Читать книгу Песок Пустоты. Проклятие древней крови - Яанг Р. - Страница 2

Део лежал на кровати полностью погрузившись в свои мысли. Только недавно Падре погасил лампу и отправился спать, он слышал его неторопливые шаркающие шаги. После встречи со старейшиной учитель выглядел чем-то встревоженным, хотя сам Део ничего необычного не заметил. Только вот сама просьба жреца…

Перед тем как войти к нему в дом, Падре попросил сделать одну очень странную вещь.

– Мальчик мой, – начал он. – Ты как обычно зайдешь вместе со мной, но в этот раз не стой подле меня, пройдись немного по комнате, тебе не запретят это делать, – Падре слегка прикусил нижнюю губу. – Пройдись, не спеша: останавливайся около всяких разных предметов, картин, безделушек, в общем около того, что может привлечь твое внимание. Ненадолго так. Выжидай по паре секунд и сразу же иди к следующему месту. Только перед этим, – он протянул ему что-то совсем маленькое, приглядевшись Део увидел, что это обычная булавка. – Вот, спрячь в карман, – Падре говорил почти шепотом. – Перед этим ты уколешь себе палец, – Део вопросительно вскинул брови. – Не очень сильно, но желательно, чтобы пошла кровь, одной капли будет достаточно, да, – Падре невнятно пробормотал что-то себе под нос. – И потом я дам тебе сигнал, как только найду то, что мне нужно. Я, – Падре на мгновение задумался, – Я покашляю слегка и попрошу воды. А когда старейшина, наконец, выйдет из комнаты, то тут же возвращайся ко мне и больше никуда не отходи. Ты меня понял?

Део кивнул. Еще никогда просьбы Падре не были настолько необычными. В голове сразу возникли несколько вопросов.

– Потом, мой мальчик, потом, – Падре вопросительно поглядел на него. – Сможешь выполнить это для меня? – юноша снова ответил кивком головы, и всю оставшуюся дорогу до дома старейшины они провели в тишине.

В деревянном доме, в котором они бывали за этот месяц уже ни раз, ничего, впрочем, так и не изменилось. Их встретили в гостевой, как и всегда. Старейшина этой деревни – Годрик, ничем непримечательный мужчина в возрасте, вежливо предложил Падре чаю и побеседовал о погоде и о всяких других мелочах. Обычно они обсуждают аренду, цены на лекарства и то, сколько еще Падре пробудет гостем в их недалеком краю.

Как только они зашли в дом, то Део тут же нащупал в кармане крошечную булавку и незаметно воткнул ее в палец. Получилось немного больнее, чем он себе предполагал, юноша с трудом подавил в себе желание поморщиться.

После он без особого интереса начал ходить по комнате: смотреть было почти не на что. В гостевой красовалось лишь пару картин и сухой гербарий, видимо Годрик любит цветы или что-то вроде того. Юноша бродил по кругу, а заветного сигнала все так и не поступало.

На какое-то мгновение ему вдруг показалось, что он заметил странное золотистое свечение, но вскоре Део выбросил эти мысли из головы, сославшись на игру свечек и тусклых ламп.

– Что-то сегодня вашему ученику не сидится, – посмеялся старейшина, и Падре непринужденно засмеялся с ним в ответ.

– Сегодня был не совсем приятный день для него, нет, для нас обоих, – после короткой паузы начал он. – Знаете ли, двое из ваших людей опять отказались платить за товар магистериума, – Годрик лишь пожал плечами.

– Я говорил с ними, да что с того. Вы, как образованный человек, должны понимать, что дело тут ни в вас, и даже ни в том, что ваш ученик… Ну, что он шхун, – Део неприятно дернул плечом. – Просто людям тяжело привыкнуть к новому, тут происходит не так много всего.

