Читать книгу Банан в Сибири. Сборник рассказов - Яна Тейлор - Страница 15

– Ты довольна?

(Тепло ли тебе, девицa? Тепло ли тебе, красная?)

– О да! Очень!

Мы подскакиваем на задних сиденьях в такси по дороге в аэропорт Шарль-де-Голль. Жадный Жорж нащупывает мою руку. Нежно поглаживая ладошку, заглядывает умильно в глаза:

– А если б можно было что-то изменить, что бы ты изменила?

(«Не отвечай! Не отвечай! – шипит мой внутренний голос. – Ловушка, это ловушка!») Я смотрю на него, глаза лучатся добротой и щемящей искренностью…

– Все понравилось, – осторожно отвечаю я.

– Да ладно? – напирает Жадный Жорж. – Скажем, дали б тебе еще денек, что бы ты сделала по-другому? Ну наверняка, что-то ты бы сделала по-другому, правда?

Он мнет ладошку, я мнусь:

– Ну, может быть, один денек просто на пляже поваля…

– Ага! – вскрикнул Жадный Жорж, отбрасывая мою пятерню. – Я так и знал! Так и знал, ты неблагодарная, ничему не радуешься, вечно кислое лицо, всю поездку мне испортила!

– Зачем ты тогда меня спрашиваешь? Какого черта ты затеваешь ссору именно сейчас?

Таксист внимательно смотрел в зеркало заднего вида.

– Смотрите на дорогу, – вырвалось у меня, и потекли злые слезы. Господи, скорее домой! Жадный Жорж, набрав воздуха в легкие, выдал мне целую тираду не сбившись. Видать, долго репетировал.

– Ты только и делала, что противоречила мне! Я к твоим ногам все! А ты! Презлым за предоброе отплатила! Не понимаешь ни принципов моих, ни намерений! Я твое солнце, а ты мое пятно. Я подарил тебе мечту, а ты и тут нашла изъян!

На этих словах я чуть не подпрыгнула, Остапа понесло:

– Какую мечту? Да я как будто и во Франции не побывала! Один день провела так, как хотела! Ты понимаешь, каково это – быть в вечной зависимости от тебя, твоих планов, твоих денег, твоего настроения? Ты же дергаешь за веревочки, тебе же нравится, что мне нечем ответить. Ты этой зависимостью упиваешься.

Меня еще долго колотило, и нервный водопад из эмоций фонтанировал, извергался слезами и обидой, пока внутри все не опустело. Внезапно. Жадный Жорж достал камеру.

– Сейчас я сфотографирую твое злое лицо на память, – сказал он ядовито. Я отвернулась и всю дорогу смотрела в окно, ничего не видя. Странно, как в минуты отчаяния мозг, видать, включает защитную функцию и в голове гулко от пустоты, а мысли приходят… ну самые дурацкие, вообще никак не связанные с происходящим.

Мне думалось почему-то про Пон-Неф (Новый мост) в Париже, построенный в шестнадцатом веке. Мост старый, но новый – так странно, старый Новый мост. Как обновленный Жорж. А на самом деле тот же. Пора сжигать мосты. Зная методы нового старого Жоржа, не так-то просто будет устроить поджог. Тьфу, побег. И книги мои, и папину военную фуражку, которую маман передала морскому котику в подарок. Все придется оставить.

В Киеве произошел очередной update, низкие цены и подобострастие в обслуживании развеселили Жадного Жоржа. Его как подменили. Уставшие от выяснений и перелета, мы отправились в ресторанчик на Крещатике. И вот в «Харчевне Трех Пескарей» я заказала три корочки хлеба, а к ним жареных карасиков и вон того барашка. И всего за пять сольдо. «Король-солнце» весь светился щедростью и бодрым духом, лопотал, заискивал, пока я жевала свиную рульку.

– Дарлинг, ты какая-то странная.

– Нет.

– Между нами все хорошо?

– Да.

– Может быть, ты хочешь десерт?

– Нет.

Отличное актерское мастерство! Оскара ей, Оскара. В номинации «Мим». Права маман, я и на кружок детской самодеятельности не потяну. Вот и идея подвернулась.

– Я хочу съездить к маме. Навестить, рассказать про Францию. Ты наверняка соскучился по своим, и мама твоя собиралась устраивать family reunion.

Жадный Жорж замер. Блин! Хоть бы не притащился со мной к маме.

– Отличная идея, – наконец выдавил он. (Тоже, так скажем, не Клуни. Бездарь!)

