Читать книгу Герой 21-го века. Маленькие приключения большого засранца - Яна Павлова - Страница 11

Я выключил компьютер, руки дрожали, внутри всё сжималось. Откуда? Откуда кто-то может знать, что я убил девчонку? Может, это Тамара… Но при чём здесь Марина? Как я вляпался в это дерьмо, не пойму. Как его расхлёбывать, куда бежать и кому сдаваться – ничего непонятно. В такие времена поневоле мысли в голову лезут о всевидящем оке, о тысячах и миллионах камер, которые кое-кто из поэтов обозвал глазами господа, о вездесущих спецслужбах и караулящих тебя возле каждого угла КГБ-шниках с диктофонами и микрообъективами в пуговицах на рубашке, куртке, сумке. Кто-то играет со мной в игру, и эта игра мне совсем не нравится.

Я позвонил знакомому программисту: сначала нужно было понять, откуда мне присылают сообщения. Он обещал вычислить адрес по ай-пи. Я приготовился ждать: обложился всеми найденными дома детективами, романами о маньяках и протоколами судов над убийцами, которые нашёл в Сети. Мне казалось очень важным изучить всё, определить механизм действия судебной системы, отыскать все возможные ошибки, которые когда-то совершали преступники, обнаружить в какой-то из книг историю об электронном террористе.

Я знал, что в литературе можно найти ответы на все вопросы, что она подскажет выход из ситуации, натолкнёт меня на нужную мысль. Читал первые несколько страниц, сопоставлял с реальностью и отбрасывал их. Ни одна история не напоминала ту, что происходила сейчас со мной. Спустя пару часов на полу образовалась груда книг, раскинутых, брошенных. Листы у некоторых из них согнулись и измялись, на переплёт Агаты Кристи я наступил, когда бросился в спальню, вспомнив, что там, на полке, есть детективчик, глупый такой, женский, сентиментальный, но был там какой-то герой, отправлявший кому-то угрозы по интернету.

Пальцы судорожно листали страницы, глаза выхватывали обрывки текста, искали слово «интернет», или «сеть», или «соцсеть», или ещё какие-нибудь виртуальные штуки. От злости я разорвал книгу на части, разодрал обложку, сложил всё аккуратной кучкой на тарелку и щёлкнул зажигалкой.

Рукописи не горят? Горят! И ещё как!

Позвонил Вике, она работала, и я решил снова навестить квартиру Марины, поискать что-нибудь. Наступал вечер.

Я прошерстил всё: начиная с тумбочки у кровати и заканчивая мусорным ведром. Пусто, ни единого следа. Нашёл тетрадки, исписанные детским почерком отличницы: буквы все ровные, округлые, неизменно соединяются друг с другом, все наклонены немного вправо. Дневник девушки, с которой я спал, личный дневник той, которая умерла и обвинила в своей смерти меня, дневник лживой сучки, оклеветавшей ни в чём не повинного человека, сучки, сломавшей мне жизнь. Я забрал тетрадь с собой. Близилась полночь, но это не страшно: Вика работает до утра. Я вышел на балкон.

Раньше мы часто курили здесь. Марина лежала в гамаке, я облокачивался на подоконник. Два абсолютно чужих человека, у которых из общего был разве что секс. Да и тот… Средней паршивости. Во мне играла ностальгия.

Вот она говорит: вчера был зачёт по астрономии, я его сдала. А ещё мама звонила, зовёт к себе, но мне не хочется. Как думаешь, может, съездить?

Отвечаю: как хочешь.

Я только сейчас начинаю понимать, что она обижалась: на грубость, невнимание, презрение, неуважение, равнодушие. Я никогда не спрашивал, как дела и что нового, как здоровье у родителей и нет ли каких проблем у неё самой. Слышал, что она выиграла какой-то грант в университете. Марина позвонила, когда я был на встрече с очень важным клиентом, верещала в трубку, смеялась, плакала, я рявкнул в ответ злое, как-то обозвал её и отключился. А она грант выиграла… Он очень высоко котировался, это я сейчас уже понял, потому что добиться от Марины эмоций такого характера: ярких, наполненных счастьем, громких, буквально оглушающих и сметающих всё на своём пути – мне никогда не удавалось.

Я лежал в гамаке и представлял, что она жива, а я не убийца, в духовке запекается мясо, а на столе стоят две кружки жасминового чая. Не смерть, не совершённое убийство меняет людей, а страх оказаться по ту сторону реальности, страх получить по заслугам.

Прошёлся ещё раз по квартире и остановился у стены с фотографиями. Она их как-то по-особенному развешивала, всё отмеряла линейкой углы, транспортиром – радиусы, циркулем по обоям чертила окружности, а я держал эти бумажки и злился.

Стоп.

Её мать. На фотографии было изображено лицо женщины средних лет, оно не было красивым, но выглядело привлекательно, хотя общее впечатление портила подступающая старость: мешки под глазами, морщины, опущенные уголки губ, тоска, невыразимая тоска по уходящей жизни. И родинка на правом виске. Я забрал фотографию и ушёл. Часы показывали два ночи.

Знаете, что по статистике все предательства совершаются именно ночью? В тишине и мраке люди обдумывают коварные планы, сооружают в голове невесть какие замки и разрушают их, в это время суток рождаются великие идеи, ведущие мир к гармонии или разрушающие его. Я заглянул в магазин. Там продавали табак, алкоголь и выпечку; в зале стояло два пластмассовых красных стола. За одним из них сидела пара. Мне вдруг стало любопытно, о чём они говорят. Я взял невкусный горячий чай, обжёг руки о стаканчик и примостился рядом.

