Читать книгу Опус Серого Волка - Юрий Кирсанов - Страница 31

Нас с Дашей отправили собирать снег с крыши электростанции, пока они с Пахомом присваивают снег из бывших снеговиков.

Наверное, это нужное маленькое зло для большего добра. Нам нравится какое-то произведение, но часто ли мы задумываемся, как оно сюда попало. Какой путь прошло и какой путь сам художник должен был пройти, чтобы прийти к своему произведению?

Идя по хрустящему снегу от мороза, он весь покрылся коркой, мы, наконец, дошли до станции. Заметив рядом самодельную лестницу, мы забрались. Осмотревшись, моя напарница начала ходить вокруг по крыше, волоча ноги. Сказала мне делать то же самое, чтобы сломать панцирь. Закончив с этим, она достала бутылку воды и начала смачивать снег. Влажный снег теперь можно было скатывать, за что мы и принялись. Решив оборвать еще одну тихую паузу, поинтересовался, что она обо всем этом думает:

– Если хочешь знать, дверь тебе не придется перекрашивать со мной.

– Да ну, это радует.

– Просто девушка в обиде закрасила. Получилось дверь для входа в галерею современного искусства, если бы дверь была частью этой галереи. Столько разных красок и цветов, – видно было, что интереса к моим рассказам нет, она просто катила снежный шар молча. Возможно, наводящий вопрос наладит контакт.

– Ненавижу болеть, когда выздоравливаешь такое ощущение, что пол сезона сериала пропустил. Что вообще произошло?

– А что здесь непонятного? Коля хотел снеговиков, Вася их не хотел. Больному ему пришлось выйти, спорить долго. Кричал ужасно. Видимо, из-за этих криков болезнь и испугалась. Вскоре он выздоровел.

– Это он из-за меня он заболел. Выходить тогда было эгоистично и глупо. Я ведь даже не подумал, что здоровье других подвергаю опасности, – опять тишина. На этот раз с согласительным тонном. – Так что думаешь насчет ухода Удова? Вы втроем вроде как друзьями были.

– Скажу одно – все, что не делается – все к лучшему, – опять молчание, мне ясно дали понять, что разговаривать со мной не хотят. А если и будут, то будут короткие, сухие ответы. Все-таки спустя какое-то время она добавила:

– Он вернется, обязательно. Ссоры для них – это обычное. Бывает, заспорят, обгавкают друг друга и спустя день, неделю, месяц пыль оседает, и они мирятся. Просто молча начинают работать вместе. Подкалывают друг друга, а потом, накопив много смешных историй и шуток за все это время, смеются весь день.

– Месяц? У нас нет столько времени!

– Знаю без тебя! Вроде для себя все делаем, а такое ощущение, что это вечно отклоняемый нами гос. заказ. Из-за этих ограничений он и пошел на это, – взгляд Колесниковой устремился на две фигуры рушихся снеговиков. Коля хотя бы пытался скрыть удовольствие, которое приходит после разрушения чего-либо из снега, Пахом же не пытался даже скрывать этого. Старик рушил их одним махом, влетал с двух ног, таранил головой. Смотря на него, можно было и забыть, что он в годах. Или то, что его покинул лучший друг. Странное распределение оказалось теперь не таким странным. Бобенко просто решил отвлечь Пахома от его дум. – Никогда такого не было… – продолжила Колесникова. – Мы же, Банда Архитекторов, всегда находим выход. Это все из-за несоразмерных амбиций его. Коля хочет сделать самую огромную статую из снега, как Микеланджело. Настоящего il gigante. Только всего снега в мире не собираешь. Этот бумеранг вернется и ударит нам в лоб.

– Подожди… Ты ведь не намекаешь на то, о чем говорил Удов? Ты в это веришь?

– Неважно, во что я верю. Главное, чтобы Колька верил в себя и в нас. Остальное неважно, – мои руки еще толкали, когда она мощным движением ноги скинула снег с крыши. Растянувшись на теперь чёрной крыше, увидел и слышал то, что и предполагал все это время.

