Читать книгу Песок Пустоты. Проклятие древней крови - Яанг Р. - Страница 15

Свейн с удовольствием принялся за свой поздний ужин. Проведя весь день в библиотеке, он совершенно потерял ход времени и забыл как следует пообедать. А на голодный желудок голова начинала соображать намного хуже. Дедушка всегда говорил ему, не браться за основное дело, пока не покончишь со всеми остальными. Имел ли он тем самым ввиду и прием пищи? Для сурового графа Хоуэла, еда была лишь одной из обязательных составляющих жизни: казалось бы, он никогда не мог насладиться ни сочным стейком, ни маринованными крабами, хоть тех, и других на его столе всегда было в избытке.

Юноша невольно сравнил свой нынешний ужин с тем, какие ему приходилось видеть в замке старого графа. Хоть в магистериуме и работали довольно неплохие повара, но им ни за что не сравниться с дедушкиными умельцами. Он лично отбирал для этой работы людей по всему материку, что довольно странно, ведь сам Хоуэл предпочитал есть достаточно скромные блюда, и лишь когда зазывал гостей или собирался в кругу многочисленных родственников, то закатывал пир, после которого у всех приглашенных болели животы от обжорства.

Когда его любимый внук Свейн гостил в замке, то граф непременно заказывал ему самые лучшие блюда, какие тот только пожелает, а сам в это время крошил яйцо или лениво водил ложкой в холодной похлебке. Впрочем, если его что-то действительно не устраивало, то он предпочитал говорить об этом сразу. Он очень сложный человек – этот граф Хоуэл, но люди его побаивались и вокруг его личности ходило множество разных слухов. Некоторые из них Свейн знал еще с самого детства, другие же услышал, будучи подростком, проводя время с другими придворными детьми.

– А это правда, что твой дед умеет превращаться в медведя? – спросил как-то Фэлион, тренируя приемы затупленным мечом в паре со Свейном.

– Что? – тот только что отпарировал сложный удар и чуть было не потерял равновесие, не хотелось бы облажаться перед всеми этими мальчишками.

– Ну, твой дед, граф Хоуэл. Дядя говорил мне, что граф по ночам превращается в огромного бурого медведя и сбегает в лес, чтобы поохотиться. Он и правда так умеет?

– Еще бы! – Свейну почему-то захотелось, как следует поиздеваться над этим зазнавшимся Фэлионом, и какая разница умеет ли его дедушка превращаться в медведя или еще в кого похуже, пусть лучше тот и продолжает так думать. – Только говорил ли тебе дядя, для какой такой охоты граф становится столь опасным чудовищем?

– Нет, не говорил, – мальчик ненадолго задумался, едва ли не пропустив удар. – Может волков гоняет или лисиц. Зимой их многовато в нашей округе.

– Ну, этим дед тоже занимается, – Свейн продолжал атаковать, на ходу придумывая очередную ложь. – Но больше он предпочитает выслеживать по запаху своих заклятых врагов. А как выследит, то тут же перегрызает им глотки!

– Что, правда?! – у него чуть глаза на лоб не полезли, вот умора!

Так что, некоторые из слухов о своем дедушке распускал как раз-таки сам Свейн. Он всегда поражался тому, с какой легкостью люди во все это верят: и в то, что подвалы замка набиты всевозможными сокровищами, и в то, что старый граф спит в окружении десятерых стражников, не сомневаются в том, что кожа у него толще чем у северного Охла, и обычным мечом или топором ее ни за что не пробить.

Если говорить о последнем, то Свейн сам лично видел глубокий шрам, идущий от плеча и до самой спины графа, на вопрос откуда же он появился, дед постоянно отмахивался и отвечал «в давнем сражении». Большего от него нельзя было добиться, даже любимому внуку.

Свейн и сам не понимал, с чего бы он заслужил такое его расположение. Старый граф довольно сухо общался и со своим младшим сыном Архейном и с его миловидной женой, которые и являлись родителями избалованного юноши. Также он не особо уделял времени и другим своим детям: да, он был вежлив, всегда отсылал подарки на дни рождения и приглашал в свой замок на разные знаменательные даты, но не более того. И на каждом из таких званных вечеров кто-нибудь из бесчисленной родни Хоуэлов, да непременно заводил разговор на тему наследства пожилого графа. И не всегда эти сплетни несли положительный характер.