– Да, но я попрошу, чтобы вы приняли меры. Мне нет времени ходить и собирать деньги с них самому. Наймите людей или же мне придется написать письмо…

– Ну что вы, что вы, – старейшина окинул взглядом бродившего по комнате паренька. – Я займусь этим. Да, но, знаете ли, на вашего ученика также поступают различные жалобы.

– Разве? – Падре откинулся в кресле. – Это какие же?

– Понимаете ли, моим людям, в первую очередь, не нравится то, как он смотрит на них, – Део старался пропускать его слова мимо ушей. – Он даже пугает их. Ну, вы понимаете, эти его красные глаза…

– Да, достаточно редко явление, – подтвердил Падре.

– Редкое, но не среди таких как он, – Годрик постарался слегка разрядить обстановку. – Но мы, деревенские, просто опасаемся таких вещей, все эти плохие приметы, знамения и предсказания!

– Так дело только в приметах?

Улыбка тут же исчезла с лица старейшины.

– Нет, не только в них. Кто-то видел, как он приставал к местной девушке, несерьезно, но это не позволительно. Это заслуживает наказания. Возможно в городах такое и простительно, но у нас правила строгие.

– Простите, что сделал мой ученик? – Падре тоже слегка напрягся.

– Есть свидетель, и, – старейшина перекидывал свой взгляд с одного на другого. – Вы позволите поговорить нам наедине?

– Нет, уж если мой ученик в чем-то и провинился, то он тоже заслуживает знать в чем.

– Думаю, он прекрасно знает, – после Годрик обратился непосредственно к Део. – Подойдите сюда.

Юноша, опустив голову, сделал пару шагов по направлению к нему, как вдруг Падре охватил легкий приступ кашля, он извинился и тут же попросил немного воды.

– Что? Воды? – будто опомнился Годрик, и, резко поднявшись, отправился в соседнюю комнату, через пару минут он принес заполненный до краев графин и пару чистых стаканов. – Вот, прошу.

– Спасибо, – Падре вежливо поклонился. – Так что там натворил мой ученик?

Последующий разговор был довольно таки неприятным для Део. Естественно Падре потом выслушал и его версию событий, он был уверен, что ученик ни за что бы не стал приставать к этой Элизе, но кто же поверит шхуну? Было решено, что Део извинится перед ней, а также перед родителями девушки и ее будущим женихом. Если же подобный инцидент повторится еще раз, то юношу выпорют прямо на главной улице на глазах у всех жителей деревни. Старейшина предпочитал сразу приступить ко второму варианту, но Падре вежливо отказал ему, так как доказательств вины его ученика не было.

Они попрощались довольно холодно, и напоследок Годрик спросил, много ли еще важных дел их держит в этой деревне?

– Нет, ничуть. Думаю, через неделю другую мы уедем, если так решит магистериум, конечно. Доброй вам ночи.

– Спите спокойно, Падре.

Старейшина закрыл за ними дверь, и они молча направились к своему старому деревянному дому, что находился почти у самого леса. Там жрец поспешно поблагодарил юношу и, удостоверившись, что его правая рука уже почти не болит, позволил заниматься ученику своими делами. Сам же Падре заперся на чердаке с грудой различных книг и бумаг. На разговор он настроен не был.

Теперь же, когда в деревне наступила глухая ночь, Део ворочался на кровати и совсем не мог уснуть. В эту ночь ему снились очень странные сны: будто бы Падре стал мотыльком, а старейшина обжимал дочку трактирщика в тени того злосчастного дерева. Сам же Део никак не мог отыскать свое зелье невидимости, у него были сотни различных пузырьков, но во всех них была лишь одна кровь. Стекло лопалось в его дрожащих руках, и одежда постепенно пропитывалась этим резким неприятным запахом.

Юноша был несказанно счастлив, когда, наконец, наступило утро.

– Вот ты и проснулся, – лицо Падре не выражало того волнения, которое было присуще ему вчера ночью. – Что ж, собирайся, пора выполнить обещание, данное нашему дорогому старейшине.

Део не стал возражать, ведь он все равно знал, что это бесполезно. Извиниться ему придется, хоть он и ни в чем не виноват.

