Читать книгу Важнее и сильнее всего… Повествование о запутанной жизни - Илья Тамигин - Страница 17

Михаил приехал в Москву за два дня до окончания лета. На перроне все художники распрощались и отправились по домам. Осталась только Люся Воробьёва.

– Миш, а Миш, – канючила она, – Ну, что мне делать? Я ключ потеряла… а папа и мама только в октябре вернутся!

– Воробьёва! – беспомощно разводил руками Михаил, – Езжай к родственникам! Есть же у тебя бабушка, сама рассказывала!

– Да-а, бабушка сейчас на даче! Полтора часа на электричке с Павелецкого. К тому же, у неё сейчас новый муж, а он на мои сиськи пялится, когда бабки рядом нет.

– Да-а? – с сомнением покосился на упомянутые органы Михаил, – Ну, я не знаю… Пусть она тебе ключ даст от своей городской квартиры, что ли.

– Не, я там одна боюсь! – Люся изобразила на лице страх, – Там дедушка помер, и иногда приходит по ночам.

– Ух, ты! – восхитился Михаил, – Призрак! А что он делает?

– Что делает, что делает… Дышит! – Люся помолчала, а потом вкрадчиво спросила:

– Комсомолец Михайлов! Ты ведь, не бросишь младшего товарища в беде?

– Ни за что не брошу! – выпятил грудь Михаил, – Сам погибай, а товарища опохмеляй!

– Ну, тогда пусти на постой! К себе и ненадолго! А я буду пол мыть, и посуду, и пыль вытирать.

Михаил задумался.

– А готовить-то ты умеешь, Воробьёва?

– Конечно! Чайник кипятить, хлеб резать, консервы открывать!

Это не вдохновляло.

– Слушай, Воробушек, а хочешь, я тебя у своего деда расквартирую? Он у нас вот такой мужик! – Михаил показал большой палец, – Шоколадом закормит!

«Нет, Мишенька, не отвертишься!» – подумала хитрая Люся, чувствуя, что оборона противника вот-вот лопнет.

А вслух выдала:

– К деду не хочу! Стесняюсь и вообще!

– Ладно, поехали! – с тяжелым вздохом сдался Мхаил, – Надеюсь, сеструха возражать не будет. Только имей в виду, через десять дней предки приезжают. Маманя может понять неправильно.

– Не волнуйся, Михайлов! Беру социалистическое обязательство подружиться с твоей мамой!

Войдя в квартиру, Михаил громко крикнул:

– Есть кто дома? Чур, за старенького!

Из своей комнаты походкой сытой пантеры вышла Марина:

– А, вернулся, наконец! Привет, брателло! А это кто с тобой?

– Это так… Воробьёва. Она у нас поживет немного. Ключ, понимаешь, потеряла, а родители в отъезде.

– Привет, я – Люся! – пискнула из-за его спины интриганка.

– Привет… – рассеянно кивнула Марина и перестала обращать на неё внимание.

Она встала в позу «девушки с веслом» и с пафосом возвестила:

– А знаешь, Мишка, я замуж выхожу!

– Вот, здорово! – обрадовался брат, – Я тогда в твоей комнате мастерскую устрою! А за кого? За Виталика?

– Нет, за итальянца одного. Вечером приедет, познакомлю.

Михаил кивнул и потащил рюкзак в комнату, разбирать вещи. Матримониальные дела сестры его интересовали мало.

Позже, за чаем, Марина небрежно сообщила:

– Тебе уже три раза милиционер какой-то звонил. Насчет твоего объявления. Вот, я его телефон записала!

– Вот спасибо, сестричка! – обрадовался Михаил и схватил телефон.

– Алё! Мне лейтенанта Петренко, пожалуйста! Это я объявление давал, ага! … Награда? Два литра хватит? … А где мне вас найти? … Ага, записал! … Завтра в одиннадцать, договорились!