– Почему, ну скажи, почему? – девушка почти плакала, но мне не было жаль её: я способен сочувствовать только прекрасным созданиям, а не грязным пропойцам, имеющим типа гордое название – женщина.

– Я же объясняю: у неё будет ребёнок, родители сказали, что купят нам комнату в коммуналке. Я всю жизнь мечтал о своём жилье, ты же знаешь!

– А как же мы? Ты, что, больше не любишь меня?

– Ну конечно, люблю! Дурочка, мы будем встречаться с тобой так же, как и сейчас. Просто я буду жить не у родителей, а со своей женой. Когда мы поссоримся, она уйдёт к своим, заберёт с собой ребёнка, а я возьму тебя к себе. Просто потерпи немножко.

Занятная логика у парня, – думал я. Выбить бы ему пару зубов и арматурой по яйцам двинуть, чтобы больше не осеменил никого. Страшно представить, кто будет окружать нас лет через десять, если плодятся одни дегенераты.

Девчонка расплакалась, парень кричал на неё. Я допил чай и вышел, встал у соседнего здания в тени, прислонился к стене, закурил и стал ждать.

Дегенерат вышел из наливайки спустя десять минут, девушки с ним не было. Я направился за ним, не скрываясь особо, но и не высовываясь. Он вряд ли бы заметил меня, потому что был сильно пьян. Мы прогулялись до сквера: деревья стояли голые, фонтаны уже отключили, а из сотни фонарей работало от силы штук десять. Он свернул налево и присел на освещённую скамейку, обхватил голову руками, прямо как я когда-то в квартире Тамары, выпрямился, достал из пакета большую трёхлитровую бутыль пива и жадно глотнул из неё.

Я тоже повернул налево, но не по дороге, а через кусты, по газону. Сейчас судьбу этого мальчика решит бог. Помолитесь ему, если хотите: посмотрим, чего стоят ваши молитвы. Я прошёл метров десять и споткнулся обо что-то: это была железка, видимо, когда-то бывшая частью турника.

Вот и всё. Вы плохо молились.

Парень пил, я крался к нему со спины: в душе вдруг взыграл человек, захотелось сделать для этого поганого мира что-то хорошее и доброе. Я был в двух шагах от него, стоял в тени, незамечаемый, опасный, с арматурой в руках. Читал где-то, что душить человека голыми руками очень трудно, может не хватить силы. Как думаете, сложно это сделать железной палкой? Просто прокинуть руки с ней вперёд, занести оружие за подбородок, опустить чуть ниже и что есть силы потянуть на себя; шея хрустнет, и он сдохнет, оставив этой земле больше кислорода. Я приготовился.

Тишина. Нет птиц. Нет людей. Нет шелеста листьев. Идеальная ночь.

И тут у меня зазвонил телефон – парень подпрыгнул от неожиданности – я тоже. Он обернулся и застыл. Телефон всё пел. Он посмотрел на мои руки, увидел арматуру, округлил глаза, и я понял: пора. Перешагнул через перила, разделявшие газон от пешеходной дорожки, подошёл ближе – парень стоял как вкопанный, держал бутылку – я отвёл руки назад и с силой обрушил арматуру на его голову. Дегенерат зашатался, открыл рот – я ударил снова – его рука ослабла – пиво грохнулось на асфальт, пролилось – упал и парень. Я бросил обломок турника в кусты и побежал в сторону дома.

Мне звонил Толя, это программист. Я удивился: неужели так быстро. Ещё больше удивления добавила его просьба:

– Я тут разбирался с твоим интернет-террористом. Возникли кое-какие проблемы. Сможешь сейчас подъехать?

Я добрался до него за полчаса. Вид у хакера был занятный: торчащие вверх волосы, круглые очки на носу с толстыми линзами – он специально такие носил, думал, что так придаёт своему образу больше шарма – и синий в цветочек халат.

– Что это на тебе? – ну не мог я сдержать улыбку.

Толя вёл себя странно: суетился, бегал глазами, никак не мог попасть ключом в замок, потом плюнул и решил закрыться на задвижку, но и этого не смог сделать. Я остановил его, спокойно провернул ключ вправо, посмотрел прямо в глаза и спросил:

– Что не так?

Битый час он пытался объяснить мне, в чём дело. Каждый аппарат, подключённый к Сети интернет, имеет определённый адрес, то есть ай-пи, и этот адрес уникален. По нему можно вычислить мошенников, воров, просто какого-нибудь человека. Я не силён в этом, но понял, что двух адресов не бывает. И ай-пи не может меняться, пока пользователь не выйдет из всемирной паутины.

– Смотри! Смотри!

Толя показал мне какую программу: чёрный экран, зелёные и белые, постоянно мерцающие буквы – ничего непонятно.

– Что это?

– Вот! – Он возбуждённо ткнул пальцем в экран, указывая на строку, – вот! Видишь? Видишь?

– Вижу. Цифры какие-то.

– Это адрес твоего шутника!

– Ты же говорил, ай-пи не меняются.

– В том-то и дело! Они не могут меняться, но твой это делает. Не спрашивай, как. Я даже предположить не могу.

– Может, сбой в самой программе?

– Нет, – от раздражения он топнул ногой. – Как будто человек, пишущий тебе, меняет своё местоположение и девайс каждую секунду. Если огрубить, то получается, что он находится как будто сразу в нескольких местах и с сотней электронных устройств одновременно.

– Но такого не бывает!