Читать книгу История книги от ее появления до наших дней. История книги на Руси (сборник) - А. А. Бахтиаров, Э. Эггер - Страница 12

Переворот, произведённый в　жизни цивилизованных народов буссолью, порохом и　книгопечатанием. – Фабрикация бумаги в　Китае. – Почему книгопечатание в　этой стране не　пошло дальше табличного способа. – Изобретение Гутенберга находится сначала в　подчинении каллиграфии. – Новые типографские литеры. – Успехи в　приготовлении печатных книг. – Обнародование древних рукописей.

Типография появилась, как мы уже сказали в предыдущей главе, между 1440 и 1450 годами нашей эры.

Два других, предшествовавших этому, изобретения должны были произвести переворот в жизни цивилизованных народов. Буссоль, управлявшая на море движениями мореходов, сделала возможными морские путешествия на большое расстояние от берегов, за океан; она подготовила открытия, подобные открытию Америки Христофором Колумбом, а со стороны Востока она открыла мореплавателям путь в Индию и Китай. Порох, в первый раз будто бы появившийся в Европе в битве при Креси, должен был изменить строй армий, способы обороны и нападения на укреплённые места.

Но замечательно, что относительно этих трёх изобретений Европу опередил один из народов крайнего Востока. Уже за много веков до этого китайцы знали и пользовались при направлении путешественников свойством магнитной стрелки направляться на север; они имели взрывчатый порох, похожий на наш; за несколько до этого веков они знали и пользовались книгопечатанием.

Не будем слишком гордиться нашими талантами и нашим знанием. Во многих вещах китайцы опередили нас; а в некоторых они и теперь ещё превосходят нас. Их литература, изумительно плодовитая, очень рано нашла орудия, которыми и пользовалась для увеличения количества книг. В Китае приготовляли бумагу различного размера и толщины из бамбукового стебля, из рисовой соломы и из некоторых других растительных веществ. Китайцы также очень давно уже пользовались старой негодной бумагой для приготовления бумаги худшего качества, как это делается и у нас. На листах писчей бумаги кисточка переписчика выводила буквы редкого изящества: каллиграфия в Небесной империи не представляла собой только ремесло нескольких тысяч человек ремесленников или артистов; это искусство входило в состав воспитания на всех его ступенях и во всех классах общества. Всякий грамотный человек, а уж тем более писатель представляет собой в то же время и каллиграфа. Открытое, точно не известно кем и когда, но, наверное, в первые века нашей эры, книгопечатание, несмотря на особенную любовь китайцев к искусству каллиграфии, нашло себе хороший приём у всех людей, покупавших или читавших книги в громадной империи, население которой достигло уже 300 000 000 душ. Но только книгопечатание всё ещё остается там верным табличному способу, и вот почему. Китайская письменность не имеет азбуки, как наша; для образования слова у китайцев элементарные знаки или ключи чаще всего нанизываются друг на друга и переплетаются, а не становятся рядом один за другим, как у нас ставятся одна за другой буквы азбуки. Следовательно, для воспроизведения страницы на китайском языке, гораздо удобнее и легче вырезать её на дереве, чем употреблять подвижные буквы. Эту гравёрную работу китайский рабочий выполняет с изумительной ловкостью, верностью руки и быстротой. Поэтому, хотя китайцы и знали в XI веке употребление подвижных букв, но всегда предпочитали табличный способ, вполне удовлетворявший потребностям изумительно деятельной производительности. Чтобы дать вам об этом понятие, достаточно сказать, что в главных городах этой страны уже более десяти веков[4] печатаются многочисленные сочинения всякого рода; что в Пекине издаётся Имперская Газета и что иная китайская энциклопедия, составленная только из извлечений из различных авторов, содержит в себе до тысячи томов.

В Европе, даже после перехода от табличного способа к употреблению подвижных букв, искусство типографщика долго оставалось близким к искусству переписчика. Чего же он добивался вначале? Подражать письменности рукописей, изображать её с достаточной верностью, одним словом, подделывать её настолько хорошо, чтобы читатель мог ошибиться. Поэтому первые печатные произведения были подделками, и хотя секрет книгопечатания сделался общеизвестным, хотя общее изумление приветствовало Гутенберга и его учеников, искусство переписчиков не сложило своего оружия пред этой искусной конкуренцией; оно продолжало производить прекрасные рукописи, находившие покупателей. Впрочем, сам типографщик для окончания своей работы нуждался ещё в руке каллиграфа: он не мог сначала воспроизводить с помощью букв и печатного станка заглавных букв красными или синими чернилами, какие обыкновенно ставили в начале книг и глав. Ещё меньше он мог сделать арабески, раскрашенные рамки, как на копиях, писанных пером. Для всего этого он нуждался в каллиграфе. Благодаря этому союзу двух искусств, печатные произведения до конца XV столетия имели внешний вид, очень похожий на внешний вид рукописей; печатаемые в очень ограниченном числе экземпляров и очень медленно получая свой окончательный вид, они не скоро могли понизиться в стоимости до умеренных цен.