Он бросил трубку и повернулся к сестре:

– Мариш! Девушка нашлась! Помнишь, я тебе говорил? С Ленинского проспекта! И ещё я её в Крыму два раза видел, только поговорить не удалось!

Люсино сердце сжигала едкая, как кислота, ревность. Надо же, девушка у него нашлась! Значит, все труды напрасно? Выходит, в одной палатке, даже в одном спальнике, спали зря? Нет, шалишь, парниша! Мы ещё поборемся!

Вечером приехал Костанцо, произвел на Михаила благоприятное впечатление и увез Марину в ресторан.

– Ну, что, Воробушек, давай ложиться спать? – предложил Михаил, вывихивая челюсть в зевке, – Я тебе в родительской комнате постелил. Иди, устраивайся!

Люся лежала на широченной кровати и набиралась решимости. Сейчас или никогда! Она должна сделать Это! Несмотря на теплое одеяло, ноги были ледяные. И руки тоже! Мысли путались… Стрелка часов медленно переползла ещё на одно деление. Механизм захрипел и заиграли куранты. Половина одиннадцатого. Пора! План был прост и незатейлив, и основан, как всегда, на литературных примерах. Дано: Миша – честный человек. Отсюда следует: если он лишит Люсю невинности, то, значит, как честный человек, будет обязан – вот именно: обязан! – на ней жениться! Так и у Куприна написано, и у Бунина, и у Оноре де Бальзака в переводе Б. А. Грифцова, а они зря не скажут! Процесс лишения невинности девушка, впрочем, представляла смутно. Об этом в романах писали очень расплывчато, и было непонятно, что, собственно, следовало понимать под термином «лишение девственности». Девчонки говорили, что это, всего-навсего, разрыв девственной плевы, но Люся не верила, что всё так просто. Должно же быть что-то ещё, важное, духовное, возвышенное! И она надеялась, что Миша наверняка знает, как правильно превратить её в женщину.

Встав с кровати, она медленно разделась. Совсем-совсем! Оставила только трусики и лифчик. Тело тут же покрылось гусиной кожей. Тихо ступая босыми ногами по ковру, направилась в комнату Михаила, по дороге больно ушибив мизинец о ножку стула. На слух определила, где находится кровать, и осторожно скользнула под одеяло.

– Это ты, Воробьёва? – сонным голосом пробормотал предмет её вожделения, – Чего тебе не спится? Опять замерзла, что ли?

– Нет, я не это… Я хочу тебя! – решительно заявила Люся и зажмурилась.

В комнате повисло долгое молчание, а затем раздался… храп! Люся чуть не расплакалась от разочарования. Противный бесстыдник! К нему девушка пришла по важному делу, а он… Прильнув всем телом к любимому, поцеловала его в ухо. Не проснулся! Собрав всю силу воли и подавив стыдливость, потрогала за самое главное. Опять не проснулся! Только затвердел под руками. Что дальше делать, Люся не знала. Внезапно Михаил задышал, повернулся к ней и положил руку на грудь. Другая рука нескромно скользнула в трусики и стала там трогать… везде! Даже там, где Люся сама себя никогда не трогала! А затем… затем Люся ощутила, как что-то большое, скользкое и тёплое, медленно, толчками, вторгается в неё! Было очень страшно, но, в то же время, интересно и приятно. Немного погодя она ощутила лёгкую боль в низу живота и мощную пульсацию извергаемой в неё горячей жидкости. Так вот как это происходит между мужчиной и женщиной! Она положила голову на плечо уже почти мужа и счастливо зажмурилась…

А утром очнулась одна на широченной кровати супругов Михайловых. В пижаме, ага! И без каких-либо признаков нарушения девственности…

Сон, это был только сон!

В отчаянии Люся стукнула кулачком по одеялу. Как она могла уснуть в такую ответственную ночь! Хотелось ругаться, и она выкрикнула самое страшное сквернословие, какое только знала:

– Каррамба!!!

