Читать книгу Опус Серого Волка - Юрий Кирсанов - Страница 14

Эта предыстория была необходима для дальнейших событий. Подойдя, понял процесс работы и принялся делать то же самое. Они откидывали снег, падавший от верхних работ. Сверху были Удов, Бобенко и та дама с собачками, собачек наверху не было… Коля надел белые беспроводные наушники. Бросив невнимательный взгляд, можно было подумать, что это снег застрял у него в ушной раковине после брошенного снежка. Своим маленьким инструментом высекал линии и указывал другим, где это делать. Вообще он очень ревностно относился к тому, как и кто делает линии. Все должно было быть четко по замыслу, никаких девиаций и своевольства по отношению к его работе. Конечно, они не работали только маленькими лопатками. Это они, как понял в последствии, делают набросок из линий. Уж не знаю, как точно он называется, только похож на лопатку. Коля прикладывал к снегу вышеописанный инструмент и прямо голой рукой стукал по лопатке, как молотком, так он впивался в снег отсекая лишнее. Как раз это лишнее мы и откидывали. Только пока не понятно зачем. Работал вместе с бородатым мужиком. И каким-то парнем, видно, что не заточенным под эту работу. Из-за его присутствия я стеснялся поздороваться с мужиком и напомнить ему о нашей прежней встрече. И от него шел какой-то странный звук, когда он орудовал лопатой. Бородатый мужик покосился на меня своими черными как смола глазами и завязал разговор:

– Даже не поздороваешься? – буркнул он своими губами губошлепа, которые скрывались под бородой. Ее нельзя было назвать густой и красивой – украшением мужчины, и нельзя было обозвать той страшной попыткой некоторых подростков отрастить хоть что-то ввиду новых проявлений их организма. Эта борода была где-то посередине этих двух понятий, и большой плюс ей придавал черный цвет. Того же цвета были, естественно, его волосы, которые показывались бы из-под шапки ушанки поношенного вида с распущенными ушами и ярко горевшей красной звездой, прежде. Перед походом в цирюльню. Не хватало только валенок этому мужичку, но у него были обычные сапоги. И одет вообще он был обычно, за исключением шапки, конечно. Такое просто не носят. Нельзя было понять года этой шапки. Приходились на его отца, когда он ее носил на лесоповале и отдал ему после или на лесоповале ее вручили лично. Непонятно. Возраст просто не определялся по его виду. А вид он имел…

– Здорово! – с каким-то глупым и вызывающим тоном поздоровался я. Надеялся, что это не расценят как насмешку или вызов. Как дальше понял – зря.

– Здоровей ведали! – тут же ответил последний из нашей тройки. Из себя он представлял эктоморфического телосложения парня с круглыми очками в тонкой, как он сам, оправе. Посмотрев на него, нельзя было и поверить, что он будет заниматься здесь такой работой. Все его черты лица были так же вытянуты и растянуты. В особенности нос. Нос был как черта, разделявшее лицо на пополам. Очки еле держались на нем, бултыхаясь взад-вперед. От них все равно не было никакой пользы – запотевшие стекла ничего не показывали. Легкость требовалась и в его одежде. Невесомая куртка из коллекции Сочи две тысячи четырнадцатого. Почему-то именно этот оригинальный узор запомнился мне и поэтому смог определить куртку при описании. Штаны тоже были обычными спортивками, как мне кажется, даже без подштанников. На ногах зимние короткие ботинки, являющемся чуть ли не кроссовками. Хоть носки не по голень.

Так любят носить самые настоящие самоубийцы. Уж не знаю, как в других регионах, но у нас ходить с коротким носком и в летних кроссовках даже осенью – смерти подобно.

Человек в очках передо мной жив, только потому что работает активно физически.

Если же вы просто захотите дойти до остановки в таком виде, то ваши ноги примерзнут к наледи, ваше тело отсоединится от ног, как ракета отсоединяется от ступеней своих, и вы рухните застывшем телом на землю, разбиваясь на мелкие кусочки.

