Читать книгу Слово под запретом. Суды в истории Церкви, I – XX вв. - Вячеслав Егорович Звягинцев - Страница 8

Судебная документация синедриона, вероятно, была уничтожена в 70 году, когда Тит полностью сжег Иерусалимский храм. Информацию о том, как проходил суд над Иисусом, можно почерпнуть лишь из Евангелий. Но она – фрагментарна.

Гравюра Ю. Шнорра «Иисус перед Каиафой»

Во все времена в протоколах чрезвычайных судов фиксировался лишь минимум информации: время и место суда, краткая формулировка обвинения, констатация факта признания (или непризнания) вины и назначенное наказание. Практически те же основные моменты отражены и в Евангелиях. Их авторы зафиксировали лишь самое главное, по их представлениям. Они дают понять, что и суд синедриона, и суд Пилата, были неправыми; что Иисус был приговорен к смерти: синедрионом – за богохульство, римским судом – за притязания на царский трон.

Можно попытаться восстановить недостающую информацию о суде путем сопоставления евангельских свидетельств с действовавшими тогда правовыми нормами.

Евангелисты пишут, что перед синедрионом предстали свидетели. То есть формальные условия для возбуждения судебного заседания, вроде бы, были соблюдены. Хотя складывается впечатление, что выдвинутое свидетелями обвинение и реальные причины, заставившие первосвященников форсировать суд, вряд ли совпадали. В спешке они, вероятно, к тому времени еще не успели окончательно определиться с доказательствами, которыми будут подкреплять выработанную формулу обвинения. К тому же, их подвел Иуда, которого, похоже, предполагали допросить. Во всяком случае, Матфей ясно дает понять, что тот не желал осуждения Иисуса и, раскаявшись, возвратил тридцать сребреников.

В это время судебная машина была уже запущена, арест Иисуса произведен. Не исключено, что из-за отказа Иуды свидетельствовать в суде, Каиафе пришлось, на ночь глядя, искать других свидетелей. Да еще лихорадочно формировать необходимый «кворум» суда. Вероятно, ему это удалось, поскольку на праздник Пасхи многие иногородние члены синедриона прибыли в Иерусалим.

Итак, суд начался.

Первая его стадия – открытие заседания, объявление дела, которое будет слушаться, установление личности свидетелей, проверка их показаний, позже детально описанная в Мишне и в Талмуде42 и др.

Все перечисленное относилось к общим правилам. Исключение из них, как уже сказано, составляли дела в отношении подстрекателей к идолопоклонству, по которым, в частности, не требовалось предупреждать преступников и отвращать от преступления. Наоборот, Закон предписывал их провоцировать с целью получения и последующего закрепления уличающих таких преступников доказательств.

Сколько же было свидетелей по делу Иисуса, и кто они были? Точно мы этого не знаем. Марк говорит о нескольких свидетелях, Матфей конкретен – он упоминает о двоих, подчеркнув при этом, что первосвященники заранее подобрали таких свидетелей, которые должны дать в суде ложные показания.

О чем же эти показания?

Марк писал, что лжесвидетельствование заключалось в словах Иисуса: «Я разрушу храм сей рукотворенный, и через три дня воздвигну другой, нерукотворенный» (Мк. 14: 57—58). У Матфея иначе – не разрушу и воздвигну, а «могу разрушить» и могу «создать его» (Мф. 26:61).

Иисус же, судя по всему, говорил иначе. Вот Его слова, приведенные Иоанном: «Иисус сказал им в ответ: разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его» (Ин. 2:19). То есть Иисус, вряд ли, высказывал угрозу разрушить Храм. Напротив, Он предлагал иудеям самим попробовать это сделать и утверждал, что может восстановить Храм за три дня.

Лжесвидетельство как раз и могло выразиться в искажении свидетелем, или свидетелями, смысла сказанного Иисусом: «если вы разрушите» было заменено на «Я разрушу».

В ходе допроса и проверки свидетелей судебный процесс перетекал в следующую стадию – суд оценивал их показания. При описании этой стадии, зафиксированной евангелистами, более точен Марк: «Ибо многие лжесвидетельствовали на Него, но свидетельства сии не были достаточны» (Мк. 14:56).

