Читать книгу Опус Серого Волка - Юрий Кирсанов - Страница 23

По малодушию своему все-таки вышел его поддержать. Был он в той же позиции, в том же настроении. Увидев меня подходящего, видно было, как он в спешке пытается выстроить свой прежний фасад. Он меня тут же встретил градом.

– Тебя здесь быть не должно. Ты выздоравливать должен. Экономь силы, потому что они тебе пригодятся. Тебе предстоит сделать много больших выборов, – на все вопросы, которые у меня были, он дал один ответ. Только от таких ответов появляется еще больше вопросов, но было понятно, что ничегошеньки у него не знаю, как и у Энговатова. Пытался разузнать, что у них там происходит и только получил – Узнаешь, когда выздоровеешь. – хотя одно все-таки мог узнать.

– Коля, скажи… Ты знаешь про мое прошлое? Про школу.

– Давай лучше я спрошу. Какое у тебя любимое время года? Зима? Лето? – видимо он не хотел об этом говорить, как будто мне это доставляет великое удовольствие. Мне просто нужно знать… Однако в следствии приличий нужно было продолжать заданный тон.

– Весна. Весной я родился и природа рождается со мной. Эта свежесть, раскрытие. Запах цветущей сирени, когда проходишь мимо кустов утром. Проводишь рукой по ним и чувствуешь, что не только ты их трогаешь, а и они тебя обратно. Чувствуешь саму жизнь. Только это не запах весны, как многие считают. Истинный запах весны наполнен куда большими нюансами. Это чистый воздух, такой тонкий и легкий, что его почти не поймать. Почти как аромат духов у красивой девушки. Был дан только момент уловить всю красоту не только ее, но и ее шлейфа и ты не почувствовал всего, а осознал скорей. Осознал на фоне усталого, грузного запаха зимы. Словно пота старика, который слишком заигрался и не хочет уходить.

– Весна, значит. Все воспринимают весну с осенью как сезоны переходные, а значит, незначительные. В корне не согласен. Весну ты очень точно запечатлел и объяснил в словах. Вижу, что ты видел мою выставку «Времена», – я кивнул. – Тогда осень, позволь мне. Это самый нелюбимый сезон. Всегда на последнем месте, что, как мне кажется, делает ее темною лошадкой. Этот сезон гроз поражает своим величием, своими красками, приближаясь слишком близко, собирая разноцветные листья теплых цветов в охапку и бросая в воздух. Смотря, как с неба спускаются листья, говоря о прежнем. Говорят на своем, только понятно, по чему они скучают и теряют. Подбирая уцелевшие каштаны, кладешь с водой в стаканы. Надеешься, что они еще проживут немного в воде и сохранят свою красоту в рисунке.

Она тебя отталкивает переменчивым настроением, угрюмостью, тяжестью. Шугает раскатистыми криками гроз и погружает в свою бесконечную грязь. Этим обрисовываются черты женщины роковой, в годах, опытной. Она играет тобой, как хочет. Ее очертания можно найти в моей выставке – «Времена». В ней я не только хотел олицетворить все сезоны года, но и показать, ну или хотя бы попытаться показать вечную красоту этих олицетворений и одновременно с этим нашу скоротечность, историю даже. Внутренняя, внешняя – не важно. Их характер, их персонажа показал. Сложность осени и простодушие весны. Всю тяжелую серьезность зимы и отсутствие лета. Ты присутствовал?

Присутствовать не пришлось. Зато фотографии этой выставки смотрел по несколько раз с какой-то злобой. Будто пытался соперничать с Бобенко в мастерстве и завидовал с позиции проигравшего.

Зима была угрюмым мужиком в годах, с пышной бородой, которая отсылала к мягким снегам, из которых он как раз был вылеплен. Чело его было редеющее, однако больше всего внимания привлекал к себе большой, четко выточенный, как на станке, лоб. Сидел он на ледяном троне с каркасом из палок. Хоть стул и был обычный, только казался он троном. Главной причиной было то, как выставка представляла его. Нужно было заглянуть в маленькую щелочку и наблюдать сцену.

Люди выстроились в очередь перед Зимой, и плача, просили. Зима находилась, по-видимому, в какой-то избе, куда она пришла насильно и установила свой порядок. Тема насилия и главенства Зимы очень четко проступала в инсталляции.

Щелка так располагалась, что ты, как зритель, видишь сначала просящих, потом уже самого царя. Взглянув на него внимательно, понимаешь, что смотрит он прямо на тебя и уже готовиться крикнуть стражу схватить тебя. Осознание, что ты тоже житель этой деревушки, куда ворвался царек, наконец приходит. Ты просто оказался удачливее остальных и прячешься, подсматривая, как маленький ребенок, но твоя удача долго не продлилась.