Вечером я собирала чемодан, раздумывая, со вздохом вытащила несколько платьев и запихала всего Фицджеральда. Жадный Жорж пристально наблюдал за моими приготовлениями. Я бросила жалостливый взгляд на фуражку. Придется тебя оставить, дурашка. Полетишь вместо меня в Америку. Не по Сеньке шапка. Жадный Жорж заерзал, издав нервный смешок:

– Ты же вернешься, Дарлинг? Ты же не приготовишь мне сюрприз? А то приеду, а ты тут с русским Иваном!

Я медленно подняла на него глаза. И ничего в ответ не сказала.

⠀

⠀

⠀

Тертый калач.

Сердце бьется – вот она, дверца дерматиновая, где находится потайная! Сломанный звонок, поскреблась тихонько «нашим» кодом. Мама открыла мне, и с лица ее медленно сползла улыбка.

– Яна! Это что такое?! Где вторая половина тебя?

– Мадам, же не манж па сис жур! А вторая половина улетела в Америку, —рассмеялась я вымученно. Мама уже обнимала, мяла меня в объятьях.

– Одни кости, – причитала она, – кости пришли в гости!

– Нет, – сказала я, – не в гости, я теперь здесь харчеваться буду. Это все!

– Как все? Он тут уже названивает полдня! Мы даже поговорили, лепечет что-то невразумительное, я так и поняла, что провинился, прохвост.

– Идем-идем, – погнала она меня на кухню, – я буду тебя откармливать. Голубцы, котлеты и компот.

На пятой котлете я спохватилась: а как же вы поговорили? Маман с гордостью достала листочек. (Мой идентификационный код, между прочим.) И, водрузив на нос очки, прочитала с обратной стороны надпись:

– Яна из нот хер!

У меня брызнул компот из носа.

– Что, – обиженно протянула она, – неправильно произношу?

– Нет-нет! Суть ты ухватила правильно: нЕ хер, Яна, нЕ хер в калашный ряд со славянским-то рыльцем, будем искать ровню. (Со мной больше не будет проблем, мама. За первого, кто посватается, пойду, богатый ли бедный, разбирать не стану.)

Харита Игнатьевна только вздохнула:

– Возьми калачик к чаю.

Я отщипнула кусочек и опустила в чашку, как в детстве.

– Не терт, не мят, не будет калач, – прожевывая, процитировала я.

– Ешь калачи да поменьше лепечи, – парировала мама.

– Сыр калача белее, а мать мачехи милее, – устроили дуэль две училки.

Когда-то день-деньской гоняла меня мама по пословицам и поговоркам, подготавливая к зачету по диалектологии. Надо будет обзвонить всех своих учеников: примут ли меня на работу, что им говорить? Как объяснять?

Пронзительный звук телефонного звонка прервал поток горемычных мыслей.

– Мам! А где же автоответчик?! – возмутилась я.

На День влюбленных Жадный Жорж подарил мне автоответчик, полезная вещь в хозяйстве, что и говорить. Как раз на такой случай, когда не собираешься отвечать.

– А я запуталась в нем, пиликает, мигает, вот и сняла. Мне-то от кого прятаться?

– Ну тогда сама отдувайся, скажи, что Яна не Хер, пока я разберусь в проводах.

«Защита от нежелательных людей, – говаривал Жадный Жорж, – родители отказались, не пропадать же добру». Не рой себе яму!

Он звонил не переставая три дня, наговаривал жалобы, возмущался, упрекал и взывал к моей совести. Я стойко выдерживала напор. На четвертый день он подключил свою маму, она, нежно воркуя, благодарила за фуражку.

Нехотя я открыла планшет, а там кучи непрочитанных писем. С фотографий улыбаются братья, сестры, дети. Морской котик отдает честь в папиной фуражке. Жадный Жорж пустил в ход тяжелую артиллерию: стариков и детей. Я его калачом, он мне в спину кирпичом. Нет, не прогнусь. Умерла так умерла. Сердце ныло, вот чего, зачем оно все равно ныло?

В полудреме поздно ночью я услышала его голос. Он наговаривал на автоответчик: «И я прошу тебя, прости. Только с тобой я чувствовал себя живым. Ты внесла краски в мою жизнь. Мне никто так не был дорог, ни семья, ни друзья. Я это только сейчас понял. Ты научила меня жить, радоваться. Когда ты рядом, я другой. Я лучше, я готов обнять весь мир, а сейчас, когда я не знаю, чем закончится эта операция, услышу ли я тебя когда-нибудь? Почему такие вещи осознаешь, только когда твоя жизнь дает сбой? Дашь ли ты мне еще один шанс?..»

ЧТО? КАКАЯ ОПЕРАЦИЯ?! Я схватила трубку: «Какая операция, ты где?»

Сбой. Гудки, гудки, гудки…