К полудню они выдвинулись в сторону дома Элизы. Девушка росла одна с отцом, и хоть она и была первой красавицей на деревне, но считалась очень избалованной и бестолковой. Мать у нее погибла, когда той было лет десять, загрызли волки, такое в этих краях хоть изредка, но бывает. Теперь же Элиза всячески треплет своего отца по поводу и без. Он же был довольно тихим и скромным человеком. Пару раз Део видел его на улице, но никак не думал, что придется встретиться с ним и при таких странных обстоятельствах.

Дверь открыла сама хозяйка этого нищего дома, она выглядела заспанной и было заметно, что девушка совсем никого не ждала. Завидев жреца, она смешливо ему поклонилась, а Део смерила лишь презрительным взглядом.

– Господин жрец, чем могу услужить?

– Мы хотели видеть тебя, да твоего отца тоже, он, случаем, не дома?

Естественно Падре знал, что отец девушки сейчас здесь, он бы ни за что не стал тратить на всю эту историю так много времени, поэтому проверил заранее.

– Дома, сейчас позову, – она прикрыла дверь и еще пару минут не появлялась, в доме слышалась какая-то возня и приглушенные голоса, вскоре перед ними появился старик, щуплый и хромой на одну ногу, он выглядел маленьким даже по сравнению с Падре.

– Господин жрец, – он низко поклонился ему, на Део он тоже бросил свой взгляд, хоть и весьма беглый. – Чем могу быть обязан?

– Мы с моим учеником пришли попросить прощения за недавние события.

– События? – тут же удивился тот.

– Ну что я тебе говорила, отец, – Элиза протиснулась сквозь него, да так, что старик пошатнулся и чуть было не упал из-за своей больной ноги, благо Падре вовремя подхватил его под плечо. – Все говорила, вот этот вот, шхун, – она презрительно скорчила свою поросячью рожу. – Вчера приставал ко мне!

– К тебе? – все это и правда выглядело немного нелепо, ведь девица была почти что в два раза больше самого юноши.

– Нет, не ко мне, – она махнула рукой в сторону привязанной в траве собаки. – Вот, к ней!

– К Беляшке? – Део не мог сообразить, то ли старик и правда не понимает в чем дело, то ли, будучи полностью осведомленным о делах своей дочурки, тем самым, сейчас насмехается над ней.

В это же мгновение Падре слегка толкнул Део в бок, и тот тут же согнулся в низком поклоне, он старался повернуться больше к отцу девушки, чем к ней самой, хотя бы так он мог выразить ей свое презрение.

– Вчера, ближе к вечеру, случился небольшой инцидент, и я прошу прощения за своего ученика. Я могу пообещать, что такого больше не повторится, – голос Падре был спокойным, как и всегда. Део чувствовал, что кровь приливает к его лицу, но подняться все еще не решался.

– Ах, небольшому! – Элиза видимо вошла в роль слабой и униженной жертвы. – Да у меня все руки из-за него в синяках. Вот, и вот, и еще на спине. Что я скажу своему жениху?!

– Мы сегодня извинимся и перед ним тоже, также, как и перед его родителями. От синяков и ссадин я принес действенную мазь, и, – он не спеша принялся доставать лекарства из своей нагрудной сумки, но девушка резким движением выбила у него все из рук.

Део, не дожидаясь позволения, выпрямился, он никогда не видел, чтобы с Падре обращались так неуважительно. Видимо девушка тоже поняла эту свою оплошность и сразу же начала вытирать свои лживые слезы.

– Ох, простите, простите, я сама не своя после вчерашнего. Я не ожидала, я даже не думала, а он! – Элиза с вызовом посмотрела в лицо юноше. – Его красные глаза, он так смотрел на меня.

– Ну, что вы, – Падре все же достал нужную мазь и протянул ее в толстые руки плачущей девушки. – Если втирать непосредственно на больное место, то заживет уже через день.