Монументальная работа предназначенная, для очень немногих. Все фигуры, начиная с Зимы и заканчивая самой отдаленным от зрителя просителем, были очень детализированы. Внешнее окружение, повлиявшее на атмосферу, тоже было проработано из снега и льда. Большинство просто проходили, не замечая маленькой щелки. Коля, конечно, мог бы ее выделить, сделать больше, поставить табличку. Только он выбрал создание произведения, от нахождения которого зритель почувствует, что нашел это лишь он один. И постепенно вживаясь в роль, страх и удивление нарастало у них. Отшатываясь, они удивлялись, что находятся в совершенно другом мире, чем на картине.

Следующей шла весна. Точней бежала. Как ее и описывал: легкая, почти невесомая. Она была прямо за углом, и когда ты проходишь за угол неожиданно встречаешься с летучей и прекрасной фигурой весенней девы. По задумке вы должны столкнуться с ней, не заметив ее за углом. Учитывая, как хорошо и живо она была сделана, в это не так было трудно поверить.

Одна нога была в полете вытянута вперед, расслаблена. Другая нога в напряжении отталкивалась, и в большом напряжении можно было различить разнообразные мышцы. Рука дальняя – отставленная, ближняя – согнута и прикрывала пышную грудь. На лице была написана решимость яркими красками.

Проходим дальше. Мы видим Осень за игрой в карты. Период был двадцатых годов в Америке, и одеты они были соответственно. Обрамление в комнате было минимальным. Осень достала сигарету и положила в свои соблазнительные губы. Все потянулись ей предложить огонька. Даже тот, кто сидел за круглым столом напротив нее. Бедняга чуть ли не полз по довольно размашистой мебели под ним. Огонь действительно был настоящим и горел сквозь представление с помощью неизвестной системы. Забыл упомянуть, что свет тоже, во-первых, был! Был при помощи проводов, подключенных к квартире добровольца. А во-вторых, он был незаменимым рассказчиком из комнаты в комнату. Наглядно это было именно в осенней комнате, поэтому и вспомнил. Лампа висела вроде ровно по центру стола, но почему-то элегантная дама освещалась лучше остальных. Не знаю, была ли так направлена лампочка или еще какой трюк, по фото было непонятно. Только мне кажется, что это умелый обман зрения. Нам кажется, что она светится изнутри, нам кажется, что на нее падает больше, потому что к ней самой тянутся, как к свету. Эта была работа не такого высокого калибра как остальные и посыл у нее был соответствующий. С этой покер комнатой Коля планировал кинуть сеть на как можно большее количество людей. Откуда это знаю? Один из стульев был пустым и это было изначально. Люди могли забиться туда битком и сделать фото за столом. Стоит ли и говорить, что Осень стала самой популярной скульптурой?

У вас мог появиться вопрос, как появился он в свое время у меня. Где же Лето? Ответ был написан на конечных стенах, ограждающих произведения «Лета нет». Это придавало еще больше темных тонов и так в большинстве не особо жизнерадостным картинам. Какого-то определенного здания, которое помещало бы все сцены под одной крышей не было и думаю уже не будет. Это стиль другого снежного творца, и Коля не хочет даже намекать на пересечение их стилей. Поэтому дикие, неприрученные стены бродили между экспозиций, чтобы не казалось пустынно. Или что стоят три коробки вместо четырех, хотя за это его никто бы не обвинил. Нет. Обвинил бы. Есть такой человек. Даже с коробками обвинил бы. И я не говорю про самого Бобенко, а про вышеупомянутого творца.

Творец прокомментировал в группе, что это маленькие шаги, нет, даже поползновения младенца, который еще даже не умеет ползти в его сторону, великого и превосходящего во всех отношениях искусства зодчества из снега. Появившейся после Коли, как и все творцы по снегу, он давно был на слуху, и непонятно, из-за его произведений или его эпатажной натуры. Сава, так его звали, делал большие и могучее дома и здания из снега. Он их сдавал любым желающим. Продавал. Потом снова строил на заказ. «Он же больше зочный, строитель, чем архитектор и художник» – можете подумать вы, и будете совершенно правы. Он ищет в этом исключительную выгоду, которую и получает. А что делать богатым и успешным людям? Конечно! Указывать простолюдинам свое место в пищевой цепи на просторах интернета. Сава указывал всем скульпторам, что их жалкие попытки что-то изобразить из снега бездарны и они только тратят снег в пустую. Было ему все равно, что большинство думает о нем, и он принял роль злодея. Полной противоположности Коле – бескорыстного, неконфликтного художника и творца прекрасного.

Только если бы все эти злодеяния распространялись на интернет… Скоро, заимев деньги и вместе с этим власть, Сава собрал банду и не образную, как у Коли, а самую настоящую ОПГ. Выявляя в соц. сетях негодником, он вычислял их и заботился о том, чтобы они ему больше не мешали. Страшные слухи гуляют о сломанных руках, вывернутых пальцах, сломанных челюстях и других радостях жизни. Его не посадили только потому, что это все остается слухами, хоть и с подтверждениями, которые спускаются на тормозах. То, что это всего лишь слухи, говорит тот факт, что Коля избегал такой судьбы и все это время был цел. Ну или потому, что просто игнорировал его комментарии и посты. Плюс, у capo была такая команда… Что один Пахом может распугать с дюжину крепких мужиков. Немного отвлекшись, возвращаемся разговору с Колей. Несмотря на все выше, ответил ему коротко:

– Да, в группе выкладывали.

