. Слишком уж она напоминала ту, другую….

Он ведь тоже своего рода уборщик, но та «пыль», которую убирал Майк, с недавнего времени стала ИНОЙ. Он вынул маленький портсигар из кармана, открыл крышку, на внутренней ее стороне, блеснула надпись.

Майк чуть улыбнулся. Тот парень таксист проехал совсем недолго. Испуг ускорил сердцебиение, и соответственно действие яда.

Хотя Майклу и пришлось пробежать за машиной почти целый квартал.

«Третьего не дано» – гласила надпись на внутренней стороне серебряной крышки портсигара.

Все мы вот так вот и идем. Пойдешь налево, направо не успеешь.

Он вынул сигариллу.

Внимательно посмотрел на нее, приблизив к глазам, и в ответ на улыбку официантки принесшей ему кофе, чуть виновато проговорил:

– Пытаюсь бросить курить, вот только лишь понюхать теперь и позволяю себе иногда…,

Когда официантка отошла, он медленно раскурил сигариллу, и с наслаждением вдохнул бесцветный дым…

* * *

Потом… потом, было сыро, пусто…, и,… и неинтересно….

Он даже не шел, не плыл, а просто стоял на месте, вслушиваясь в то, как перед ним нарастая, сгущается тьма, превращаясь в едва заметную плотную массу.

Такое бывает, когда в темной комнате натыкаешься на стену…

Майкл, хотя теперь его имя было совершенно иным, нащупал в темноте что – то напоминающее дверную ручку, обхватил ее руками и с силой толкнул на себя…

Его обхватил свет со всех сторон, словно, он попал в огромный луч прожектора. Только свет этот был тусклый, словно пропущенный через, замасленное стекло…

Он вошел в небольшую комнату с камином.

Напротив камина, возле стола, заставленного кучей разных колб и пробирок в штативах, суетился невысокий «человек» в длинном балдахине.

Без конца почесывая свой лоб, со странно выпирающими, двумя отростками средь смолянисто – черных прядей волос, он без конца, что – то бормотал себе под нос.

– Опять, выдумываешь очередное снадобье?

Вопрос, казалось, возник из пустоты.

«Человек» обернулся, столь резко, что полы мантии намотались на его тонкие, кривые ноги:

– А, это вы Тентар*32. Мы вас ждали. Как все прошло?

– Иди Магус*33, – Махнул рукой в сторону двери Майкл – скажи Хозяину, что все прошло хорошо. И, распорядись на счет того чтобы меня отдраили, а то у меня в носу смердит от «ТОГО» мира.

«Человек», которого, он, Майк, назвал Магус, свернул все свои опыты со склянками, и в мгновение ока рванул к двери.

Как только скрипнули петли, Майк сказал уже в спину:

– И спасибо тебе за твое снадобье. Довольно – таки, любопытный эффект…,

Но Магус, казалось, его уже не слышал, хотя от сказанного, все равно, Майку – Тентару, стало немного легче.

Словно это была последняя фраза, которую он скажет еще нормальным, человеческим языком. Он сорвал с себя одежду, предварительно вынув все содержимое карманов, (хотя всего то и было, что тот самый портсигар, да еще пара мелочей), и бросил в камин, стоявший напротив входа.

Одежда вспыхнула, словно шкурка из старой сказки. По комнате поплыл прелый запах, от обуглившейся одежды, хранившей тепло человеческого тела.

Все это время он стоял и смотрел, как занимается пламенем ткань его брюк. Пуговицы, злобно шипя, словно капли воды на раскаленных камнях, растекались в бесформенные капли.

Потом, он, сел на большую шкуру, лежавшую подле камина, подобрав под себя ноги.

Здесь, в этой комнате, во дворце своего Хозяина, ему было прохладно и сыро. От камина веяло лишь движениями воздуха от языков холодного, зеленого пламени.

Интересно все же, что могут подумать «они», люди, если в конце своего туннеля однажды увидят, что свет, к которому они все слепо стремятся подобно мотылькам, окажется светящейся надписью «ВЫХОДА НЕТ».

Странные они все же. Майкл свернулся в комок и закрыл глаза.

Через некоторое время, вернувшемуся, от Хозяина чернокнижнику, пришлось изрядно попыхтеть, что бы поднять изрядно потяжелевшее змеиное тело, с огромной белой шкуры. Любовно гладя разомлевшую змеюку, Магус, сунул его обратно в огромный террариум и закрыл крышку.

В глубине бесчисленных коридоров замка, объятых тьмой, раздался истошный, человеческий крик.

Но Магус даже не поморщился, продолжая бормотать себе под нос бесчисленные рецепты, звеня колбочками и склянками.

* * *