Надо мной стоял колосс, сильный и верный. Она была словно вылеплена самим Бобенко для своей защиты, не то что коня может остановить на скаку, как отметил для себя, в первый раз ее увидев. Даша может целый табун остановить. Такой верный компаньон необходим, ведь верность ее соразмерна с собачьей, и нет ничего в этом зазорного. Уверен, что ни я, ни тем более она не видит ничего плохого в этом животном. Колосс посмотрел на то, как смотрю я на нее. Невольно улыбнувшись, видимо моей нелепой позе, сказала, что нужно поторапливаться, чтобы снег не замёрз, и, недолго думая, спрыгнула вниз, прямо в свежи разбитый снег. Уверен, лестница тихо посылала себя куда подальше. Последовав ее примеру, оказался внизу, где как раз Даша гладила своих собак.

Одна спокойно поддалась ласкам, другая вырывалась и провоцировала на игру. Видно было, что справлялась она только с одной. Поняв, кто есть кто, спросил:

– Значит, это Вольф? – вопросил и указал на игривого пса.

– Верно. Вольфганг – в честь Моцарта и… – она замялась.

– И?

– В честь песни Tyler the Creator. Ты его слушаешь?

– Слышал пару песен. Эй, это не разве тот кто съел таракана в клипе? – она начала снова обильно смачивать снег и обратно придавать ему форму шара. Присоединился слушая ответ.

– Да, но он изменился. Хоть не слова в его песнях не понимаю, но чувствуется, как его музыка изменилась, и вместе с этим чувство от нее. В этом и прелесть, не так ли? Можешь не разуметь, о чем говорят, но можешь почувствовать. В конце концов, его бренд одежды называется Golf Wang. Тайлер поменял местами буквы Wolf Gang, разве не видны перемены.

– Хм – м – м… – никогда этого звука не издавал.

Видимо, от Вероники заразился. – Он только поменял две первые буквы и все? Большие ли это перемены?

– Тебе просто нужно послушать последний его альбом

– Igor. Это…

– Подожди! Игорь? Так и называется? – улыбаясь, она начала снова объяснять.

– Да нет же! Игор. Как помощник доктора Франкенштейна. Все выверено, начиная с первой ноты и заканчивая последней. Посмотрев клипы на песни, стало ясно, что это история о любви. Падение в любовь, восхищение, восхождение, падения, ссоры и, наконец, расставание. Мои догадки утвердились, когда я перевела названия песен. И вот в последней ноте – «Мы еще друзья?» прозвучала нота, которая начинает первую песню альбома – «Тема Игора».

– Значит цикличность?

– Да! Не только жизнь циклична, но и любовь.

– Сегодня вечером послушаю, – мы уже подкатывали ком на законное место. Бобенко неодобрительно покачал головой и крикнул:

– Катите его сюда! Нам нужен цельный кусок! – Даша тяжело вздохнула, но повиновалась. У меня же были вопросы:

– Что? Что это значит?

– Это значит, что мы будем лепить из цельного куска. До сих пор не понимаю, как мы будем толкать такой крупный клубок.

– Об этом не беспокойся, но как его можно считать цельным, если он будет из составных частей, как Франкенштейн?

– Если катать его туда-сюда…

– Это опять же, столько времени! – напоминал ему зачем-то.

– Поэтому и торопимся! – подкатили по итогу к указанному месту. Пахом, как галантный джентльмен, коим он и является, поменял подуставшую Дашу. В замене не заметил разницы в силе, что удивило. Пахом, как ему обычно свойственно, ничего во всю работу не сказал, только указывал мне, где упирать руки. Нужно было уминать прилипший снег для прочности. Коля теперь с Дашей подкидывали под снежное перекати-поле куски снеговиков. Нет, они не пытаются подпортить нам жизнь чисто из вредности. Так ком мог наесться и укрепиться по пути следования. Как они не старались заменять друг друга – один уходит, другая приходит и т. д.