Зациклившись на этих мыслях и будучи отвлечен курткой, штанами и ботинками, я упустил, наверное, главную деталь – у него не было шапки. Точней, была. Была, только не в привычном понимании слова. Он и был сам себе шапкой. Его длинные, патлатые, сивые волосы отлично походили на головной убор, чем на прическу. Объем и длинна, видимо, довольно хорошо закрывали его от холода и убийственных ветров. Мужик в шапке ушанке тем временем продолжил:

– Вы только посмотрите. Глав. Скульптор выдал новичку новенькое оружие. Дай-ка глянуть.

– Не, ребят. Так не пойдет, насчет вас меня уже предупредили.

– О! Вот те на! Что же о нас рассказали? Мы отнимаем инструмент у других рабочих? Какая нам выгода? Ведь ты пришел нам в помощь.

– Так-то оно так. Вы все равно можете отнять мою новую лопату и скинуть мне свою старую, уж знаю, как это работает.

– Да ну! Если о нас и рассказывали, то должны были обязательно рассказать, как мы относимся к своему инструменту, – бородач был прав, хоть и очень не хотелось давать хоть на секунду этому типу лопату, но он ведь все равно ее отнимет по итогу… Вот я вручил ему лопату со скрипом души, и он начал ее осматривать. Надеясь, что лед между нами сломан, я начал спрашивать:

– Так как вас мужики зовут?

– Лопата нового поколения. Облегченная, с улучшенной конструкцией. С одной стороны – железная заточенная плашка, чтобы лучше впиваться в подмерзший снег. С другой – ручка для большего рычага. Больший рычаг – больше снега, – бездомный проигнорировал меня, прорекламировав эту лопату своему другу.

– Мне тебя так и называть – «лопата нового поколения»?

– Называй меня как хочешь. Ты все равно здесь ненадолго, так что мне похер, как ты меня будешь называть, а тебе должно быть похер, как я тебя буду называть, куколка.

– На Пьеро похож из Буратино, – отозвался очкастый.

– А ведь действительно! Вылитый! – следующие слова он проорал, видимо, чтоб его услышали наверху: – Надеюсь, он нашу Мальвину не уведёт с ее пуделями! – Спустя какое-то время в него полетел кусок снега внушительных размеров. Из-за размеров летел кусок достаточно быстро. Принимая все факты во внимание, мужичок умудрился разбить глыбу в снежинки. Моей лопатой! Потом, осмотрев инструмент, он достал свои ключи и нацарапал там что-то. Не выдержав, подошел к нему вплотную и потребовал свою лопату назад.

– Твою лопату? И что же делает эту лопату твоей?

– Ты сам видел, как я с ней работал.

– Тебе могли дать ей попользоваться на время. Это нормальная практика у нас. Что же делает инструмент лично твоим? А, Сань? – обратился наглый бомж снова к своему напарнику. Тот по стойке смирно вытянулся, как струна и вытянул перед собой лопату двумя руками. Солдатик начал громко гавкать слова:

– Это моя лопата! Таких лопат много, но это лопата моя. Моя лопата – мой лучший друг. Она – моя жизнь. Я должен научится владеть своим инструментом так же, как я научился владеть своей жизнью. Без меня моя лопата бесполезна. Без моей лопаты бесполезен я. Я должен хорошо работать своей лопатой. Я должен работать лопатой лучше, чем люди, работающие со мной, которые пытаются не замерзнуть. Я должен не замерзнуть, прежде чем замерзнут они. И я это сделаю! Клянусь перед богом! Я и моя лопата – защитники самих себя. Мы не боимся замерзших трупов наших коллег. Мы спасители жизни. Пусть будет так, пока все не замерзнут. Аминь, – это совершенно повернутые люди на своей работе и все, что ее окружает. Замерзнуть? Такая судьба не кажется и плохой, даже если ты будешь работать с этими шизофрениками. Только замерзну я со своей лопатой! Попытался уже силой выдернуть лопату из рук, но какой там – медвежья хватка. Я все тянул на себя лопату изо всех сил, а он только удерживал ее слегка. Бросая ухмылку мне в лицо, он отпустил лопату. По законам физики я упал. Уж думал, что проказа закончилась и я получил, что хотел. Не тут то было.