– Ну не знаю, не знаю. Такие синяки, – начала было она, но Падре резко прервал ее.

– Такие синяки явно шире, чем руки моего ученика, если приложить, то сразу будет заметно. На шее же и груди, – девушка постаралась прикрыть свой уж слишком широкий вырез. – Простите мне мою вольность, но это и вовсе следы от любовных утех, так или иначе мазь их тоже возьмет. А теперь мы пойдем, у нас имеются и другие дела.

Падре развернулся и пошел прочь от этого старого покосившегося дома. Део же, еще раз поклонившись главе семейства, тут же последовал за своим учителем. Он слышал, как Элиза зашипела на растяпу отца и в расстройстве пнула собаку, что все это время сидела, привязанная к тесной будке. От удара псина жалобно взвыла.

– Как видишь, у кого-то участь похуже, чем у тебя.

Део промолчал о том, что это всего лишь блохастая дворняга, но, тем не менее, ему стало ее искренне жаль.

Со стороны жениха оказалось все куда проще: там отмахнулись от их извинений, будто бы ничего и не случилось. Видимо они и сами догадывались, что девушка могла говорить не совсем от чистого сердца.

В конце разговора, Падре еще раз поспешил напомнить трактирщику о том, что деньги за товар стоит отдавать непосредственно Део, так как он его ученик и жрец ему полностью доверяет.

– Да кто ж его разберет, вам он их отдаст или же сам потратит. От этих красноглазых можно всякого ожидать, – оправдывался тот, но в итоге принял сторону Падре.

К двум часам они, наконец, освободились. Юноша уже было предвкушал сытный горячий обед, но у жреца, на этот счет, имелись другие планы.

– Сегодня ты пойдешь со мной, – сказал он, прищурено глядя на палящее солнце. – Мне нужна твоя помощь.

Део слегка удивился такой внезапной просьбе. Ранее Падре не стремился посвящать его в свои дела, особенно в те, которые ему приходилось решать здесь, в этой захолустной деревне.

– Тебе предстоит запоминать дорогу, возможно, домой ты отправишься один, – продолжил жрец так же неторопливо. – Надеюсь, тот пузырек, что я оставил тебе вчера – все еще с тобой, – парень быстро нащупал зелье в складках своего кармана и крепко сжал его. – Он может и не понадобиться, но так, просто, на всякий случай.

Что еще за всякий случай? Это зелье всего лишь подарок. По крайней мере, так сказал его учитель.

– Возможно у тебя в голове снова появилось множество разных вопросов, так вот, считай, что на один из них ты получишь сегодня ответ, – он с грустью взглянул на своего ученика. – Да и я, возможно, отвечу себе на свой.

Део не решился спросить учителя прямо здесь и сейчас, все же их могли подслушать, и тогда старейшина точно приказал бы выпороть шхуна, позволившего себе говорить. Да и жрец остался бы недоволен таким его поведением. Когда они жили в столице, случалось, что еще и за меньшую провинность Падре запирал его в чулане или на пыльном чердаке. Правда, в последнее время, таких происшествий становилось все меньше.

Между этими двумя складывались довольно непростые отношения. Падре был почти всегда холоден и лишь отдавал указы, а в свободное время обучал его грамоте и другим наукам. Честно говоря, учитель из него был весьма строгим. Део, впрочем, также не стремился сблизиться с ним, да и жить в учениках у жреца было намного лучше, чем голодать на улицах или же выгребать в стойлах навоз. Вот уже около семи лет он находится под покровительством Падре и магистериума, но лучше к нему от этого относиться не стали. Так или иначе, постепенно Део начал привыкать к такой своей жизни, и временами даже находил ее сносной.

Дорога, которую выбрал для них Падре, уводила далеко за пределы деревни. Он то и дело обращал внимание Део на какие-нибудь ориентиры, которые помогут ему найти обратный путь: будь то старая мельница, покосившийся дуб или высушенный полуразрушенный колодец. Падре надеялся, что с делами они покончат еще до темноты, на вопрос, почему было не взять с собой лошадей, он предпочитал не отвечать.