– Эй, комсомолка Воробьёва, проснулась? Давай-ка, вставай, завтрак уже готовченко давно! – раздался из кухни веселый голос Михаила.

Люся встала и поплелась в ванную.

– Так, Воробушек, остаёшься за главного! – строго напутствовал её Михаил после завтрака, – Я сейчас убегаю, когда вернусь – неизвестно, может, к вечеру. Маришка тоже сегодня со своим итальянцем весь день. Жратва в холодильнике, телик ты включать умеешь. Пока! – он щелкнул её по носу и ссыпался по лестнице, спеша на свидание с лейтенантом Петренко.

Люся осталась одна. Чтобы не скучать, устроилась на диване с книгой «Проклятые Короли» Мориса Дрюона. Вот, где интриги! Вот, где коварство! Кое-что Люся даже законспектировала, надеясь применить эти знания в реальной жизни. И такой случай вскоре представился!

Зазвонил телефон и Люся, не колеблясь, сняла трубку:

– Хэллоу?

– Алё, Мариш, ты? Это я, Оля! Миша приехал? – донеслось до слуха этакое контральто с придыханием.

По интонациям говорившей Люся догадалась, что это не просто знакомая.

– Нет, это не Марина.

– А кто?!

– Я Люся, невеста Михаила.

– Какая… невеста? – голос Ольги явно потерял уверенность и напор.

– Ой, женщина! Какая невеста, какая невеста… Законная! Женимся мы скоро, уже и заявление подали!

– Да как же… Когда же… Мы же… это… – забормотала Оля в полном смятении.

– Да, Миша мне рассказывал о вас, – светским тоном прожурчала Люся, – У него от меня нет секретов. Извините, мне обед ему готовить надо! – и повесила трубку.

Так, ещё от одной соперницы избавились!

Лейтенант Петренко встретил Михаила в том самом опорном пункте, где устанавливал личность Эстреллы Розы Марии Рамирес. Догадавшись по дзиньканью бутылок в пластиковом пакете, что вошедший и есть звонивший накануне Михаил Михайлов, он, широко улыбаясь, встал и сделал несколько шагов навстречу дорогому гостю.

– Здравствуйте, дорогой товарищ Михайлов! Ждем, ждем вас с нетерпением!

Михаил пожал протянутую руку и вложил в другую пакет с наградой. Улыбка лейтенанта стала ещё шире.

– Вот, пожалуйста, все данные для вас выписал! – на стол лег листок из блокнота.

Михаил прочел следующее:

«Эстрелла Роза Мария Рамирес, 1965 г. р., гражданка Республики Куба, национальность – кубинка, не замужем, студентка 1-го курса 2МОЛГМИ им. Н. И. Пирогова. Адрес: Ул. Волгина д. 37, корп. 2, кв. 16—3.»

– А где это – улица Волгина, тридцать семь? – наморщил лоб в умственном усилии Михаил, плохо знавший географию Юго-Запада столицы.

– Близенько! Две остановки на автобусе. Такие высокие корпуса на углу, четыре штуки. Мимо не пройдете, дорогой товарищ Михайлов!

И Михаил, распрощавшись, широкими шагами двинулся навстречу своему счастью. Идти, действительно, было близко. Вот они, корпуса, и вывеска: «Общежитие»!

Михаил вошел в вестибюль второго корпуса.

– Стой! Пропуск предъявь! – строго окликнула его вахтерша, выглядевшая очень по военному.

– Я к Эстрелле Розе Марии Рамирес, по… по организационным вопросам. Из деканата послали, – соврал Михаил.

– К троим, что ли? – удивилась вахтерша, привыкшая, что парни ходят, как правило, к одной девушке.

– Не… Она одна, просто имен много.

– Все равно, пропуск покажь! Или пачпорт в залог оставляй!

Пришлось оставить паспорт.

Лифт не работал, но наш герой взмахнул крыльями любви и взлетел на шестнадцатый этаж даже не задохнувшись. Вот и комната 16—3! Постучал.