Мало-помалу, однако же, типография освободилась от рабства, препятствовавшего быстроте её работы. Она перестала рабски копировать фигуру букв, употребляемых переписчиками. Печатные буквы получили форму, отличную от той, какую они имели на письме, и глаза, читавшие бегло печатное, как мы это видим ныне, должны были приучаться читать почерк рукописей. В то же время типографщики перестали ставить свою подпись и время печатания на последней странице каждого тома внизу; они стали ставить их на первой странице в виде особого заголовка. В скором времени за этим заголовком начали ставить ещё предисловие, в котором излагали происхождение печатаемой книги, хлопоты, с которыми было сопряжено составление и печатание её. Более и более занятый материальным выполнением, совершенствовавшимся с каждым днём, типографщик должен был приглашать к себе на помощь учёного по профессии, грамматика, который был издателем, обязанным выбирать наиболее точные рукописи, раздавать их наборщикам, поправлять корректуру, т. е. пробные оттиски, на которых было можно, при внимательном просмотре, отмечать ошибки, сделанные наборщиком при наборе и расстановке букв, – ошибки, которые типографщик, в свою очередь, обязан был исправить до окончательного печатания. Филолог-издатель также получил свою долю выгод и почестей в занятии новым искусством.

Каковы были эти первые шаги и успехи, вы увидите и будете удивляться, что они были так быстры. И действительно, они были так быстры, что во время Медичисов в Италии[5] книгопечатание достигло совершенства, которое во многих отношениях не превзошло и наше время.

Многознаменательное событие, возрождение древних наук, сильно способствовало этому благодетельному перевороту.

Уже с давнего времени на Западе обнаруживалась сильная любознательность относительно образцовых произведений греческой и латинской древности. Взятие турками Константинополя в 1463 году сообщило новый толчок этой деятельности умов. При виде в руках неверных наибогатейшего из греческих городов, заключавшего в себе величайшие литературные сокровища, почувствовали наибольшую охоту собирать книги, которым угрожала опасность от мусульманского варварства. Греки, бежавшие в Италию и Францию, возбудили всеобщее сострадание к своим соотечественникам, удвоили любовь к изучению их родного языка. Они привезли с собой много рукописей; некоторые из них, в том числе Иоанн Ласкарис, были отправлены на Восток за другими рукописями. Владетельные особы спорили в соревновании с лицами, дававшими место в своей библиотеке этим литературным сокровищам. Типография поспешила воспроизвести труды греческих классиков, избегнувшие стольких бедствий. Даже латинские классики, менее забытые и чаще воспроизводимые западными переписчиками, не безнаказанно пережили многие века и подверглись многочисленным шансам совсем погибнуть. Пора уже было книгопечатанию спасти обломки от всех этих крушений. Иной древний писатель существовал не более как в одной рукописи, да иной раз и эта рукопись не переживала издания, воспроизводившего её текст; это именно и случилось с Веллеем Патеркулом, изящным сократителем римской истории. Поэтому первые типографщики, равно как папы, владетельные особы, частные лица, поощрявшие их труды, имеют полное право на нашу вечную признательность за услуги, оказанные ими человеческому знанию.

В то же время умножались как латинские переводы произведений, писанных на греческом или на восточных языках, так и переводы на новейшие языки многих оригинальных сочинений. Искусство комментирования, дополняя искусство переводчика, выставило в более ярком свете иные произведения учёных и философов древности, которые уже давно читались без правильного понимания их. В этой многочисленной семье типографщиков и учёных периода Возрождения были люди с большим талантом, героические характеры по своей преданности науке. Немного учёных, пользующихся с большим правом знаменитостью, чем Альд Мануций в Италии, чем Роберт и Генрих Этьенн во Франции. Самые скромные труженики в этом обновлении знаний трогают нас своим простодушным жаром и своим бескорыстием. Например, нельзя читать ныне без душевного волнения в первом изданном во Франции учебнике греческого языка (Liber gnomagyricus de Francois Tissard; печатана у Gilles de Gourmont, 1507), рассказ о мучениях и расходах, которых он стоил издателю; горячие мольбы, с которыми он обращается к студентам, чтобы пробудить в них прилежание и получить от них средства на продолжение своего труда. Иные деятели этой славной истории нашли себе достойных биографов; известный французский типографщик Фирмен-Дидо с большим знанием дела описал жизнь Аль да Мануция; ещё недавно один молодой историк Васт рассказывал нам по-латыни историю Иоанна Ласкариса, бывшего поставщиком для библиотеки Медичисов и для библиотеки французского короля Франциска I; он написал также с любопытными подробностями историю грека Виссариона, его усилия в пользу соединения обеих, восточной и западной, Церквей, его более существенные работы, благодаря которым Виссарион, сделавшись кардиналом римской церкви, был самым деятельным сподвижником возрождения греческой литературы в Италии[6]. Он дал нам возможность оценить необыкновенные богатства библиотеки, составленной этим учёным мужем. Но остаётся ещё нарисовать общую картину столь памятного движения. Известный автор «Путешествия Анахарсиса», аббат Бартелеми, поставил задачей описать блестящий период, во время которого, под влиянием просвещённых государей, книгопечатание получило толчок и распространило в целых тысячах экземпляров столь ещё редкие тексты древних классических авторов. Пожелаем же, чтобы нашёлся другой человек, который овладел бы работой во всей её совокупности и полноте, – работой, интерес и серьёзное значение которой мы могли здесь определить лишь в очень немногих словах.