Вскоре Део прекратил эти бесполезные попытки узнать что-либо. Тем не менее он находил немного странным, что Падре проделывал весь этот путь чуть ли не каждый день. И почему никто из деревенских, даже старейшина, не поинтересовался его делами? Но, видимо, жрецов так же уважают, как и боятся, ведь никто за целых три недели так и не посмел проследить за ним. Да и к тому же, кто знает, что может понадобиться жрецу в чаще леса? Травки? Редкие коренья? Даже ребенок знает о том, что жрецы делают зелья и всяческие настойки. Здесь не может быть ничего интересного.

Во время пути, Део начал припоминать все те случаи, когда он находил поведение Падре особенно странным. Иногда, останавливаясь где-нибудь, жрец приказывал ему никому об этом не говорить, будто бы шхун и правда мог это сделать. Бывало, что он диктовал странные размытые письма в магистериум, словно скрывал что-то. А еще это зелье невидимости, никто бы не дал официального согласия на его изготовление. Так кого еще обманывал Падре? И не поэтому ли он взял себе в ученики самую молчаливую кандидатуру?

Део взглянул на своего покровителя: кривой, будто сломанный, нос, сбившиеся потные волосы, что придавали ему неряшливый вид, а из-за быстрой ходьбы он и вовсе стал походить на старика. Сколько ему лет? Пятьдесят? Странно, Део никогда прежде не задавался этим вопросом. Шхунам вообще не свойственно проявлять любопытство, просто делай, что тебе говорят, и не мешайся другим.

Видел ли сам Падре в нем шхуна? Он никогда его так не называл, только указывал на то, что Део особенный и что ему придется жить с этим, хочет он того или нет. Он также не разрешал красить его серые волосы или же хотя бы носить широкую шляпу.

– Не скрывай того, кто ты такой. Особенно, когда на это нет надобности.

Но жрецу-то легко говорить, это не его сопровождали ненавистные взгляды и улюлюканье. Впрочем, учитель иногда тоже находился под гнетущим взором толпы. Да, к представителям магистериума хоть и относились с почтением, но в последнее время они начали терять свой авторитет, как в глазах обычного народа, так и среди богатых лордов. На материке появилось много фокусников и шарлатанов, что носят изумрудные мантии и обещают лекарства от всех болезней, а на деле же, обдирают людей до нитки, чем только помогают магистериуму сыскать о себе дурную славу.

Да, у жрецов еще осталась какая-то власть: им до сих пор предоставляют кров и еду если понадобится, их называют «мой господин» и кланяются при каждой встрече, правда уже не в ноги, но все же. Део схватывал это настроение людей и сам того не замечая, постепенно переставал бояться магистериума, а уважение к Падре также медленно таяло, но… Део был шхуном. И если иногда в его сторону не летели камни, то лишь потому, что он носил изумрудную мантию, символ причастности к магистериуму, к этому звену власти, что существует уже не одну тысячу лет.

– Ты невнимателен, Део. Сосредоточься, – голос Падре своей твердостью вывел его из глубоких раздумий. – Я не для того тебя взял, чтобы ты заблудился. Или же, – он вдруг резко обернулся и посмотрел на него, – Или ты не думаешь возвращаться?

– Н..нет, я бы и не подумал.

– Я просто сделал предположение, – уже более спокойно сказал он, продолжив свой путь. – Будь я на твоем месте у меня бы несомненно зародилась такая мысль, – и с чего бы Падре опять начинать весь этот разговор, они не раз обсуждали это, особенно в первый год их знакомства. – Я просто хочу сказать, что сейчас не лучшее время сбегать, мой мальчик.

– А когда будет время? – чуть осмелев бросил ему Део, жрец слегка улыбнулся, и морщинки на его лбу стали чуть менее заметнее.