– Войдите!

Михаил вошел… и на него обрушилось разочарование, ибо Эстреллы в комнате не было.

Знакомая по картинке Смахтина девушка (та самая, худенькая блондинка) выжидательно улыбнулась.

– Здравствуйте, я к Рамирес…

– Здравствуйте, я – Хельга! А вы, наверное, Михаил? Эстрелла пошла вас искать…

В то утро, отчаявшись дозвониться, ибо каждый раз попадала не туда, Эстрелла отправилась по указанному Анджелой адресу.

Вот он, нужный дом! Вот он, нужный подъезд! Вот она, нужная дверь… Девушка подняла руку к звонку и заколебалась.

«Что я делаю? Он же обручен! … Но он смотрел такими отчаянными глазами, там, на перроне… И бежал за поездом! … Надо увидеться, надо! Просто поговорить… Я же не собираюсь отбивать его у невесты?» Но в глубине души Эстрелла именно этого и хотела. Затаив дыхание, нажала кнопку звонка. Послышались шаги и дверь распахнулась. На пороге стоял пожилой синьор с военной выправкой, очень похожий на Михаила.

– Здравствуйте! Мне нужен Михайлов, Михаил Михайлович, – пролепетала сбитая с толку Эстрелла.

– Это я! – коротко наклонил голову синьор, – Входите, прекрасная незнакомка!

Эстрелла вошла и была усажена за стол в гостиной.

– Не желаете ли чаю или кофе? – галантно осведомился Михал Михалыч, – С пирожными?

– Э-э… Я, видимо, ошиблась… Мне нужен другой Михайлов…

– Понимаю. Объясняю: Мишка – это мой внук. Мною молоденькие девушки, увы, уже не интересуются, – лукаво улыбнулся отставной генерал, – Но, раз уж вы пришли, составьте старику компанию и расскажите, если это возможно, зачем вам Миша.

Есть такие люди, к которым испытываешь доверие с первой же минуты! Мишин дед был именно таким человеком. Эстрелла отхлебнула чаю, надкусила эклер, и рассказала старику всё. Начиная с встречи взглядов на Ленинском проспекте, о портрете, купленном подругой в Крыму, о погоне за поездом в Симферополе.

– Нам надо обязательно встретиться… Разобраться, что между нами происходит, понимаете?

– Да чего уж тут непонятного! – хмыкнул генерал, – Сейчас позвоню ему, шалопаю. Должен уже приехать.

Телефон заверещал и вырвал Люсю из хитросплетений средневековых страстей и интриг.

– Хеллоу?

– Алло, Маринка? – хрипловатый мужской голос в трубке звучал авторитетно, по хозяйски.

– Это не она.

– А ты кто?

– Я Люся Воробьёва.

– Г-м… А что ты там делаешь?

– Живу.

Голос в трубке сгустился:

– Не понял!

– Ну, живу я тут. С Мишей. Я его невеста, – храбро соврала девушка, решив идти до конца.

– Ого! Дело серьёзное! Он дома?

– Нет, по делам ушел…

– Передай ему, что дед звонил. Пусть, как появится, зайдет ко мне. И ты, Люся Воробьёва, тоже приходи.

Люся обмерла: теперь все раскроется! Так быстро! Нет, она ни за что не скажет Мишеньке о звонке деда! Только бы дождаться ночи, и добиться своего! Она на этот раз не оплошает! Победитель получит всё! А победителей не судят! Только надо с Мишенькой поласковее…

Генерал был глуховат, поэтому динамик был отрегулирован на максимальную громкость. Эстрелла слышала весь разговор, как по громкой связи. Сердце её сжалось: все-таки, действительно, у Михаила есть невеста! И даже живет у него дома…

– Спасибо вам за все, Михал Михалыч… Я, пожалуй, пойду… – произнесла она слабым голосом, с трудом сдерживая слёзы.