– Я-то знаю, Архейн никак не может остаться править этим замком. Он слишком мягок, да и люди его не слушаются. Но вот почему бы не завещать все среднему сыну? Вейнхель вполне себе подходит на эту роль.

– Все достанется его внуку Свейну, зуб даю. Наш граф в нем души не чает.

– Как это? – возражал тот. – Свейн всего лишь ребенок, куда ему управлять целым замком!

– Ребенок говоришь? В следующем году его планируют отдать в магистериум, на обучение жрецам. Да не абы кому, а самому Кигану!

– Быть того не может? Киган отродясь не брал к себе в учеников.

– Ну а этого возьмет, – усмехнулся второй. – А теперь подумай, кого предпочтут видеть правителем Мерзлого Пика? Старика Вейнхеля со всем его выводком или молодого, подающего надежды, жреца?

– Да, думаю, мало ли что еще может поменяться. Граф человек переменчивый и довольно вспыльчивый. Вспомни, как он отругал Свейна за то, что тот всего лишь поиграл с каким-то крестьянским ублюдком.

– И правильно сделал! Не дело это людям его положения водиться с кем попало. Особенно если Свейн теперь наш будущий граф.

– Но все равно, есть ведь еще несколько претендентов, например…

Дальше юноша не стал подслушивать. Он отошел на край широкого балкона, устало облокотившись на его каменные холодные перила. В Мерзлом Пике снег идет почти круглый год. Неужели Свейн должен унаследовать все эти промерзшие земли? Взять в подчинение этих людей?

Новость о том, что его отправляют на юг поближе к столице, на обучение жрецу, разлетелась здесь с невероятной скоростью. Все были за него очень рады, ведь это такая возможность! Стать настоящим жрецом, кладезем науки и медицины, заиметь влияние в широких кругах… Но никто так и не спросил о том, чего же хочет сам Свейн. Готов ли он потратить столько лет, чтобы стать тем, кем он даже не хочет быть? Жрецы в их изумрудно-зеленых мантиях, с глазами лишенными всякой любви и сострадания. По крайней мере Киган предстал перед юношей именно таким.

– Это он? Ваш внук? – холодно проговорил жрец, лишь мимолетом взглянув на взволнованного, ожидающего в дверях, подростка.

– Да, Киган. Это он, – граф жестом приказал юноше войти и запереть за собой дверь. – Помнишь ли ты, мой дорогой Свейн, наш с тобой последний разговор?

– Да, дедушка, помню. Вы говорили мне о моем обучении в магистериуме. В частности о том, что мне следует стать высокоранговым жрецом.

– Очень хорошо, что ты все запомнил, – старик смачно сморкнулся в свой бархатный красный платок и продолжил. – Это мой лучший друг, господин Киган. Член Совета Мудрейших, жрец золотого пера вот уже несколько десятков лет, и я не совру, если добавлю, что не встречал человека более умного и сообразительного, чем он.

– Ты уж не перехваливай меня, Дариус. Пусть лучше юноша сам потом сложит обо мне свое мнение.

Старик хрипло засмеялся, в то время как Свейн склонился в низком поклоне. Кто бы ни был этот надменный мужчина, свободно раскинувшийся перед ним в кожаном кресле, но раз он так хорошо знаком с его дедушкой, то его определенно следует уважать.

– Ну, как знаешь, Киган. Я просто хотел представить вас должным образом.

– Увидеть вашего внука – на данный момент мне этого вполне достаточно. А дальше покажет время и его собственные старания.

– Ты же будешь стараться, Свейн?

«Стараться стать тем, кем бы хотел стать ты сам?» – подумал про себя юноша, но вслух лишь сказал.

– Да, дедушка. Я обещаю, что приложу все усилия, чтобы стать жрецом.

В тот вечер, Киган вместе с графом провели много часов за разговорами, не выходя из своего кабинета. Мальчишку вскоре отпустили за ненадобностью, и он уныло прошатался по замку, то и дело озлобленно поглядывая в ту сторону. И почему его отец не мог настоять на своем? Разве он или его мать обрадуются, когда Свейн уедет от них так надолго? Ведь можно отправить к жрецам и его двоюродного брата Хайла, он и старше, и в науках разбирается лучше.