– А ты научился дерзить, видимо мое обучение не прошло даром, – но после, его тон опять стал серьезным. – У тебя есть зелье-обманка, все видели, что я ушел с тобою в лес. Никто не знает куда, как и никто не знает зачем, было бы глупо не воспользоваться этой благоприятной возможностью. Я ведь могу лишь догадываться, но может у тебя в рукаве припрятан камень как раз для такого случая, и надо лишь дождаться удачного момента.

– Я… Я не такой, – в душе юноши закипала злость, как бы он не сердился на Падре, он никогда не желал ему зла.

– Присядем-ка ненадолго, – жрец так и не извинился за свои слова, но Део это и не потребовалось, он научился за прошедшие годы читать изменения в лице своего учителя, также, как, например, читать книги или же письма. И сейчас каждый его мускул говорил, что он очень устал, а глаза выражали некую долю сожаления.

Они нашли небольшое дерево и сели в его скромной тени. Путники уже давно свернули с главной дороги и теперь шли по каким-то лесным тропам, иногда пробираясь сквозь сухие заросли или даже проходя вброд небольшие ручьи. Взглянув на солнце, Део понял, что идут они не более двух часов, от чего же ему кажется, что времени прошло уже куда больше? И тут он понял, было слишком тихо. Нет ни привычного в деревне щебета птиц или стрекотания сверчков, нет ни плеска воды, ни успокаивающего шелеста ветра. Толстые стволы деревьев будто закрывали в себе весь остальной мир.

– Ты тоже это заметил, да? – жрец достал из своей нагрудной сумки пару рисовых комков, один из них он вежливо передал ученику. – Поешь, тебе еще понадобятся силы.

Део жадно впился зубами в предоставленное ему кушанье, хоть шарик и был холодным и очень липким, но все же было приятно поесть после такого долгого пути. Если бы юноша знал, то хорошенько позавтракал бы с утра, но живот в тот момент постоянно сводило от мыслей, что придется извиняться перед Элизой и перед ее женихом. Поэтому есть ему совершенно не хотелось. Но сейчас, сейчас все было по-другому.

Падре не спеша доедал свою порцию, облизывая пальцы от налипших на них зерен. Видимо не только Део пропустил сегодня свой завтрак. После трапезы старик испил прохладной воды из своей фляги, и только после этого передал ее ученику.

– Оставь себе, на обратном пути наберешь из ручья, – Део хотел было спросить, как без воды обойдется и сам жрец, ведь второй такой фляги он не наблюдал. Но все же юноша решил промолчать, он привык во всем безукоризненно слушаться Падре. – Лошади бы сюда не пошли, я пытался однажды, но конь уперся неподалеку отсюда и ни в какую, пришлось привязать его. Скотина так напугалась, что без конца рыпалась и ржала, а на следующий день я нашел его мертвым. Коня не тронули ни волки, ни лисы, просто у скакуна вдруг остановилось сердце. Думаю, тебе не придется объяснять почему старейшина больше не доверял мне свою конюшню? А ведь это, по его словам, был один из лучших его жеребцов. Гнедой, статный, он стоил не меньше трех сотен серебряных, – зачем он все это говорит ему? – Как ты думаешь, что могло так сильно напугать молодого и здорового коня?

Део знал, что лошади, как и вся остальная домашняя живность, боятся хищников, огня и кнута. Но жрец явно ожидал не такого ответа.

– Мы пробыли в этой деревне чуть более трех недель, что ты успел узнать для себя, мальчик?

– Узнал то, что я хочу поскорее убраться отсюда, – на этот раз жрец не удостоил его улыбки.

– Когда я спрашиваю серьезно, имей совесть также серьезно мне отвечать, – Део хотел было что-то возразить, но тот отмахнулся от него, как от назойливой мухи. – Я надеялся, ты будешь более наблюдательным, более осведомленным. Я отправлял тебя с поручениями к разным людям, но чаще всего к пекарю и к трактирщику. Сумел ли ты что-нибудь заметить? Что-нибудь разузнать? Нет, ты не видишь дальше своих проблем: тут тебя прогнали, тут на тебя не так посмотрели, и все, ты раскис. Ты погружаешься в свои же выдуманные проблемы и не хочешь ничего замечать.