– Э-э, нет! Сиди! Надо дождаться Мишку! – покачал головой генерал Михайлов, – Не было у него никакой невесты до Крыма! Разбираться будем.

Михаил, перебросившись несколькими вежливыми фразами с Хельгой, решил ждать Эстреллу на автобусной остановке. Оставаться в комнате он постеснялся. Усевшись на лавочку под березой, принялся перелистывать кем-то забытый журнал «Огонек». Прошел час, и другой, и третий. Полуденное солнце палило немилосердно. Захотелось есть и, пуще того, пить, и он зашел в столовую. Очереди не было – студенты ещё не вернулись с каникул. Толкая перед собой поднос, взял борщ, полстакана сметаны и тройную поджарку из свинины с макаронами. И ещё три стакана вкусного компота из сухофруктов для возмещения потери жидкости.

– Ого! Спортсмен, что ли? – вяло восхитилась повариха, – Неужто, осилишь столько?

– Ага, спортсмен, – легкомысленно соврал Михаил, – Сборы у нас тута.

– А по какому спорту?

– По этому, как его… литроболу!

Расплатившись, уселся за столик в углу, чтобы видеть вход в корпус, и принялся за еду. Краем уха он слышал обрывки разговора поварих и кассирши, обсуждавших животрепещущую тему.

– Зинк, а правду грят, что у спортсменов от гормонов на полшестого делается?

– А мне откуда знать-то…

– Ну, а Федька, твой бывший?

– Ой, да он же не спортсмен, здоровенный просто…

– Ну, так чё, у него-то, правда, сдулся?

– Чё, чё… У него от водки бессилие наступило… не от гормонов.

– Ой, бабоньки, а я чё слыхала! Будто в заграницах можно вообще любого размера хер купить! Пластмассовый, аль резиновый, на батарейках! Включаешь – а он тебя и так, и эдак, и по всякому, пока батарейки не сядут… И никакого мужика не надо!

– Брехня это всё! Антисоветская пропаганда!

– Ой, девки, а мне сказали, что чем больше у мужика нос…

– Ага, тебя послушать, так у энтого, что в углу, небось, вообще, подсердечник…

– Да-а, носяра у него знатный! Значит, и в штанах тоже кой-чего найдется!

– Поди, поищи! Может, найдешь под свой размер!

– Боже упаси! Мне мово Васьки с евонным щекотуном за глаза хватает!

Михаил покраснел, с усилием проглотил остатки макарон и, залпом выпив компот, выскочил из столовой. Посмотрел на свое отражение в стеклянной двери: нос как нос… Ну, может, великоват немного… Но, ведь, не огромный же? У Принца Уэлльского, между прочим, такой же…

Тетки задумчиво и серьезно смотрели ему вслед…

Отдышавшись, Михаил вспомнил, что забыл вчера позвонить деду.

«Экая я свинья! Старикан волнуется, наверное…» С этой мыслью он вошел в вестибюль и улыбнулся вахтерше:

– Разрешите позвонить, пожалуйста?

– Ты чо, самый умный? Аппарат служебный! С автомата звони! – привычно огрызнулась бдительная тетка, в недавнем прошлом служившая тюремной надзирательницей в чине прапорщика.

Но Михаил знал, как добиться своего. Сделав таинственное лицо, он понизил голос:

– Мне необходимо срочно переговорить с генерал-лейтенантом Михайловым по секретному государственному делу. Вот номер, наберите сами!

Вахтерша, поколебавшись, накрутила диск.

– Алё! Вахтер Смурякова на проводе! Генерал-лейтенанта Михайлова пригласите, пожалуйста!

– Генерал-лейтенант Михайлов у аппарата!

– Товарищ генерал! Тут с вами такой Михайлов ждет переговорить. Но он в штатском.

– Это для конспирации. Передайте ему трубку, вахтер Смурякова!

Тетка, напыжившись от сознания собственной значимости, протянула трубку Михаилу:

– Можете говорить!