На следующий день, за обедом, старый граф объявил о своем решении отдать Свейна на попечение господину Кигану в магистериум. Мать хоть и побледнела, но все же сделала вид, что обрадовалась представленной возможности для ее единственного сына – покинуть это мрачное место и стать высокоранговым жрецом. Отец же сохранял молчание еще довольно долгое время, но заводить спор с дедушкой не было смысла. Решения графа не терпели никаких возражений.

– Он отправится послезавтра, вместе с господином Киганом. Тот лично сопроводит его, чему я очень благодарен.

– Как?! Послезавтра? – мать, кажется, так и застыла, не донеся ложку до своего рта.

– Да, Лелель. Мальчик достаточно взрослый, и некоторые к его годам уже получают свое первое почетное перо.

– Но мы же не подготовились и вещи еще…

– Не волнуйтесь об этом, все необходимое Свейну выдадут уже в стенах магистериума. Там есть студенческие комнаты и их общины, так что взноса за обучение будет вполне достаточно, – встрял в разговор жрец, что сидел сегодня по правую руку от старого Хоуэла, он преспокойно пил красное вино, то и дело помешивая его в своем позолоченном кубке.

– Но ведь… Я правильно понял, что именно Вы займетесь обучением моего сына? – откашлявшись проговорил отец, под холодным взглядом Кигана и старого графа, он будто сделался совсем мелким.

– Да, именно я. Пусть ранее я и не брал к себе учеников, но, думаю, что вы должны быть наслышаны и о моих заслугах, и о…

– Конечно, они наслышаны, – перебил его старик, выкидывая объеденные кабаньи кости собакам под стол, – Даже сидя в своей глуши, мы еще что-то да смыслим.

Вот так, в свои неполные четырнадцать лет, Свейн покинул родной край, чтобы обрести мудрость и знания, годами копившиеся в закрытых стенах магистериума. Он довольно быстро освоился и к новой обстановке, и к распорядку дня. Следует сказать, что Киган крайне ответственно подходил к своему делу: жрец объяснял все по нескольку раз, заставлял заучивать трактаты и формулы до самой поздней ночи и по возможности помогал с практикой.

Свейну приходилось посещать, как и общие курсы, на которые ходили юноши, оставшиеся без личного наставника, так и заниматься в свободное время и с самим Киганом. Только вот последний требовал с него куда больше, да и наказания за неправильные ответы были намного суровее, чем просто плохая отметка в табеле на стене.

– Мне было бы совершенно плевать, если ты чего-то не знаешь или не хочешь знать. Но ты мой ученик, Свейн, и своим незнанием ты кидаешь на меня тень.

– Но по успеваемости я первый в списках, и…

– Молчать! Тебе никто не давал права сейчас говорить, – Киган сурово сдвинул брови, сегодня он опять был не в духе. – Можешь продолжать вести себя своевольно на занятиях с этими остолопами, раз они позволяют тебе это делать. Но я – не они, вбей себе это в голову, и более не смей меня прерывать.

Свейн покраснел до кончиков своих ушей. «Что он себе позволяет? Этот жалкий жрец! Был бы дедушка здесь, то он бы мигом поставил его на место».

– Я обещал твоему старику, что сделаю из тебя настоящего жреца. Но ты меня все больше разочаровываешь, и я начинаю подумывать, а не написать ли письмо в Мерзлый Пик? Ты ведь так хочешь домой, разве я не прав, малыш Свейн? Тут нет твоих любимых слуг, твоей дорогой мамочки, которая вытрет за тебя сопли, тебя здесь не боятся и даже не слушаются. Скорее бы вернуться в замок.

Юношу начало трясти от гнева, да как он смеет говорить такое про будущего графа! Но тем не менее, он продолжал молча стоять у двери, чувствуя на себе пронзающий, наполненный гневом взгляд жреца.