– Эти проблемы не выдуманные, Падре! – Део не понимал с чего это вдруг настроение жреца так поменялось.

– Они есть у всех, у всех, мой мальчик, не стоит забывать этого. Твои… Они не лучше и не хуже, а при нужных обстоятельствах могут быть даже и полезны, – жрец устало вздохнул. – Я не жду, что ты научишься всему сам, и я подталкиваю тебя, даю шанс себя проявить. Мне говорили, – на секунду он вдруг прервался. – Неважно. Я взял тебя в ученики не просто так. Будем честны, ты не наделен ни особым умом, ни проворностью, нет ни физической мощи, ни прочих талантов, – Део было неприятно выслушивать все это сейчас, он начал жалеть, что в его рукаве и правда нет тяжелого камня. – Но у тебя есть то, что нужно мне в этом непростом деле. А взамен… Взамен я могу предоставить тебе то, что ты желаешь больше всего на свете. Свободу.

Глаза Део расширились, прежде жрец никогда не говорил с ним о чем-то подобном. Уж не напекло ли солнце ему голову?

– Свободу не в том понимании, конечно. Я имею ввиду свободу от тебя самого, – Падре смотрел на него в упор. – Я знаю, есть способ, но для этого, ты должен помочь мне. Я все еще сомневался до вчерашнего вечера, я всячески отдалял этот день, но вот он пришел. Я не смею заставлять тебя и поэтому могу лишь просить, в надежде, что ты выслушаешь меня и не откажешь мне в моей просьбе. Мы можем говорить тут спокойно, здесь никого нет, даже зверья, как ты сумел до этого заметить. А после того, как я тебе все расскажу, ты решишь – согласиться помогать мне или же выпить то зелье-обманку и уйти. Но знай, если ты выберешь второй вариант я больше ничем не смогу тебе помочь, не сможет помочь и магистериум. Ты для меня исчезнешь, я не буду знать, где ты и что с тобой, даже если я того захочу. И, скорее всего, за тобой исчезну и я.

Жрец говорил правду, еще никогда Део не видел его таким серьезным.

– Я не склоняю тебя к выбору первого, я лишь говорю тебе о последствиях. Если ты изберешь наш совместный путь, то он будет не менее тяжелым и, возможно, заставит нас исчезнуть куда раньше. Может быть ты будешь страдать и испытывать такую боль, о которой ты ранее даже и не задумывался. Но в конце… В конце этого пути, ты обретешь желанную свободу, ты будешь вспоминать все случившееся, как один бесконечно долгий и страшный сон, – Падре увидел недоверие в глазах своего ученика. – Знаю, это звучит неправдоподобно. Но что если в моих силах, дать тебе лишь такое обещание? Обещание старого жреца. Поверишь ли ты мне? Последуешь ли за мной? То, что я тебе сейчас расскажу может показаться странным. Но я желаю тебе только хорошего и до сих пор не уверен, как будет поступить правильнее. Впрочем, медлить уже не имеет смысла, – Падре скрестил на коленях руки, так он делал перед тем как начать урок или какое-нибудь длинное письмо.

Део же не мог понять, как весь этот разговор связан с тем, что они делают в этом глухом лесу. Неужели жрец и правда, на полном серьезе, предложил ему сбежать сегодня под покровом ночи, зная, как на это может отреагировать магистериум и Высший Совет? Рискнуть остатками своей репутации ради мнимой свободы своего бездарного ученика? Део приготовился слушать, хоть и понятия не имел, что его ждет впереди, и с чего это красноглазый юноша должен поверить словам уставшего старика.

– Итак, постараюсь не слишком утомить тебя своей болтовней.