Михаил взял и поблагодарил кивком.

– Товарищ генерал-лейтенант! Докладываю: прибыл в Москву вчера для выполнения спецзадания! Спецгруз для вас также доставлен!

– Ладно, ладно, не очень-то резвись, внучек! – услышал он смешок деда, – Давайте, срочно приезжайте ко мне. Есть важное дело.

– Есть, товарищ генерал-лейтенант!

– А теперь передай трубку вахтерше взад.

Смурякова взяла трубку и встала по стойке «Смирно».

– Номер телефона приказываю забыть!

– Так точно, уже забыла, товарищ генерал-лейтенант!

– Благодарю за службу, вахтер Смурякова!

– Служу Советскому Союзу! – благоговейно выдохнула та.

Небось, не каждый день с генералами общаться приходится!

Трясясь в автобусе, Михаил задумался: почему дед обращался к нему во множественном числе? Но ни к какому заключению так и не пришел.

Приехав домой, принялся искать сумку с крымскими винами.

– Воробьёва! Ты сумку такую, тряпочную, с портретом Джо Дассена, не видела?

– Нет, Мишенька, зайчик мой, не видела!

Михаил слегка прибалдел:

– Какой я тебе, нахрен, зайчик, Воробьище!?

Люся сообразила, что взяла неверный тон.

– Это так, вырвалось нечаянно. Не хочешь быть зайчиком, да, медвежонок?

– Зайчик, медвежонок… Ты меня ещё слоненочком или поросеночком обзови! – возмущенно фыркнул Михаил, – Давай, сумку ищи!

Искомая сумка вскоре нашлась.

– Теперь одевайся и пошли!

– Куда? – насторожилась Люся.

– Дергать провода! – щелкнул её по носу Михаил, – К деду моему! Тут рядом.

У Люси все помертвело внутри. Значит, Миша сам позвонил деду! Ай-ай-яй! Не ходить туда, не в коем случае не ходить! Тогда останется хоть какой-то шанс взять Мишу штурмом ночью. Дед, конечно, упомянет о разговоре с «невестой», Миша удивится и по возвращении начнет копать эту тему… А она повернет все на шутку! Вспомнилась цитата из «Мальчиша-Кибальчиша» любимого писателя Гайдара: «Нам бы день простоять, да ночь продержаться!» А там…

– Нет, Миш, не пойду я.

– Это ещё почему?

– Я устала!

– Ни фига себе! Устала она, дома сидевши!

– Да! Я маленькая и хрупкая!

– Ну, как хочешь… Ты хоть обедала, Воробьёва?

– Ага, хлеба с кефиром навернула!

– Блин! Ты кефир выпила?! Маришка же из него маски делает! Ну, погоди, вернется сеструха – убьет тебя!

Люся побледнела. Конфронтация с Мариной в её планы не входила.

– Ладно, не боись! – сжалился Михаил, – Я на обратном пути другой куплю.

И ушел. Люся же затаилась в спальне, чтобы избежать встречи с Мариной, если та придет раньше Миши. К телефону решила не подходить. Ну его, опять брякнешь что-нибудь невпопад!

За несколько часов, проведенных в ожидании Михаила, Эстрелла крепко сдружилась с Михал Михалычем. Они говорили, говорили и ещё говорили. Девушка рассказывала о Крыме, в лицах представляя и Шапиро, и Ковалева, и подруг. Описывала подводный мир, показывала камушки из Коктебеля. Ну и, конечно, свою встречу с Люсей Воробьёвой, отказавшейся выдать местонахождение Михаила.

– Представляете, я её вежливо спросила, где, мол, можно найти этого молодого человека, ну, с портрета, а она мне, грубо так: иди на фиг! – Эстрелла схватила чашку с остывшим чаем (шестую за день!) и выпила её залпом.

Генерал, в свою очередь, рассказывал ей о войне, которую начал лейтенантом, а закончил подполковником.