– Я могу это устроить, Свейн. Твое возвращение домой, – уже более спокойным голосом продолжал тот. – Только скажи мне, что сдаешься. Обещай, что никогда впредь ты не попробуешь стать настоящим жрецом. Мне плевать, чем ты будешь заниматься в своем ледяном замке. Твой уход никак не скажется ни на моей репутации, ни на последующей работе в магистериуме. Мы решим этот вопрос здесь и сейчас.

Он еще какое-то время смотрел на высокого, хорошо постриженного юношу. Свейн унаследовал от дедушки острые черты лица и длинные каштановые волосы, а еще этот взгляд… Взгляд человека, который никогда не сдается.

– Можешь говорить, – сказал Киган, хоть он и заранее знал ответ, что услышит сейчас.

– Я стану жрецом. Я докажу вам, что достоин.

– Доказывать мне? – мужчина слегка ухмыльнулся. – В этом нет надобности. Я и сам все пойму, если этот момент настанет.

– Тогда я докажу сам себе, – не сдавался тот, вцепившись в свою мантию так, что побелели костяшки пальцев.

Киган устало махнул рукой, указывая на то, что тот может идти.

После того разговора, Свейн еще не раз сомневался в правильности принятого им решения. Ведь он и правда мог уехать домой, назад к своим друзьям и родителям. Что он забыл здесь? В месте, пропитанном всевозможными тайнами и ложью. Жрецы давно уже не являются авторитетом у простого народа, да и знатные лорды то и дело забывают проявлять к ним должное уважение. Грядет день, когда магистериум и вовсе посчитают устаревшим звеном власти. И где тогда окажется Свейн со всеми своими приобретенными знаниями? Где тогда окажется Киган?

Иногда юноше доставляло немалое удовольствие, представлять своего учителя, побирающегося на улице в нищенских рваных обносках. Правда вот, этому все равно не суждено случиться. За время работы жрецом, Киган заимел влиятельные связи по всему материку. Чего только стоит одна эта дружба с графом северных земель Хоуэлом? Хоть и неясно, где они могли познакомиться и настолько сдружиться, но старый граф, в любом случае, поддержит своего приятеля и не даст ему сгинуть даже в самые суровые времена. Свейну также думается, что вряд ли у Кигана имеется только один такой «полезный» друг. Да и к тому же, жрец так часто бывает во дворце короля…

По правде сказать, юноша был не мало удивлен, узнав, что Киган один из тех, кто занимается лечением Его Высочества короля Люциана. До этого он думал, что у королевской семьи имеются свои личные доктора, как, например, и у Хоуэлов. Зачем же обращаться к жрецам и рисковать всеми своими тайнами, если можно воспользоваться услугами лучшего придворного лекаря? Но король Люциан от чего-то предпочел, чтобы его здоровьем занимался непосредственно магистериум вместе со своими зельями и сложными рунами. Кто знает, может быть у него действительно была причина, так доверять им.

Естественно король отобрал лучших из лучших, тех самых жрецов, которые входят в состав Мудрейшего Совета девяти и являются высокоранговыми представителями своего сословия уже многие десятки лет. Они посещают королевский замок с некой периодичностью, и только им, да самым близким придворным, известно настоящее положение дел во дворце.

Как-то раз Свейн попробовал спросить учителя, чем же таким болен великий Король, что его не могут излечить даже самые опытные жрецы наравне с Иерихат-халом. Но тот лишь отмахнулся, ответив, что-то вроде: «Король просто стар, но хочет оттянуть неизбежное». Большего из жреца было не вытянуть.

За всеми этими мыслями Свейн не заметил, как к нему подошли двое юношей, с которыми ему приходилось видеться на общих занятиях. Бросив на них мимолетный взгляд, он тут же закатил глаза и пожалел, что не закончил со своим ужином ранее.

– Ну чего же ты тут сидишь совсем один? – проговорил тот, чья мантия едва ли доставала до колен. Он был таким длинным и неуклюжим, что друзья его в шутку прозвали Трость. Но парень нисколько на это не обижался, он все говорил, что с детства привык и к более обидным прозвищам.

– От вас прячусь, – хмуро ответил Свейн, не отрывая взгляда от своей тарелки, на половину наполненной уже остывшими овощами.