Никто не вступался, потому что были в наушниках и были слишком заняты процессом создания шедевра, видимо, что не видят происходящее сзади, как бы комично это все не звучало. Их команда, сделав набросок, доставали какие-то трубы: прямые, кривые и гнутые. Были большого размера и помогали, как понял, убирать еще большее количество снега со статуи. Теперь женская фигура осталась сверху, Удов стоял внизу, а Коля был на стуле, чтобы дотянуться до середины материала. Пытаюсь описать мастерство Коли Бобенко… Ко мне идет решительно мужик со злой мордой, как у бойцовского пса, и прорычал он следующее:

– Думаешь, можно приходить на работу не

поздоровавшись? – пес снова схватился за лопату и пытался отнять ее, на этот раз вцепился я в нее намертво.

– Думаешь работать не спросив, что делать – это

норма? – эта свинья так сильно потянула за черенок, что аж все мое тело приподнялось с земли, на которой я лежал. Увидев это, он резко дернул меня вместе с лопатой, приподняв на полметра, и резко приколотил меня к земле. Не знаю как, но я все еще держался, хотя ощущение было такое, будто хрустальные органы внутри меня разбились вдребезги. А этот все еще резюмировал:

– Да, мы с Саней по приколу снег раскидывали. Специально неправильно, чтоб тебя проверить кукольного. А ты и клюнул! – с этим он снова резко дернул и так же резко наступил на меня своим ботинком прямо на живот. Все осколки от моих органов раздробились еще раз, там теперь хрустальная пыль. Не выдержав такое, отпустил все-таки эту чертову лопату. Пока лежал, скрючившись от боли, он все продолжал трепаться:

– И если это не самое хреновое! Ты напал на меня и пытался отобрать мою лопату! Вот видишь, выцарапанная метка на черенке? – еле открыв глаза, я действительно увидел то, что он там царапнул ключами. Напоминало какую-то фигуру на одной ноге с раскинутыми руками. – Ее зовут Перси, она моя принцесса, и если кто встанет между нашим семейным счастьем – вам несдобровать, – эти слова сами вводили уже меня в ярость. Еле поднявшись, высказал, что я думаю насчет всего этого:

– Тупее дерьма я еще в жизни не слышал, – эти слова врезались этому мишке прямо в спину, как дробь, и заставили развернуть неповоротливое тело.

– Пьеро, все! Прекращай! Занавес! Представление кончено! Дед, ты тоже хорош. Хватит мучить молодых.

Хотел закончить Саня нашу схватку. Но мы уже стояли, как два дуэлянта готовых застрелить друг друга. Годы издевательств закалили меня. Пусть воображает все, что хочет. Без драки я не уйду! Это мой карандаш и моя лопата!

С этим и накинулся на него, как зверь на зверя. Теперь, однако, он стал более расчетлив. Мой бросок он отразил, отступив шаг назад и нанеся быстрый удар лопатой с правой стороны, где он собственно ее и держал. Каким-то чудом я заблокировал удар и понял, что нахожусь на позиции, где эта свинья раньше копалась. Там и лежала действительно его лопата. Взяв ее, теперь имел какой-никакой оружие. Лопата была без всего того, что было у моей. Плюс, она была намного тяжелее и имела множество сколов. На мой поступок отрицательно отреагировал бородатый бомжара:

– У тебя еще есть наглость брать мою жену Снежану без разрешения. Не то что брать – прикасаться. Не то что прикасаться…»

– Жена? Больше похоже на имя проститутки, – перебил я его, – усталость от всех этих игр уже преодолевала физическую усталость от работы и этих драк.