– Да – а – а… А что по фото увидишь? Нужно воочию видеть скульптуры. Начиная с размеров, объемов, грандиозности, которая вытекает из всего этого, и заканчивая маленькими складками, линиями резца, ошибки и как художник он их преодолел, окольные пути нахождения решения наконец! – решил с обидой высказать немалое, что понимал по фото. Вообщем, это было вкратце вышеперечисленное. Слушал Коля меня внимательно, не разу ни перебил. Убедившись, что все рассказал, Коля, наконец, спросил:

– И это все ты понял по фото выставки?

– Да, ни разу там не был.

– Это удивляет. Первый раз такое понимание скульптуры и замысла вижу только по фото. Только – только – только надо было там быть! Твое понимание, я бы сказал – отличное, но не идеальное. К примеру, с Осенью.

Ты не видел, как эти огоньки у них в руках расплавили им руки. Я за этим наблюдал, но почему-то не захотел перекрывать газ, который был вшит в туловище снега. Мне показалось, это так остроумно, что я сам лучше бы не придумал. Они готовы лишиться рук, чтобы только прикурить сигарету красотке. Это полностью совпадало с «поверхностным» смыслом, который я туда вложил.

– Я такого не говорил!

– Но ты о таком подумал! Ладно, идем дальше. Весна. Ты не видел, как она вдребезги разбилась, а это само по себе представление.

– Чего?

– Да, она была настолько легка на подъем, что так же легко упала. Кто-то от испуга ее задел, и она рухнула. Тоже подходящая судьба, по моему мнению.

– Ты так об этом говоришь… Тебе не было ее жалко?

– Нет, нужно уметь прощаться со своей работай. Эта уйдет. Новая придет, как бы холодно это не звучало. Ведь я делаю из снега и льда, это все в любом случае исчезнет. Наверное, просто боюсь слишком привязаться к ним.

– И ничего не сказал уронившем?

– Это был мужичек. Достаточно впечатлительный, как показалось. Долго извинялся. А я ему ничего. Все, начиная с задумки изваяния и постоянного подозрения, что она слишком хрупка, и до финального момента, когда она, наконец, нашла свой трагический финал. Все это было неизбежно. Сознанием я не представлял, что именно так закончится, но на подкорке видел финал и шел к нему. Сказать, что я полностью осознал, что она упадет, невозможно. Как невозможно сказать, что не осознавал – тоже. Бывают такие моменты в жизни, когда просто идешь навстречу судьбе, понимая свой конец. Она ведь такая невесомая и так бежит – сломя голову, как у меня мама говорит. Секунда. Неловкое движение. И все.

Не хотя дальше погружать его в такие мысли, решил перетянуть одеяло разговора не себя:

– Получается, все остальное не увидел, потому что физически не мог это сделать? Ведь про зиму ты ничего не сказал.

– Ты ошибся в замысле пустого стула и общую пустоту комнаты. Я просто не успел. Точнее, фигура была готова, и я второпях наношу линии, жестоко ошибся и со злости расколотил истукана. Так стул пустым и остался. Поэтому и не было Лета. Только об этом знал намного заранее. Разница в том, что в последнем случае можешь оформить, будто так и задумывалось. Писали, что это емкий комментарий на то, что у нас три теплых месяца, которые нельзя назвать летом, и то, что Весна исчезла в осколках, не успевши появиться – совершенно неслучайное. И что люди готовы тянуться даже к Осени, зная прекрасно, что из этого ничего не выйдет. А на самом деле? Халатность и отвратительное распределение временем и силами, – было ясно: здесь нам вдвоем нечего сказать. Не желая уходить и продолжать эту паузу, решил поднять ему настроение следующим:

– Зачем ты снежную бабу колотил? Какой бы она не была, но она женщина. Нельзя так делать… – не найдя ничего лучше, наконец выдавил. В голове, как это обычно заведено, звучало все получше…

– Мои произведения – не снежные бабы и снеговики! И никогда ими не будут! – с какой-то яростью он огрызнулся. Даже опешил… Это было и так понятно. И мне, и ему понятно. Конечно, шутка неудачна, только стоит ли так реагировать?

– Не в смысле названия, то есть определения. Я… Я только как в шутку, – совсем не складно и мято оправдывался. Боясь обидеть его и так не в самом стабильном состоянии.

– Серый. Иди домой и выздоравливай поскорей. Ты нам нужен. Сильно… – зря все-таки вышел. Нужно ему было побыть одному. Последовал его приказу и, вернувшись домой, долго не мог уснуть.