– Тогда ты выбрал не самое подходящее место, – сказал второй, приземляясь на свободную скамью рядом со своим недружелюбным знакомым. – Если тебя нет в библиотеке, то значит – ты в лаборатории.

– А если не в лаборатории, то значит – на обеде, – поддакнул Трость нелепо укладывая свои длинные ноги под стол.

– Что вам от меня надо, Жевель?

– Ну чего же ты взъелся? – негодовал тот. – Просто подошли поинтересоваться как у тебя дела, узнать, что нового.

– Дела были отлично, пока меня не прервали.

– Я ж говорил тебе, Дерек, он нас считает не своего круга, – вздохнул длинновязый, устало подложив свои руки под голову.

– Да не, Свейн хороший парень, это просто Киган на него так влияет, – он хотел было похлопать знакомого по плечу, но Свейн тут же отшатнулся, будто опасаясь запачкать свою изумрудную мантию.

– Эт точно, я бы с господином Киганом и пяти минут не выдержал наедине. Мне иногда кажется, что он может испепелить человека одним лишь взглядом!

– Я кстати слышал, что он уехал на днях, – продолжил Дерек, доставая из-за пазухи уже надкусанное зеленое яблоко, с секунду посмотрев на него и подумав, он принялся есть.

– Да-да, я тоже слышал, – закивал Трость. – Вроде куда-то на север. Может его сослали за что?

– Если только за то, что он портит тут всем настроение своим вечно недовольным видом.

Юноши дружно рассмеялись, тогда как Свейн пропустил их бестолковую болтовню мимо ушей. Ему было совершенно плевать, что говорили о его учителе или о других высокоранговых жрецах, ведь он был абсолютно уверен, что встреться они лично, то эти двое мигом бы проглотили свои длинные языки.

Тем не менее, нельзя было сказать, что Свейна как-то недолюбливали остальные ученики или старались задеть, да и к тому же, он был такой не один, кто имел своего личного наставника. Просто юноше не нравилось само общение, и он предпочитал проводить свое свободное время в одиночестве, окруженный пыльными учебниками и склянками от зелий.

Но если уж говорить совсем честно, то молодой граф и правда считал большинство из этих юношей себе не ровней. Да, все они были выходцами из богатых семей, так как обучение в магистериуме стоило денег и довольно немалых. Но чаще всего родителями этих юных снобов оказывались всего лишь владельцы каких-нибудь банков или прибыльных рудников. Их сыновья и пошли на обучение к жрецам, лишь для того, чтобы иметь возможность еще больше подзаработать. А таким как Свейн все эти деньги были ни к чему. Там, на севере, его ждут целые земли наряду с известной крепостью, что зовется Мерзлым Пиком. У будущего графа заранее имеются сотни поданных и сокровищница, что со времен последней войны, прохудилась разве что на десятую свою часть.

Поэтому Свейну была совершенно безынтересна всякая дружба: вряд ли ему когда-либо еще представится возможность увидеть длинновязого Йона или этого приставучего Дерека. На протяжении всего своего обучения в магистериуме юноша держался довольно холодно, и в итоге, за целых четыре года он так и не нашел себе ни одного друга или хотя бы хорошего знакомого, с кем можно было бы побродить после занятий по замку, сплетничая о преподавателях или о других учениках.

– Свейн, а, Свейн, а ты случаем не знаешь, куда это отправился твой наставник? – закончив смеяться, проговорил Дерек, он все еще жевал остатки яблока, то и дело сплевывая косточки рядом с собой на стол.

– Боги, это омерзительно! – даже Трость с трудом выдерживал данное зрелище, а тот, нисколько не смутившись, сразу смахнул все огрызки на пол.

– Я без понятия, где он. Господин Киган не отчитывается передо мной.

– А хотелось бы, а? – назойливо продолжал юноша. – Мне от чего-то думается, что дела у него могут быть крайне интересными.

– Вот и спросил бы у него сам, – грубо отрезал Свейн. – Ко мне какие вопросы?

– Ну, вдруг ты что-нибудь знаешь.

– Даже если бы и знал, не сказал бы.

На какое-то время за общим столом наступила полная тишина, было только слышно, как иногда вздыхает Трость, с тоской поглядывая в сторону кухни, из которой доносился приятный аромат жаренного мяса и трав.