В интервалах между тем, когда подбрасывали чистый, почти белоснежный материал, по пути снежная сфера собрала последние кусочки снега, как голодный путник вылизывает тарелку, не наевшись. Что не аппетитно, так это куски земли и даже собачьих экскрементов, которые шар тоже зацепил за отсутствием в некоторых местах снега. Земля, как плешивая голова оголяла себя. Вот наконец мы подъехали к нужному месту. Даша с Колей принялись быстрыми движениями прилеплять остатки. Без передыха необходимого для некоторых, мы тоже начали собирать как можно больше кусочков и одним легким движением они прикреплять к конструкции. Исчерпав ресурс, Коля приказал толкать снег к двум остальным фигурам, пока они будут опять подбрасывать куски по массивнее. Поняв, что мы так и будем туда-сюда толкать снег, собирая все что нужно и не нужно, у меня появилась идея.

Опять Пахом не вымолвил ни слова вне рабочей среды. Не назвал куклой, не посмеялся, как я обливаюсь потом. Судя по всему, предательский уход Сани действительного повлиял на него. Добравшись снова до места, клуб снега был размером с другими скульптурами. Ясно только, что Коля на этом не остановится. Настало время изложить свою идею Бобенко:

– Capo, послушай. Это не бильярдный шар, катать его туда-сюда. Не прилипший снег просто остается там, и мы уж точно не вернемся за ним попутно собираю всю эту грязь и листья. Сам посмотри, какой материал бурый стал. Разве из этого получится достойное завершение работы?

– Хорошо, что ты предлагаешь? – вспомнив, что важнейшая часть плана спрятана вдали отсюда, под снегом. Как безумный дернулся туда. Вернувшись, Коля был уже удивлен и немного скептичен.

– Канат?

– Да! Если его разделим на две части и выкопаем в снегу две подходящие борозды и вставим их туда, мы сможем тянуть ком еще больших размеров.

– Каким образом? – все еще не понимал Коля. Решив доходчиво все объяснить, достал тетрадь.

– Если вкатим ком на борозды, взявшись правильно за канат, то будет вроде как обволакивать ком, остальные двое смогут толкать сзади.

– Не только двое смогут тянуть и толкать, так?

– Конечно, места хватит для многих людей. Именно поэтому это и будет возможно. Плюс, снег незакрепленный останется здесь, и можно будет его собрать, оставляя белоснежность, – Коля разглядев повнимательнее мои чертежи, представлявшие собой детские каляки, улыбнулся.

– Если это сработает на практике, то будет единственной хорошей новостью за сегодня. Самое оптимальное место для всего этого именно здесь. Где снеговики – там осталось совсем мало снега. Здесь же снег остался, и он утрамбован глубоко. Можно будет покрыть льдом дорожку, по которой клубок будет катиться. Так полегче будет? – я только кивнул, не поняв, как сам об этом не догадался, – Снег не будет прилипать и собрать его заново будет легче. Вот теперь дело пойдет! За работу! – благо Оксана была все еще у меня. Быстро за ней сбегал.

Пахом уже выкорчевывал снег, каким-то образом оказавшись быстрее меня. Посмотрев на его процесс, пришлось его остановить.

– Вот что значит не посоветоваться с начальником! Смотри, как глубоко ты копаешь. Туда попадет слишком много снега, и навряд ли он прилипнет, – Пахом не отреагировал и только исправился – стал копать не так глубоко. Какая-то просто тень прежнего Пахома. Мне уже хочется, чтобы он хоть что-то свое, брюзжащее, старческое сказал. – Мне тоже грустно и непонятно, почему он ушел. Но надо это смятение превратить в ярость, чтобы он обзавидовался и пожалел, что ушел.

– Ты еще молод…

– А ты уже стар, и тебе не стоит расстраиваться из-за этого. Сколько раз у тебя в жизни это все происходило?

– На удивление… это первый, – здесь уже не нашел ничего сказать, хотя должен был. Мы в тишине перешли к другой борозде. – Я просто страшусь.

– Чего же, смерти? Да, для тебя она не за горами, – это немного его позабавило, что меня самого намного больше обрадовало.

– Можно и так сказать. Просто если меня выгонят, это для меня смерти подобно.

– Старый конь борозды не испортит, как там ваши говорят. С чего ты взял, что тебя выгонят? Ты тут незаменим, Пахом.