– Не лезь в ее прошлое, – на этот раз атаковал он. Я только мог отходить, уворачиваясь от ударов. Моя надежда была, что после таких длительных размашистых ударов он устанет, и я смогу его контратаковать. Однако он все не уставал и, разобрав мою простую тактику, он нанес пару быстрых ударов, от которых я увернулся и он использовал этот момент, чтобы положить лопату горизонтально по отношению к снегу, будто он собирает его лопатой. Приблизился ко мне вплотную и в это время поставил лопату вертикально и просунул между моих ног. Потом вернул лопату в горизонтальное положение, одновременно с этим толкнул меня в том рывке.

Опрокинулся славно. Еле собрав кости. Не смог среагировать, не было по началу понятно, что он собирается сделать. А когда все стало ясно, уже был в падении. Так меня из строя не выведешь, падения для меня одно время являлось основным занятием, почти как для каскадера. Мне кричал Саня, чтоб я не вставал, однако встал.

Встал и получил финальный аккорд этого боя в виде удара лопатой по лицу, которая была в упоре между поясницей и рукой. Удар шел на отмашь. Болезненно. Даже очень. Особенно, что это был мой первый нокаут в жизни.

Очнувшись, собрал в кучу метафорические зубы и мысли свои. Оглядевшись, увидел Санька, который направлялся ко мне. Подойдя, он сказал:

– Что же ты не послушался, Пьеро. Сейчас бы работал себе спокойно.

– Почему «Пьеро»? И чем же я буду работать интересно? Этот хапуга загреб себе две лопаты! – раздраженно произнес я.

– Ты что же, Буратино не читал?

– Нет, как-то в детстве ускользнула от меня эта книга.

– На самом деле в книге он особенно и не описывается.

Если только издание не с картинками. В книге он – живая кукла. В театре Карабаса Барабаса имеет роль и очень похож на тебя: большие грустные глаза, бледное лицо, грустная рожа, волосы у тебя черные, только отрастить – вылитый будешь! Он как образ, появился задолго до этого в французском народном театре, как грустный клоун.

– А, то есть я еще и клоун?! – совсем разозлился я.

– А кто же еще? Ты сам здесь устроил клоунаду. С первой секунды мы просто дергали за ниточки и ты сам все делал, как нам надо, и Пахом тебя бил палкой на потеху публике. Прям как в книге, кстати.

– Даже если и так. Как ты причастен к этому всему?

– Ну, во-первых – я просто смотрел. А во вторых – идея с неправильным откидыванием снега была моей, – это меня совсем добило и я вскочил в негодовании, ну или попытался.

– Ох! А я думал, что хоть ты нормальным будешь! – меня качнуло при подъеме, но Саня меня поддержал. На этот жест я обидчиво дернул плечом, скинув его руку. И все продолжал:

– Наверное, тот монолог про лопату был главным звоночком. Ты ведь в это не веришь на самом деле? – он сконфузился.

– Боже сохрани… – многозначительно произнес я. Кого он должен сохранить: Саню, меня, нас всех? Душу или тело? Сохранить нас от того, что нам предстоит? Инструкции были неразборчивы, поэтому никто и ничто не будет спасено. Такие нигилистические мысли часто приходят после того, как тебе надрали задницу. Вообще, с Богом у меня натянутые отношения, поэтому стараюсь не упоминать его всуе. Наверное, просто не понимаю его, вот и все. Его действия по отношению ко мне и другим. Событиям в мире и т. д. Конечно, миф вокруг него меня тоже вводит в заблуждение. Как святая троица может быть отдельно и в целом одновременно, мне, смертному, непонятно. В этом и причина, почему я больше не верю. Конечно, это не сюрприз и очень даже предсказуемо для парней моего возраста – не верить. Но больше остальных чувствовал себя покинутым им именно я. Вот и решил покинуть его сам.