– Эх, жаль, что на сегодня я истратил все свои талончики.

– Я думал, ты уж потратил их на месяц вперед, – усмехнулся Дерек, на мгновенье позабыв о самодовольном юноше, что сидел сейчас рядом с ним. – Зная твой бешеный аппетит, я вообще удивлен, как тебе удается тут выжить.

– Ну, временами дядья привозят мне вяленых кроликов или матушка чего-нибудь этакого напечет.

– А хранишь ты все это где? – спросил Свейн, удивленно вскинув брови.

– А ты не в курсе? – Дерек зашелся вдруг диким хохотом, то и дело хлопая себя по животу. – В комнате и хранит! Под своей кроватью!

– Прямо в общежитии??

– Воняет там так, будто в комнате сдохло с пол сотни собак! – продолжал заливаться тот.

– Ну уж, скажешь тоже, – Трость слегка покраснел, пытаясь ударить свободной рукой неблагодарного друга. – В моей комнате не воняет, а пахнет – и это совсем разные вещи.

– Пусть будет по-твоему, дорогой Йон. Значит там пахнет пол сотней мертвых собак!

На этот раз Трость возражать не стал, и, устремив свой взгляд на остывшие блюда Свейна, спросил его, будет ли тот доедать.

– Конечно буду, я за этим сюда и пришел!

– Жаль, очень жаль, – печально ответил юноша, подперев тощими руками свой подбородок. – Дерек, пойдем уже, а то у меня от запаха еды напрочь сведет живот.

– Тебе б на повара пойти учиться, меньше б страдал, – усмехнулся тот, но все же начал медленно подниматься из-за стола.

– Нет уж! Я как-то раз помогал матушке на кухне, так она меня потом полотенцем била, лишь бы я еду не воровал.

– Видимо мало била, или наоборот много. Так или иначе методы у нее не особо действенные.

– А я что ж, виноват? Расту быстро, вот и приходится много питаться, знаешь ли, для общего здоровья.

– Твое здоровье весит вдвое меньше мешка с пшеном, – Дерек по-дружески толкнул его в бок, показывая тем самым, какой Трость все-таки легкий. – Не туда ты растешь.

– Просто сложение такое, – обиделся тот. – Вот Свейн, он ведь тоже силой не блещет.

– Его сила в титуле и в его родословной. Не беспокойся, этот малый не пропадет.

Стиснув зубы, Свейн все продолжал ждать, когда же его, наконец, оставят в покое. Только его манеры и природная сдержанность, не позволяли прикрикнуть на этих двоих, чтобы они поскорей убирались отсюда. Слишком он устал за сегодня и тратить остатки сил на бесполезную болтовню у него совершенно не было желания.

– Свейн, – Дерек вдруг наклонился прямо к его уху. – Ты же был позавчера на лекции по рунам? Получал записку?

– Эй, ты чего?! Прямо здесь шептаться, – боязливо пискнул Трость, провожая взглядом вошедших в столовую жрецов. Впрочем, трое ужинающих учеников их абсолютно не волновали, они все разговаривали о чем-то своем, направляясь прямиком в сторону кухонь.

– Да, я получил то письмо. И я не приду.

– Но ты все же подумай хорошенько, – настаивал тот, глядя на него горящими глазами. – Грядут перемены, друг. И тебе, как будущему графу, было бы совершенно не лишним заранее выбрать правильную сторону.

– Только с чего вы взяли, что ваша сторона «правильная»? – Свейн также следил за жрецами, в тайне надеясь, что они ничего не услышат из их странной болтовни.

– Вот придешь и все узнаешь, – Трость уже буквально потащил своего друга за рукав, не давая ему возможности договорить. – День солнцестояния. Только наоборот! Мы будем тебя ждать!

– Да понял он, понял, понял. До встречи, Свейн.

– До скорой встречи, друг! – прокричал Жевель, улыбаясь во весь свой широкий рот.