– А вот был ещё случай! – воодушевленно жестикулировал Михал Михалыч, – Отправились за линию фронта, ночь безлунная, темнота – хоть глаз выколи! А мы крадемся… – он по чапаевски разложил на столе несколько картофелин, – Командир мне показывает: впереди часовой! Ну, я выдвигаюсь справа… – тут он двинул правофланговую картофелину вперед, – и кэ-эк прыгну! – с этими словами картошка подскочила и упала в солонку.

Эстрелла взвизгнула.

– Во-во! Эта свинья вот так же визжала, пока я её не прирезал!

– А почему? Можно же было сделать… без шума?

– Можно. Только я тогда неопытный был, промахнулся маленько.

Девушка вдруг встрепенулась:

– Погодите-погодите! Вы сказали: «свинья»?

– Ага, свинья там, в окопчике, оказалась. А командир её за часового принял. Тоже по неопытности…

– Жалко животное, – подперла голову рукой Эстрелла.

– На войне – как на войне! – пожал плечами генерал, – Мы её на обратном пути с собой утащили, чтоб мясо не пропало.

Звонок в дверь вырвал его из вороха воспоминаний. Грузно поднявшись, Михал Михалыч пошел открывать. Эстрелла встала, сцепив руки, чтобы не дрожали.

Из прихожей донесся веселый голос:

– Здравия желаю, товарищ генерал! Вот ваш спецгруз! Лучшие вина Крыма!

– Вот спасибо, внучек! Проходи в горницу. Там тебя человек ждет.

Михаил шагнул в горницу и на миг остолбенел: у стола стояла девушка его мечты, та самая, Эстрелла Роза Мария Рамирес! Глаза их встретились, и снова возникло ощущение бездны, манящей, засасывающей в иные миры. Он молча протянул руку – и Эстрелла протянула свою навстречу. Михаил с удивлением отметил, что ладошка у неё мозолистая и шершавая. Ну, конечно, всё лето ящики с фруктами таскала!

– Я нашел тебя, – прошептал он, не отводя взгляда и не отпуская руку, – Я искал тебя – и нашел!

– Нет, это я тебя нашла! – возразила Эстрелла, – Искала владельца большой черной машины, номерной знак 28—70 МКА, а нашла тебя… Мигель…

– У тебя такое красивое имя… Если перевести на русский, то получится… э-э… Краснозвездная Мария! – улыбнулся Михаил, – Но я буду звать тебя просто Мария!

– Я согласна, Мигель! – кивнула Эстрелла, и тоже улыбнулась.

Они стояли, держались за руки и улыбались, а мир послушно вращался вокруг них. Михал Михалыч тактично вышел на кухню. Когда он вернулся со штопором и рюмками, молодые люди стояли все в той же позиции, излучая некий невидимый свет… Да ты знаешь, о чем я, Читатель! Ты же видел влюблённых…

Чмокнула пробка.

– А что, ребята, не выпить ли нам по глоточку? За встречу? – преувеличенно бодро предложил хозяин.

Черное вино полилось в хрустальные рюмки, породив брильянтовые сполохи. В глазах Эстреллы замерцали искорки:

– Какое красивое вино! Я такого никогда не пробовала!

Михаил пустился в пространные, путаные и неправильные объяснения насчет крымских вин. Михал Михалыч, почувствовав себя лишним, тихонько удалился в кабинет. Любовь, которой он стал свидетелем, согрела его сердце.

Смеркалось. Влюбленные сидели на том же месте, не зажигая света, и беседовали, вернее, бессвязно говорили о всяких пустяках. О Крыме в том числе. Михаил рассказал, как он вычислил Эстреллу и гнался за автобусом на мопеде, как столкнулся с пчелой и улетел в кювет.

– Представляешь, эта Нимфодора мне прямо в глаз угодила! Хирург потом жало вынул, но я все равно зрения чуть ли не на неделю лишился! Такой, понимаешь, отек.