– То, что я делал… Это нельзя простить. И я не буду даже надеяться на то.

– О чем ты… – но меня перебили и это еще ладно, Пахом раскрывался, как настоящий человек, как Семен, и за упущение этого намного обиднее.

– Мы распутали! Вы там закончили?

– Да, да. Все готово.

– Пулей тогда за водой! – что было делать? Пришлось бежать. Мама, уже, видимо, сто раз пожалевшая, что меня отпустила, смотрела, как наполняю ведра водой.

– Значит, это ты тогда воду пролил. Человек в больницу попал!

– Я тоже чуть не попал, навернувшись там. Так что правосудие восстановлено, как по мне.

– Сережка, ты ведь раньше таким не был. Ты взрослеешь, я понимаю…

– Мам, мне серьезно некогда. – отрезал я бежавший с полными ведрами воды. На первом этаже я все-таки был аккуратен на этот раз.

Пахом опять меня опередил и поливал уже утоптанный снег. Он просто издевается надо мной своей старческой молниеносностью. Опустошив и свои ведра, Коля осмотрел образовавшуюся корку с моей лопатой в руках. Довольный увиденным отправил нас вернуть ведра домой, чтобы они не мешали. За это время они с Дашей как раз успеют натаскать еще снега и лед окончательно схватиться. Быстро ворвавшись в квартиру, попутно пугая Берлиоза, сидевшего у двери ванны, грохотом ведер, пытался ворваться и в комнату, подле которой и сидел стражник в черном меху. Но дверь не открывалась. Вода шумела. Оставив ведра у двери, выбежал так же резко, как и вбежал. На улице уже все было готово для того, чтобы мы наладили это производство. Capo потрогал лед и опять довольный обратил на меня взор.

– Так, Пьеро, хорошо. Давайте, вы с Дашей будете толкать сзади, мы тянем спереди. Снег уже раскидан как надо. Вперед! – так мы и поступили. Было скользко, особенно упираться было неудобно. Пришлось просовывать ноги в выкопанные линии. Они были, правда, узковаты, за то глубина идеальна, осознание чего принесло мне удовольствие, однако не такое удовольствие, как от факта, что мой механизм работает!

С легкостью мы толкали этот клубок, как прежде, полной командой не могли сдвинуть с места. Даже рычаги не пришлось использовать. Коля кричал и присвистывал от удовольствия. Когда мы докатили шар почти до конца веревок, мы перехватились. Теперь мы тянули канат. На этот раз Дарья вежливо отказалась меняться. Снег опять был разбросан на ледяной помост и обильно смочен Колей. Мы так сделали еще пару раз, пока весь снег не закончился. Глыба теперь превышала скульптуры! Только видно было по лицу скульптора, что этого недостаточно.

– Даша, что там, одни крошки остались? – она подтвердила. С минуту он подумал, смотря глубоко в белизну у него под ногами. Собравшись с мыслями, capo развернул свою речь, как слова царя на папирусе:

– Значит вот что. Я собираюсь родить великую богиню колоссальных размеров, достойных иных. На голову, нет, на две выше своих сестёр. Хочу, чтобы одним движением могла меня оборвать, одним шагом раздавить – вот что я хочу сделать! Если вам мои мотивы непонятны, неинтересны, у вас еще есть возможность уйти. Для такой множественной статуи надо много снега. Снега не будет до конца месяца. Да и не стоило и надеяться на милость божью к нам? Было ли когда-нибудь иначе? Ради моей работы я готов на все, а чтобы они втроем появились на свет, нужен материал, которого становится все меньше. Это значит, что ради снега, ради материала я готов на все. Если вы это не готовы разделить, то опять же – еще не поздно уйти, – Коля внимательно оглядел наши лица. Никто не шелохнулся. – Хорошо, сегодня я отпускаю вас пораньше, не чтобы вы отдохнули, такого мы себе не в жизнь сможем позволить. Хочу, чтобы вы прошлись по городу, по улицам, дворам и нашли все, что угодно. Все, что сможет нам помочь переносить большое количество снега – это еще ускорит нашу работу, – на этом мы и разошлись.