«До чего же назойливые», – подумал про себя юноша, решив наконец приступить к остывшим остаткам своего позднего ужина. Но на самом деле, из-за всего этого разговора у него кусок в горло не лез. Но почему же он так обеспокоен? Разве его хоть как-то волнует судьба магистериума, жрецов, или даже господина Кигана? Нет. Ему надо просто сдать экзамены, и как только Свейн это сделает, то он тут же покинет столь неспокойное место.

Магистериум буквально трещит по швам. Жрецы или делают вид, что ничего не замечают, или же и правда настолько глупы, что не видят всего происходящего в их же собственных стенах. Все эти разговоры о крушении Совета девяти, о недоверии к Иерихат-халу, о пагубном «лечении» короля Люциана… Все больше и больше людей начинают испытывать если не злобу, то крайнее недовольство самим существованием такой независимой ступени власти, как магистериум. Это копилось веками и вот теперь, наконец, готово выплеснуться на Белый замок во всей своей мощи.

Свейн узнал обо всем этом не сразу. Честно говоря, прибыв сюда на обучение к Кигану, он имел только общие представления о магистериуме и о том, чем же в действительности занимаются все эти жрецы. И в большинстве своем его ожидания оправдались. Жрецы – это лекари, лекари, что умеют пользоваться рунами и имеют абсолютное право варить зелья и сопутствующие мази.

И тут дело не в том, что какая-нибудь бабка-ведунья не сможет тебе приготовить микстуру от кашля. Сможет. Только вот это снадобье никогда не появится на аптекарских полках или не завезется в городские лечебницы. Все, что ты можешь там встретить будет абсолютно точно принадлежать магистериуму. И проблем было бы куда меньше, если бы все необходимые лекарства поставлялись в нужных количествах. Но ведь их всегда не хватает!

Ну а если вспышку Соляной сыпи вдруг вылечат чем-то иным, то это вызовет у магистериума вопросы. Будет суд, будет Совет девяти, и не позавидуешь тому смельчаку, кто допустил своевольное лечение зельем, не имеющим никакого отношения к жрецам.

Но, естественно, проблема была не только в этом. Широкому кругу людей не нравилось и то, что лишь представители магистериума имеют шахты по добыче рунных камней где-то далеко в северных землях. Ведь никто кроме самих жрецов не знает, сколько же в действительности добывается полезных ресурсов с этого промерзлого ледника.

Также основной и единственный склад камней силы находится непосредственно в стенах магистериума. Добытые камни хранятся в подвалах веками и даже тысячелетиями, тогда как народ считает, что им можно найти и более полезное применение, чем просто пылиться где-то глубоко под землей.

Но если такие как Дерек Жевель или Трость, хотят положить магистериуму конец, то кто же тогда, например, продолжит заниматься закрытием разломов? Само существование «пространственных дыр», немало удивило юношу. Поначалу Свейн сравнивал их с порталами, но Киган дал ему ясно понять, что это необычное явление имеет к порталам лишь самое далекое отношение. Разломы опасны, как для обычных людей, так и для хорошо обученных жрецов. И если от них не избавиться вовремя, то это может привести к самым ужасным последствиям для всего материка.

Но что если Дерек прав, и стоит хотя бы сходить и посмотреть, что же такого предложит эта группка высокомерных снобов, возомнивших себя вестниками правосудия. Ведь если Свейну там придется не по душе, то он всегда сможет уйти, и возможно даже, доложить обо всем этом господину Кигану, как только тот закончит со своими делами и вернется в замок. Интересно, будет ли жрец удивлен тому, что узнал его ученик? Или же он как обычно скажет, что это не его дело и что ему следует уделять больше внимания своему обучению, а не хождению по бесполезным тайным собраниям.

Свейн устало вздохнул и отложил свою тарелку в сторону. Все же, у него пропал всякий аппетит. Может быть в следующий раз стоит отнести обед к себе в комнату? Подумав об этом, юноша тут же вспомнил про залежи еды, что хранились под кроватью у Трости. Как же это все-таки мерзко. В Мерзлом Пике за такое расточительное отношение к еде могли с легкостью выпороть, или же заставить дочиста вылизывать целую крепость. Ну а здесь…

Юноша поднял свою довольно тяжелую сумку и, снедаемый мрачными мыслями, двинулся в сторону шумных общежитий магистериума.