– Ну и куда ты ковыляешь? – бросил в спину Саня.

– Работать.

– И чем же? – спросил он, поравняясь со мной.

– Хоть руками, так как без дела мерзнуть я не собираюсь и уходить тоже!

– Ты упертый, возможно наш capo scultore действительно в тебе что-то увидел. Я тебе дам свою лопату – ее зовут Оксана. Полегче с ней. Себе инструмент я раздобуду. Коли ты не собираешься сматывать в ближайшее время – меня зовут Энерго.

– Это еще один из ваших приколов, я думал тебя Александром зовут.

– Это верно, только меня так Сема называет… – он опять замялся. И решил быстро соскочить с темы. – Ну, для тебя он Пахом. Полное мое имя – Энговатов Александр Семенович. Сначала меня называли – Энго, но я заслужил для себя Энерго. Сам увидишь почему, – мы начали идти медленно к месту работ. Энерго представлял собой достаточно надежный источник информации, и я хотел узнать как можно больше.

– Семенович? Он что, твой отец? – конечно, было понятно, что это, скорей всего, не так. Хотелось разрядить обстановку шуткой. Это подействовало, он рассмеялся. Причем так громко, что это заметил боров, которого хоть знаю, как теперь звать. Пахом теперь смотрел на нашу светскую беседу, упершись на мою лопату.

– Ну, ты скажешь, хоть стой, хоть падай. Смотри, чтоб он тебе отцом не стал.

– Ведь это взрослый мужик работает на подростка. Что он с этого имеет? Неужели Бобенко ему платит? – Энерго облизал обветренные губы, приподнял брови, этими движениями он скрыл улыбку.

– Он давненько наблюдал за нашей работой и восхищался результатом, поэтому он бросил работу могильщиком и пришел сюда с лопатой. Говорит, уж лучше раскапывать тела из снега, чем их туда закапывать.

– Интересно. Что подумает пенсионный фонд о его карьере здесь?

– Капо действительно ему платит в силу его возраста. Это мы все на голом энтузиазме. Хоть инструмент нам бесплатно достается, также от императора. Как ты видел по одежде, наш глава далеко не из бедной семьи. Если ты какой-то большевик, который хочет распределить материальный блага нашего capo, то говори сразу. Я тебя сдам нашему gestore тогда.

– Ge… Что?

Не успел доспросить, как эта туша на моей лопате в нетерпении орала на нас, чтоб мы поторопились. В грубой форме, естественно. Мы пришли на место, где была горка снега. Энерго что-то шепнул деду на ушко в полминуты и вернулся на свое место. Он кинул мне свою лопату. Я отказываюсь ее называть по имени! Даже про себя!

Лопата была модифицирована. Это была широкая железная и длинная лопата. Сам лопатник был металлического цвета и с выбитой надписью «рельса» и соответствующим значком рельсы в профиль чуть ниже. Черенок был из дерева, причем хорошо обработанного и обмотанного. Чуть потряся лопату, почувствовал, что внутри черенка что-то перекатывается и издает шум. Видимо черенок был полый и внутри было что-то для звука. Принцип маракас мне представляется. Так же белая обмотка была ближе к лопате и у самого конца черенка. Имя «Оксана» было выжжено на дереве.

Тут завязался разговор меж этими двумя.

– Пахом, можешь дать мне Снежану, поработать немного?

– То есть когда у нас в семье наконец появился ребёнок-красавица по имени Персея, а ты знаешь, как мы долго этого хотели со Снежаной! Из-за ее проблем мы не могли долго родить… И теперь, когда все случилось, ты хочешь забрать ее?! От ее же счастья?

– Послушай, я не хочу разбивать семьи, я просто хочу поработать.

– Тогда зачем ты отдал новичку Оксану?