В древнееврейском праве свидетельские показания оценивались по трем категориям: пустые, недостаточные и надлежащие. Пустые свидетельства вообще не принимались во внимание и даже не протоколировались, то есть судьям сразу было ясно, что они не имеют отношения к рассматриваемому делу. Недостаточные свидетельства, о которых упоминает Марк, допускались временно и юридическую силу получали лишь в случае их последующего подтверждения и подкрепления другими доказательствами, то есть к ним могли быть отнесены как одиночное свидетельство, так и свидетельства, не являвшиеся между собой тождественными. Причем даже малейшее расхождение в показаниях двух и более лиц, являлось основанием для признания свидетельства недостаточным. По делу Иисуса это расхождение как раз и могло выразиться в том, что один свидетель передал слова Иисуса в форме: «могу разрушить», а другой: «Я разрушу».

Лишь в случае признания свидетельских показаний надлежащими и достаточными суд мог перейти к следующему шагу. Однако при рассмотрении дела Иисуса, несмотря на недостаточность свидетельств, суд продолжился. Можно, конечно, возразить, что указание на это являлось оценкой самого Марка, а не суда. Но в том-то и дело, что все последующие действия судей подтверждают: вывод о недостаточности свидетельств – это их вывод, а не Марка. Более всего в этом убеждают последующие слова самого Каиафы: «на что еще нам свидетелей? Вы слышали богохульство; как вам кажется?» (Мк. 14:63—64).

Из этого полувопроса-полуутверждения, обращенного к членам синедриона, ясно следует, что, несмотря на недостаточность свидетельств, первосвященник не собирался закрывать дело.

Исправить положение могло лишь привлечение новых свидетелей. Но их не было. В такой ситуации дело подлежало прекращению. Но Каиафа вместо этого взял инициативу в свои руки и стал убеждать судей в том, что у синедриона есть основания для осуждения Иисуса.

Правосудие в этот момент закончилось. Именно здесь четко вырисовывается линия водораздела, обозначившая переход к открытой расправе над Иисусом, ранее камуфлированной под некое подобие законного судопроизводства.

Через весь текст Законов о свидетельстве Маймонида красной нитью проходит правило – древний закон «никого не осуждает на смерть на основании его собственных признаний». Но по делу Иисуса именно это и произошло! Потерпев неудачу при проведении «тайного розыска», первосвященники, видимо, в очередной раз решили спасти положение с помощью «царицы доказательств». Не исключено, что именно с этой целью Каиафа воспользовался специальной правовой нормой о клятве: «заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий!».

Обязанием дать показания под клятвой первосвященник попытаться восполнить одиночное (недостаточное) свидетельство и с этой целью использовал специальную правовую норму, позже закрепленную в кодексе Маймонида: «…на основании показаний одного свидетеля можно обязать человека дать клятву» (Законы о свидетельстве 5:1).

Ответ Иисуса на заданный первосвященником с применением клятвы (заклинания) вопрос был утвердительным и именно в этом смысле был воспринят Каиафой и членами суда.

После этого Каиафа, выражая свой ужас перед богохульными словами, разодрал свои одежды, констатируя таким образом, что Иисус богохульствует.

Видя этот фарс, наблюдая изначально запланированное желание вынести Ему смертный приговор, Иисус открыто объявил Себя Сыном Божиим. За эти Его слова судьи-обвинители ухватились как за спасительную соломинку, не понимая, что тем самым окончательно отрезают себе все пути к выяснению истины. Они не посчитали нужным озаботиться вопросом о вине Иисуса. Возможно, умышленно пошли на применение норм чрезвычайного правосудия, чтобы не поднимать вопрос о вине. А значит, – и о своей собственной вине за неправосудный приговор. Такой выбор они сделали еще до суда, спланировав убийство в форме судебного фарса. Поэтому мы и говорим, что состоявшийся процесс был не судом, а судебной расправой, закамуфлированной под формальную законность. А отсюда проистекает все остальное – предвзятость, поиск лазеек и изъятий в Законе, попытки сфабриковать доказательства до начала суда. То есть Анна и Каиафа изначально для реализации своей преступной цели, стали выискивать в Законе правовые нормы, которые позволяли, по их мнению, придать убийству легитимность.

Суд над Иисусом наглядно показал, что до правды и истины доходят сердцем. А, прикрываясь законом, можно творить произвол.

В результате к Пилату судьи синедриона пришли не для формального утверждения приговора, а для того, чтобы убедить префекта в необходимости осуждения Иисуса по римскому закону.