– Бедный! Как же ты справлялся?

– Товарищи помогли. Водили везде за руку, кормили с ложечки, книжки читали. А когда прозрел, вы уже в Судак не приезжали.

– Ага, мы в Коктебель…

О невесте, по имени Люся Воробьёва, Эстрелла решила не спрашивать, ибо догадалась, что невеста была самозванная.

– Мигель, а ты прокатишь меня на той машине? Я никогда в жизни не каталась на автомобиле, только на автобусе!

– Конечно, прокачу! – Михаил встал и пошел в кабинет, – Дед! Дай, пожалуйста, ключи.

– Ну, возьми в тумбочке… и ещё вот это возьми, пьяница. Прикрепишь на ветровое стекло, – отставной генерал протянул спецпропуск, – С ним ГАИ не остановит. Просрочен, правда… но это в темноте не видно.

Михаил поблагодарил и хотел уже уйти, но дед остановил его:

– Что за Люся Воробьёва у тебя живет?

– Да так, товарищ по учебе. Вместе в Крыму были. Она ключ потеряла, а родители в отъезде. А что?

– А то! Я сегодня тебе звонил, а она твоей невестой отрекомендовалась!

– Воробьиха?! Во даёт! – изумился Михаил, пребывавший в неведении, что его едва не женили.

– Приказываю разобраться и принять меры!

– Есть, товарищ генерал!

«И опять я с любимой до звезд простою, и опять будет этого мало!» – напевал Михаил, возвращаясь домой.

С Эстреллой они, и в самом деле, долго стояли, держась за руки, в скверике около общежития. Несколько раз она неуверенно говорила:

– Ну, я пойду?

Но Михаил каждый раз удерживал её, не мог расстаться. Наконец, когда радиоточка в одном из окон ехидно объявила: «Московское время двадцать три часа. Вы слушаете программу «Маяк», Эстрелла высвободила руку и мягко сказала:

– Мне пора. Завтра же в школу!

И ушла. А Михаил завел ЗИМ и медленно поехал по пустынной в этот час улице в настроении самом романтическом, хотя свою любимую он ни разу не поцеловал. Ну, как-то даже в голову не пришло!

Поставив машину в гараж, решил деда не беспокоить, а занести ключи завтра.

Дома был полный кавардак: воняло хлоркой, и все вещи были сдвинуты со своих мест, даже холодильник. Марина, одетая в старенький халатик, яростно терла пол шваброй.

– Эй! Ты чего это, на ночь глядя, генеральную уборку затеяла? – растерянно остановился Михаил посреди разгрома.

– Чего, чего… – Марина выпрямилась и уставилась на брата злыми глазами, – Это все подруга твоя, Люська! Прихожу домой, а на полу наблевано, сортир весь в дрисне, а сама она лежит бледная, стонет и за пузо держится! Вызвала неотложку, признали отравление, в Боткинскую увезли.

– Да чем она отравилась-то?

– Чем, чем… Кефир мой для масок сожрала, дура! А ему уже месяц исполнился, я его специально старила! Вот, теперь убираю за ней…

– Ни фига себе!

– Ага! Себе-то ни фига… Давай, помогай!

Уборка затянулась до двух часов ночи.

Эстрелла медленно поднималась на свой шестнадцатый этаж. Голова сладко кружилась, настроение было самое романтическое, несмотря на то, что Мигель так и не поцеловал её на прощание. Может, у них, в России, не принято целоваться на первом свидании?

В комнате её встретила возбужденная Хельга:

– Ну? Ты нашла его?

– Нашла…

– А он тоже тебя нашел, сюда приходил!

– Я знаю, Хельга. Он мне все рассказал!

Подруга, вибрируя от любопытства, понизила голос:

– Целовались, да?

– Нет. Только за руки держались. Вот, смотри: отпечатки пальцев!

Хельга обиженно надула губы:

– Да ну тебя!