– Он же должен работать! Конечно, он не перекидает столько снега, сколько мы, но ему нужно тренироваться.

– Пусть работает в другом месте и с другой командой.

Поправь меня, если я не прав, но давая тебе Снежану, косвенно, я даю лопату этой кукле. Ты вынуждаешь меня помочь тебе, потому что ты помог ему, но ты мой лучший друг. Как тебе не помочь? – последние слова он произнес каким-то наигранным плаксивым голосом и тут же взорвался со следующим: – Да ты просто хренов манипулятор, вот ты кто!!! Держи и не разговаривай со мной, – он протянул старую длинную лопату с деревянным черенком и железным черным лопатником в виде листа. Наконец мы принялись за работу. Кидать снег было на удивление весело. Чувствовал, как румянец проступает на моих щеках и мороз их щипает, когда останавливаюсь отдохнуть.

Это чувство усилилось – вечерело. Не знаю, как они это делают, я действительно старался изо всех сил не отдыхать так часто, они же почти не передыхали вовсе. Пахом только, видимо в силу возраста, иногда вставал, уперевшись руками в колени перевести дыхание и то на полминуты. Иногда шиковал закуривая сигарету, не отходя от кассы. Энерго же показывал, почему его так прозвали – он просто не останавливался. Не понятно, как он так мог. Выкинул он снега в три раза больше меня, и у него еще хватило сил на последний рывок.

Когда уже рабочий день заканчивался и дед подначил его на соревнование до финишной прямой – кто выкинет последний снег. Пытался поучаствовать и я, однако меня быстро вытиснули, и мне оставалось смотреть мастеров за работой. Я не был единственным зрителем, к этому времени спустились все со снежной глыбы, которая уже имела свои первые очертания.

Было что-то похожее на деву обнимающею свои колени, она прятала лицо. Больше меня завораживало их соперничество.

С какой-то бешеной энергией, непонятно взятой откуда, они отбрасывали снег, издавая нечеловеческие звуки. Остальные активно поддерживали их. Даже слишком активно. Вся картина превращалась в безумное зрелище. Явным фаворитом среди зрителей был Энерго. Вот уже последняя лопата снега лежала на земле, и Пахом, имея преимущество в весе моей лопаты, быстро проскользнул и забрал победу вместе со снегом. Они стояли, тяжело дыша, и начался их обычный разговор:

– Не в этот раз, Санечка.

– Не удивительно – твоя же жена тебе помогала.

– Сам напросился. – их перебил Коля:

– Пахом, не будет ли тебе трудно рассказать мне, почему у тебя чужая лопата?

– Я дал ему попользоваться, – не дал ответить Пахому.

– Предупреждал, что это твоя и только твоя лопата, capo наклонился ко мне, чтоб другие не услышали. – Ты точно уверен, что все было так, как ты рассказал, – было понятно, что, сказав нужные слова, лопата вернулась бы ко мне в руки сама. Но надолго ли? И возможно ли? Вот так всю жизнь говорить нужные слова. Завтра Пахом ее вернет обратно, пока все наверху. Надо было основательно подготовится и отобрать инструмент самому, этот зверюга понимает только свой язык. Поэтому на вопрос Коли ответил утвердительно:

– Это на пару дней, не больше, – сказав это, я посмотрел в черные крысиные глаза Пахома. Но этот остолоп даже не мог подыграть.

– Ну, не знаю… Она мне так понравилась…

– Пахом! Я хорошо знаю тебя. Если я увижу твои поползновения в сторону Серого, то ты быстро вылетишь отсюда!

– А кто работать тогда будет? – но Бобенко не слушал, он уже уходил и на ерничество Пахома, показал рукой жест болтовни. Все расходились и напоследок Коля крикнул приставив ладони ко рту и обернувшись:

– Всем спасибо за работу!

– Не за что! – крикнул в ответ Энерго.